Неудобное наследство: как богатство влияет на гены

Как общественное устройство становится инструментом естественного отбора и в чем условность деления людей на расы. Фрагмент из книги Николаса Уэда «Неудобное наследство: гены, расы и история человечества».

Новые исследования человеческого генома установили, что эволюция человека происходила недавно, была обширной и носила региональный характер. Биологи, сканирующие геном в поисках свидетельств естественного отбора, обнаружили многочисленные признаки генов, которым в недавнем прошлом отбор благоприятствовал. По оценкам одного анализа, как минимум 8% человеческого генома изменилось под влиянием недавней эволюции. Большая часть сигналов естественного отбора датируется в рамках периода 30 000–5000 лет назад, что всего лишь миг в масштабах 3-миллиарднолетней эволюции.

…Возможно, некоторых читателей беспокоит, что число человеческих рас не фиксировано, а зависит от того, как расы выделять. Но это не должно удивлять, при том, что расы — не четко разграниченные общности, а скорее кластеры людей со сходными генетическими вариациями. Сколько холмов в Нью-Гэмпшире? Ответ зависит от того, какую возвышенность мы будем считать холмом. Количество человеческих рас зависит от избранного нами способа выделения групп, и «три», «пять», «семь» — вполне обоснованные и корректные варианты ответа в подсчете основных категорий внутри человеческого разнообразия.

Гены нервной системы подвергались отбору по тем же причинам, что и остальные: чтобы способствовать адаптации людей к местным условиям

…Основным двигателем эволюционных изменений, вероятно, служила необходимость адаптироваться к широкому спектру новых природных условий. В подтверждение такой точки зрения, примерно 80% из 722 областей, подвергавшихся действию отбора, — это примеры локальных адаптаций, то есть происходивших в одной из трех основных рас, но не в двух других.

…Гены нервной системы подвергались отбору по тем же причинам, что и остальные: чтобы способствовать адаптации людей к местным условиям. Изменения социального поведения вполне могут быть самыми важными из них, если учесть, что люди в основном взаимодействуют с окружающей средой именно посредством общества. Признаки отбора в генах мозга «могут быть связаны с тем, насколько по-разному с точки зрения поведения взаимодействуют группы людей с окружающей средой и / или с другими группами людей»...

…Пожалуй, самый наглядный пример человеческого общества, адаптирующегося посредством изменения институтов, — это переход от кочевых охотничье-собирательских обществ к оседлым группам, который начался всего лишь 15 000 лет назад. Новые институты оседлого общества потребовали полной перестройки социального поведения людей, и это отчасти может объяснить, почему человеку современного типа понадобилось так много времени для достижения того, что могло быть безусловно желанной целью: поселиться на одном месте, а не скитаться бесконечно, владея только тем, что можешь нести с собой.

Семена различий между великими мировыми цивилизациями, возможно, были посеяны уже в самых первых поселениях

Великий переход к оседлой жизни не был событием одномоментным. Предковая популяция людей уже распространилась по всем миру, когда начался переход. На каждом континенте необходимые поведенческие изменения происходили независимо, и понадобилось много поколений, чтобы они распространились почти повсеместно. Так же, как популяции в Европе и Азии приобрели светлую кожу благодаря различным генетическим механизмам, они столь же независимо развили новые формы социального поведения, которые требовались для адаптации к оседлому образу жизни. Семена различий между великими мировыми цивилизациями, возможно, были посеяны уже в самых первых поселениях.

Институты охотничье-собирательских обществ существенно отличались от институтов оседлых социумов, в которые они превратились. Группы охотников-собирателей, если судить по поведению аналогичных современных племен, состояли из 50–150 человек: когда они разрастались до больших размеров, начинались ссоры, приводившие к расколам, обычно по линиям родства.

В группах охотников-собирателей не было вождей или командиров. Царил строгий, постоянно поддерживаемый эгалитаризм. Любого, кто пытался главенствовать над другими, жестко осаживали и, если это не увенчивалось успехом, убивали или изгоняли. У большинства охотников-собирателей нет никакого имущества, кроме немногих личных вещей, которые можно унести на себе. Поэтому их экономики пребывают в зачаточном состоянии и не играют большой роли в выживании племени.

С генетической точки зрения охотничье-собирательские системы, вероятно, обретают устойчивость благодаря тому, что различия между людьми нивелируются эгалитаризмом. Личности с такими исключительными качествами, как высокий интеллект или искусность в охоте, не могут за счет своих талантов получить непосредственное преимущество в виде большего числа детей, поскольку правила требуют делить добычу с остальными. Следовательно, у охотничье-собирательских групп нет особой мотивации к серьезным социальным сдвигам.

Элиты, возникшие в первых оседлых обществах, получили возможность вырастить больше детей

…Первые поселения вызвали фундаментальные изменения в социальном поведении человека. Иерархические системы стали необходимы для организации больших групп людей в оседлых общинах. Люди осваивали непривычные навыки подчинения лидеру. Их менталитет также преобразовывался.

…В охотничье-собирательских обществах единственным разделением труда было разделение между полами: мужчины охотились, а женщины собирали. Но в оседлых общинах возникла трудовая специализация. И за появлением специализации последовало имущественное неравенство.

В процессе этих перемен социальное и генетическое разнообразие в обществе значительно увеличилось. Человек, обладающий социальными навыками и интеллектом, имел хорошие шансы стать богаче — такая возможность никогда не предоставлялась в охотничье-собирательских обществах, где не было сколько-нибудь значимого неравенства и благосостояния. Неравенство вместо эгалитаризма может показаться не такой уж хорошей сделкой, но этот переход был необходим для новых социальных структур, которые требовались для регуляции больших оседлых общин.

Элиты, возникшие в первых оседлых обществах, получили возможность вырастить больше детей. У них появился острый интерес к передаче по наследству своих преимуществ: богатства и общественного положения. Но если у богатых становится больше детей, а численность населения остается такой же, значит, некоторые дети богачей должны понижаться в социальном статусе. Социальное поведение элит могло, таким образом, распространяться в остальном обществе генетическим путем. Способность богатых производить больше выживающих детей впервые создала мощный механизм — с ним естественный отбор мог поддерживать успешное поведение. В обществах, где выгодной была агрессия, агрессивные мужчины оставляли больше детей. Там, где преимущество приносили способности к торговле и умение договариваться, люди с такими чертами оставляли больший след в будущих поколениях.

Научный журналист Николас Уэйд в своей книге «Неудобное наследство» берется за непростой вопрос о роли генов в эволюции человечества. Исследования генома человека показывают, что эволюция продолжается и носит региональный характер. Автор считает, что наука уже накопила обширные данные, которые позволяют сделать новые выводы в отношении особенностей рас, живущих на земле. Однако ряд ученых не разделяют эту мысль и яростно препятствуют любым обсуждениям и исследованиям относительно эволюционных различий между человеческими популяциями, утверждая, что раса — это социальный конструкт, а не биологическая реальность.

Издательство: «Альпина нон-фикшн»

Источник: m.vk.com

Комментарии: