Психологический портрет убийцы

Еще давно криминалисты поняли, что есть разные виды криминального сознания и некоторые подсказки можно найти на месте преступления. В известном смысле каждодневное поведение серийного убийцы согласуется с его криминальным поведением. С помощью этого “принципа согласованности” судебные психологи рисуют портреты серийных убийц, помогая полиции в расследовании.

Скорее всего, первый такой “портрет” был составлен в 1888 году после ряда убийств в Уайтчепеле, бедном квартале Лондона. 31 августа извозчик заметил в темноте женщину, лежавшую ничком на мостовой. Из её горла сочилась кровь — оно было перерезано до позвонков, а кишки вылезали сквозь рану в животе, доходившую до грудной кости. У патологоанатома, рассматривавшего тело, возникло впечатление, что убийца обладает некоторыми анатомическими познаниями, ибо поразил все жизненно важные органы. Как вскоре выяснилось, погибшую звали Мэри Энн Николс и она была проституткой.

В течение следующих двух с половиной месяцев на темных улицах погибли еще три представительницы древнейшей профессии. Когда пятую жертву, Мэри Джейн Келли, убили в ее же комнате, Скотланд-Ярд еще ни на шаг не приблизился к поимке убийцы, прозванного Джеком-потрошителем. В отчаянии полиция обратилась к доктору Томасу Бонду, полицейскому хирургу, чтобы оценить навыки убийцы.

Вопреки мнению первого патологоанатома, он решил, что убийца «не обладает даже техническими познаниями мясника, живодера или любого человека, привыкшего разрезать мертвых животных». Однако Бонда интересовало не только то, кем Потрошитель не был. Он хотел подсказать полиции, кем Потрошитель был. Изучив полицейские отчеты и отчеты о вскрытии около десятка проституток, убитых за семь месяцев, он решил, что пять убийств можно с уверенностью приписать одному человеку. Потрошитель выходил на охоту между полуночью и шестью часами утра, вооруженный длинным ножом. Он оставлял жертв в унизительных позах, с выпущенными или отсутствующими кишками и перерезанным горлом. От убийства к убийству степень увечий возрастала: классический пример уверенности в собственной безнаказанности, приводящий к росту насилия. Четырех жертв он оставил на улице. Но последнюю, Мэри Келли, убил в комнате, имея больше времени и возможностей для того, чтобы изувечить ее. По мнению Бонда, Потрошитель страдал периодическими приступами мании убийства и эротомании.

Доктор составил и описание, впоследствии ставшее знаменитым:

«Мужчина, обладающий физической силой, большим хладнокровием и дерзостью… Вполне вероятно, что с виду убийца – тихий и безобидный человек, видимо, средних лет, аккуратно и прилично одетый. Думаю, обычно он носит плащ или накидку: в противном случае ему было бы сложно скрыть на улице кровь на руках и одежде… Вероятно, он ведет одинокий образ жизни и эксцентричен в своих привычках… Возможно, его окружают уважаемые люди, отчасти знакомые с его нравом и привычками и подозревающие, что временами он бывает не в себе»

Описание не без натяжек: почему именно средних лет? И все же отчет сильно повлиял на следователей и чиновников, участвовавших в расследовании. Конечно, мы не знаем, насколько он точен: Джека-потрошителя так и не поймали. Но это была тщательная экспертиза, сдобренная принятыми и по сей день определениями “вероятно” или “возможно” и нацеленная на важные вопросы, например, как Потрошителю удавалось скрываться с мест преступлений, оставаясь незамеченным.

История составления психологического портрета преступника началась в 1940-е годы, когда Управление стратегических служб США запросило у психиатра Уолтера Лангера описание Адольфа Гитлера. После войны психолог Лайонел Хорд, работавший на ВВС Великобритании, перечислил особенности, потенциально характерные для высокопоставленных нацистских преступников. В 1950-е годы эту методику использовал доктор Джеймс Брассел. Его наиболее известным вкладом в криминалистику был портрет “безумного бомбиста из Нью-Йорка”, которого не могли поймать 16 лет.

16 ноября 1940 года на подоконнике нью-йоркского офиса энергетической компании Consolidated Edison была обнаружена самодельная бомба, к которой была приделана записка, написанная от руки: «Жулики из Con Edison — это для вас». Бомба не взорвалась. Десятью месяцами позже похожее устройство нашли на улице в пяти кварталах от офиса компании, опять же с запиской. Оно также не взорвалось.

После нападения японцев на Пёрл-Харбор в декабре 1941 года полиция получила письмо следующего содержания: «Я больше не буду делать бомбы в течение войны — к этому меня склоняют патриотические чувства, — но впоследствии заставлю Con Edison ответить за содеянное — они заплатят за свои богомерзкие дела».

И действительно, до 1951 года самодельных бомб в Нью-Йорке не было. Но затем “безумный бомбист” начал настоящую войну. В течение следующих пяти лет он подложил как минимум 31 бомбу: в основном в общественных зданиях, включая театры, кинотеатры, библиотеки, железнодорожные станции и общественные туалеты. Каждая бомба длиной с курительную трубку была начинена порохом и засунута в шерстяной носок, таймер делался из батареек для карманного фонаря и карманных часов. Иногда полиция получала предупреждения; иногда бомбы не взрывались, а иногда автор записок подчеркивал, что будет продолжать борьбу, пока Con Edison не привлекут к ответственности.

26 декабря газета опубликовала открытое обращение: преступнику посулили справедливое разбирательство в том случае, если он сдастся. Бомбист ответил отказом и стал перечислять свои обиды на компанию:

«На работе я получил травму. Мои медицинские счета и лечение составляли тысячи… И за все свои несчастья и страдания я не получил ни пенни»
Прочитав эти слова, сотрудница компании подняла старую документацию, охватывавшую период до 1940 года. К слову, до этого представители Con Edison уверяли, что эти документы уничтожены. Там женщина нашла данные на Джорджа Метески, который работал чистильщиком генераторов между 1929 и 1931 годами. Он получил травму во время несчастного случая на заводе Hell Gate, когда ему в легкие попал газ, который, по словам Метески, привел к пневмонии и туберкулезу. Однако компания уволила его без всякой компенсации. Он написал 900 писем мэру, в полицию и в газеты, но все без толку.

Вечером 21 января 1957 года полиция пришла за Метески, который жил с двумя старшими сестрами, сообщившими, что их брат безукоризненно опрятный человек и регулярно посещает мессу. Метески пошел к себе в комнату переодеться, а когда вернулся, на нем был двубортный костюм, застегнутый на все пуговицы. Он сказал, что никому не желал зла, а изготовленные им бомбы не могли причинить вред. Врачи объявили его невменяемым и отправили на лечение в государственную больницу для душевнобольных преступников.

Психологический портрет, составленный Брасселом, сочли гениальным: психолог верно угадал, что бомбист – параноидальный католик-славянин из Коннектикута и носит деловой костюм. При этом все его умозаключения были логическими, никакой магии: организация взрывов характерна для параноиков; в послевоенные годы взрывы как знак протеста были распространены в Восточной Европе; большинство тамошних славян – католики; большинство славян жили в Коннектикуте; в 1950-е годы было модно носить двубортный костюм, застегнутый на все пуговицы.

В 1977 году ФБР организовало в своей академии учебные курсы по психологическому профилированию. Это была идея Говарда Тетена, который считал Джеймса Брассела “подлинным пионером в данной области” и был под большим впечатлением от его успехов. По выходным дням небольшая группа агентов ФБР ездила в тюрьмы. Там они опросили 36 серийных убийц и насильников. Они хотели составлять психологические портреты на основе эмпирических данных, а не домыслов и баек.

Многие из нас впервые столкнулись с понятием психологического профилирования в кинотеатре. Фильм “Молчание ягнят” познакомил зрителей с начинающим агентом ФБР Кларисой Старлинг. Её посылают к Ганнибалу Лектеру, блестящему судебному психиатру, посаженному в изолятор за серию каннибалистических убийств: ФБР надеется, что он поможет в поимке маньяка. И фильм, и книга сплетают сеть загадок и ложных следов, показывающих, как сложно создать портрет серийного убийцы.

Майк Берри занялся психологическим профилированием, как только британская полиция отнеслась к этому методу серьезно. Он много лет работал на передовой – лечил пациентов в психиатрических клиниках, а затем стал преподавать судебную психологию в университете.

Для составления психологического портрета важно быстро получить базовую информацию. И когда мало улик, знание местных особенностей очень помогает. «Помню одно дело, – говорит Майк, – мы пообщались с местным полицейским, и он сказал, что, когда подростки возвращаются в поселок из близлежащих ночных клубов, они берут такси и доезжают до леса. Вылезают, идут лесной тропинкой, останавливаются на полянке выпить и покурить, после чего держат путь к дому. Ехать на такси до самого поселка обошлось бы в два раза дороже: шоссе огибает лес. Значит, жертва – 16-летняя девушка – не беспокоилась, когда шла по лесу со спутником: это было обычное дело. Патрульный не знал, насколько важно то, что он сообщил, но он объяснил странные факты. Поскольку жертва была в джинсах и рубашке, а указания на секс отсутствовали, возникла версия, что она отвергла домогательства спутника, тот же вышел из себя, схватил ее за горло, задушил и пошел домой».

Если учесть еще некоторые факты, получалось, что импульсивное и спонтанное убийство было совершено молодым человеком, который жил или на время остановился в поселке. Здесь следует отметить, что, когда следственная бригада выезжает на место, она не знает местных условий. Поэтому поговорить с местным полицейским очень важно. В данном случае подозреваемого нашли в поселке за несколько часов. Он четко соответствовал психологическому портрету и попал за решетку.

В кабинете Майка полки забиты книгами по судебной психологии, в том числе воспоминаниями составителей психологических портретов. Майк отлично понимает просчеты некоторых своих предшественников. «Всегда нужно подчеркивать, что назвать можно лишь общие характеристики. Нельзя сказать, что убийца – такой-то конкретный человек».

Составляя портреты, Майк опирается на эмпирические исследования преступников, а также на опыт многолетнего сотрудничества с полицией и работы в психиатрических клиниках. Это дает ему богатый материал, но, подобно доктору Томасу Бонду в 1888 году, он не забывает повторять в своих отчетах слова “вероятно” и “возможно”, если только он абсолютно не уверен в чем-то.

После осмотра места преступления Майк изучает фотографии, полицейские отчеты, показания очевидцев, данные аутопсии, фотографии и всякую полезную информацию, какую может получить. На этой стадии важно не знать, кого подозревает полиция, чтобы на психологический портрет не повлияли версии следователей. Чем меньше субъективности и предвзятости, тем лучше.
А дальше идет умственный процесс.

«Я сижу у пустого экрана и начинаю разрабатывать гипотезу, чтобы составить профиль. Иду на прогулку и прокручиваю детали в голове. Если есть коллеги, которым доверяю, обмениваюсь с ними идеями. Нужно все взвесить. Уверены ли мы, что это мужчина? Ведь сейчас все больше женщин-убийц… Надо понять, что можно включить в профиль, а что нельзя… Если речь идет об изнасиловании, подозреваемым может быть человек от 10 до 60 лет. Хотя скорее всего, он старше, чем тинейджер, который занимается сексом в первый раз. Я выстраиваю модель и все время проверяю ее, спрашивая себя: “Из чего это видно?” Можно отрабатывать гипотезу часами, а потом что-то говорит: “Нет”. И гипотеза отбрасывается. Иногда ошибки полицейских и психологов связаны с тем, что они выдвигают версию и упрямо за нее держатся. А надо уметь отказаться от нее. Если факты не подтверждают догадку, надо отбросить ее и перейти к плану B. А если и это не сработает, то к плану C и так далее, вплоть до плана Z».

Для определения психологического портрета надо учитывать такие вещи, как пол, возраст, расовую принадлежность, профессию, статус взаимоотношений, тип транспортного средства, хобби, преступные наклонности, отношения с женщинами и с жертвой, выбор жертвы, социальный класс, образование, поведение после преступления, поведение на допросе и т. д.

Задача состоит не в том, чтобы указать на конкретного человека, а в том, чтобы написать отчет, который сузит круг подозреваемых. Майк Берри говорит: «В случае с убийством на сексуальной почве у нас есть около 30 миллионов мужчин. И даже если убрать самых старых и самых молодых, останется около 20 миллионов…» Поэтому любые подсказки психолога, способные сократить это число, бесценны для полиции. Майк замечает: «У многих людей сложилось превратное представление о профилировании. Они считают, что психолог скажет: “Ищите рыжеволосого левшу ростом 167 см, который болеет за футбольный клуб “Манчестер-Сити”. Хотя многие стали понимать, что эти методы – лишь средства сродни ДНК-профилированию и аутопсии. Именно подручные средства, а не один из главных источников информации. И такое отношение, по-моему, правильно».

В 2008 году Майк Берри комментировал необычный случай исчезновения девятилетней школьницы Шэннон Мэтьюз в Дьюзбери, Западный Йоркшир. В своем понимании событий он учитывал именно те нюансы формулировок и поведения, которые необходимы для психологической аутопсии.

«Я заметил, что, когда у ее матери, Карен, брали интервью, она сидела на диване рядом со своим молодым сожителем и один из ее детей пытался взобраться на ее колени, но она его отпихивала. Я подумал: “Если ты только что потерял одного из своих детей, ты будешь остальных крепко прижимать к себе. А тут совсем иное”. И потом она сказала что-то вроде “Соседи обрадуются, когда девочку найдут” вместо: “Я буду рада”».

Как выяснилось, Карен опоила дочку темазепамом и отдала сообщнику, который продержал ее месяц в доме неподалеку. План состоял в том, что приятель Карен “найдет” Шэннон, а затем они с Карен разделят денежное вознаграждение. Однако, следуя наводке, полиция нашла девочку в доме сообщника. Ее втиснули в выдвижной ящик диван-кровати.

Источник: m.vk.com

Комментарии: