Некоторые люди так часто конфликтуют, обижаются и испытывают чувство вины, словно испытывают от этого удовольствие. Выдвигать такие гипотезы, конечно, невежливо, но химические процессы в мозге указывают на то, что это грубое суждение не так уж далеко от правды. Как формируется зависимость к негативным эмоциям, почему с возрастом люди злятся все больше и что заставляет нас испытывать чувство вины — T&P публикуют отрывок из книги нейробиолога Джо Диспензы.
[…] Допустим, вы находитесь в состоянии крайнего нервного возбуждения. Близкий человек поднял больную для вас тему о вашем промахе полугодовой давности — вы не сумели передать ему важное сообщение, — и вы снова чувствуете себя в нокауте от этого, как минимум, тысячного напоминания о вашей ошибке. Разумеется, близкий человек высказал это вам не в осуждение, а в виде невинного предположения:
— Ты уверена, что мне никто не звонил, пока меня не было?
Но вы слышите подтекст в этих словах и отвечаете соответствующим образом:
— Да, уверена. Я не идиотка. Я слышу, когда звонит телефон. И знаю заветную фразу: что ему передать.
На что ваш собеседник отвечает, подливая масла в огонь:
— Я и не утверждаю, что ты этого не знаешь. Я просто не уверен, что ты знаешь, как донести услышанное до нужного человека.
И в этот момент вас прорывает — и вы начинаете припоминать друг другу все грехи, большие и малые, совершенные за все то время, что вы знаете друг друга. Представьте, что в такой момент я вхожу в комнату и говорю каждому из вас:
— Я понимаю, что вы сейчас очень сердитесь. Я вижу это по вашим лицам и слышу по голосу. Прошу вас, перестаньте. Прямо сейчас. Просто перестаньте сердиться.
И вы отреагируете примерно так:
— Перестать? Ты спятил, что ли? Ты слышал, что он мне сейчас говорил? Он ворошит то, что случилось полгода назад, когда я была в домашних делах или занималась чековой книжкой, до которой у него никогда руки не доходят. Было девять вечера, и он где-то шатался со своим дружком Филом, торчал в спортивном баре, смотрел дурацкий футбол, пока я тут надрывалась с калькулятором, у которого цифра пять вечно западает. А потом позвонил его кретин братец сказать об их чертовой рыбалке. И я забыла передать ему это. Но я не забыла, как закрывать судки с жареной картошкой, чтобы она не выдохлась!
Прекратить такую бурю воспоминаний обо всех промахах и связанных с ними эмоциях совсем не просто. Пока СНС (симпатическая нервная система — прим. T&P) побуждает вас к борьбе или бегству, вы не можете сделать ни того, ни другого в такой ситуации. Общественные нормы, законы и здравый смысл не велят вам переходить в физическое противоборство, но и первой закончить перебранку вы тоже не решаетесь. Так что вас переполняют химикалии, вырабатывающие всю эту мобилизующую энергию, — и вы оказываетесь в тупике. Вы подавляете себя. Вы рационализируете. Вы уклоняетесь. Вступаете в глупый спор. Ворошите все ваше прошлое. Вы не можете переключиться, даже если кто-то к вам подходит и советует это. Почему?
[…] В случае ссорящейся пары (которая к тому же имеет схожие нервные сети) причина того, что они оба так разгорячились, относительно проста: им это нравится. Нравится не в том типичном смысле, какой мы вкладываем в это слово, но в смысле привычности этого чувства. […]
Битва Масленицы и Поста (фрагмент). Питер Брейгель. 1559 год
Химическая революция
Многие годы было принято считать, что мозг посылает электрические импульсы вдоль своего сложно устроенного комплекса звеньев (которые, если вытянуть их в одну линию, покроют тысячи километров) для регулировки различных функций, позволяющих нам действовать в окружающем мире. Теперь же мы обнаруживаем, что в добавление к этой электрической модели, основанной на нейронах, аксонах, дендритах и нейромедиаторах, мозг функционирует еще и на другом уровне.
Кэндас Перт говорит об этом химическом мозге как о второй нервной системе и указывает на наше коллективное нежелание принять такую модель: «Особенно трудно было признать, что эта химически основанная система, несомненно, более древняя и базовая для организма. Такие пептиды, как, например, эндорфины, создаются внутри клеток задолго до возникновения дендритов, аксонов и даже нейронов — фактически даже до возникновения самого мозга». Это может стать для вас шокирующим откровением или подтолкнуть к переоценке имеющихся знаний. […]
Прежде всего важно понять, что мы являемся химически обусловленными существами. Мы — производные нашей биохимической деятельности, от клеточного уровня, где происходят миллионы миллионов химических реакций и процессов, пока мы дышим, перевариваем пищу, боремся с микробами, двигаемся, думаем и чувствуем, до нашего настроения, действий, убеждений, чувственного восприятия, эмоций, вплоть до опыта и обучения. В то время как бихевиористы и прочие психологи когда-то спорили о том, наследственность или внешняя среда прежде всего ответственны за наше поведение, новые научные исследования и открытия сдвинули фокус в сторону химического основания эмоций.
Битва Масленицы и Поста (фрагмент). Питер Брейгель. 1559 год
Химикалии и кортизол
Самая основная, базовая информация, которую нам нужно усвоить, такова: всякий раз, как в мозге зажигается мысль, вырабатываются химические вещества, вызывающие у нас соответствующие ощущения и различные реакции в организме. Со временем тело привыкает к уровню химикалиев, курсирующих в кровотоке и разносящихся к каждой нашей клетке. Любое вмешательство в размеренный, установившийся уровень химического состава нашего тела приводит к дискомфорту.
Мы сделаем едва ли не все, что в наших силах, сознательно и подсознательно,
опираясь на собственные ощущения, чтобы восстановить привычный химический баланс.
Как и при реакции «борьба или бегство», всякий раз, когда зажигается мысль, вырабатываются различные химикалии. Три средства, обеспечивающие химическую коммуникацию в организме, — это нейромедиаторы, пептиды и гормоны.
Поэтому всякий раз, когда у нас возникает мысль, нейромедиаторы принимаются за работу в синаптическом пространстве, зажигая нервные сети, связанные с конкретным понятием или воспоминанием.
Любое воспоминание имеет соответствующий химический компонент, который воспроизводят пептиды. Часть среднего мозга, гипоталамус, вырабатывает множество различных пептидов. Гипоталамус можно уподобить лаборатории, в которой для всякой мысли, зажигаемой у нас в мозге, и всякой испытываемой эмоции вырабатывается соответствующая химическая сигнатура. Вот почему так часто лимбический, или средний, мозг называют эмоциональным мозгом. Он пробуждает наши половые токи, активирует творческое мышление и вызывает в нас мотивирующий дух соперничества. Этот эмоциональный мозг отвечает за выработку химикалиев, запускающих наши эмоциональные реакции и мысли.
Когда «химическая мысль» попадает в кровоток, она возбуждает тело, почти как АКТГ (адренокортикотропный гормон — прим. T&P) с глюкокортикоидами (кортизолом). Когда тело возбуждено, оно осуществляет коммуникацию через негативную петлю обратной связи для поддержания приемлемого уровня химикалиев в мозге и клетках тела.
Давайте рассмотрим, как действует эта негативная петля обратной связи. Поскольку гипоталамус является наиболее сосудистой частью мозга (с наибольшим кровоснабжением), он отслеживает циркулирующие объемы каждого пептида при каждой химической реакции в организме. Для наглядности скажем, что при высоком уровне АКТГ понижается уровень кортизола, и тогда гипоталамус снижает выработку
АКТГ. Уровень химикалиев определяется индивидуальными внутренними показателями каждого человека. Каждый человек обладает своим уникальным гомеостатическим балансом, на который непосредственно влияет его генетическая программа, его реакция на внешние обстоятельства и его собственные невербализованные мысли.
Негативная петля обратной связи между мозгом и телом
На рисунке показана совместная работа мозга и тела для регулировки химической коммуникации. Высокий уровень циркулирующих в организме пептидов воздействует на различные железы и органы, вырабатывающие гормоны и секреции. Когда мозг регистрирует высокий уровень гормонов или секреций и низкий уровень циркулирующих пептидов, он действует как термостат и прекращает выработку гормонов. Когда уровень циркулирующих в организме гормонов понижается, мозг ощущает это понижение через гипоталамус и начинает вырабатывать больше пептидов, из которых можно будет получить больше гормонов.
Битва Масленицы и Поста (фрагмент). Питер Брейгель. 1559 год
Эмоции и наследственность
Раньше ученые считали, что мы выражаем четыре базовые примитивные эмоции, определяемые у каждого человека устройством особой части среднего мозга, называемой миндалиной. В первоначальном тестировании исследователи стимулировали электричеством миндалину и наблюдали за ощущениями или действиями различных живых организмов. В более примитивном смысле это агрессия; подчинение; испуг или удивление; и приятие, соединение или счастье. В настоящее время, благодаря прогрессу нейробиологии, данная модель развилась и стала включать еще три состояния, помимо четырех названных: удивление, пренебрежение и отвращение. Нетрудно понять, что удивление связано со страхом и что пренебрежение или отвращение можно легко связать со злостью или агрессией.
Во многих источниках говорится, что субъективные переживания, уникальные для каждого человека, включают ту или иную комбинацию или смесь каждой из этих первичных эмоций. Вторичные эмоции, или социальные, создаются из первичных, наподобие смешивания основных красок для получения оттенков. Эти вторичные эмоции включают смущение, ревность, вину, зависть, гордость, доверие, стыд и многие другие.
Мне кажется, чувства создаются примерно следующим образом: неокортекс реагирует, чувствует или думает, после чего средний мозг вырабатывает нейрохимические факторы, которые затем поддерживают или активируют различные отделы и нервные сети для производства как наших уникальных, так и общеизвестных ощущений.
Ощущения, как вы помните, являются результатом сравнительного опыта, пережитого всеми нами, благодаря общему окружению и социальным условиям (наше формирование за счет обучения и личного опыта; то есть воспитания); кратковременных генетических свойств, наследуемых от родителей (их закрепленный эмоциональный опыт; то есть природа) и общих долговременных генетических свойств (человеческий мозг структурирован подобным же образом; поэтому мы разделяем общие универсальные склонности; опять же природу).
Таким образом, это «программное и аппаратное обеспечение» нашего организма обусловливает восприятие окружающей среды и поведение всех представителей нашего вида с использованием относительно одинаковых эмоций. В данном случае я не намерен вдаваться в тонкости между эмоциями, ощущениями, побуждениями и сенсорными реакциями; давайте просто согласимся, что они являются химически активируемыми состояниями ума и что эмоции — это не более чем конечные продукты нашего личного опыта, как общепринятого, так и уникального.
Битва Масленицы и Поста (фрагмент). Питер Брейгель. 1559 год
Зависимость и неудачи
Давайте вернемся к паре, описанной вначале, которая иллюстрирует принцип работы этого механизма. Партнер A приходит домой и спрашивает, не было ли сообщений для него. Партнер Б зажигает свои нервные сети, опираясь на комплексный паттерн, включенный в это понятие приема сообщений. Среди единиц информации, хранимых там, имеется ассоциативное воспоминание о неудаче при передаче важного сообщения, имевшей место полгода назад. Нейромедиаторы в мозге партнера Б зажигаются в синаптическом пространстве, посылая сигнал из неокортекса в средний мозг. Этот сигнал содержит как информацию о телефонных сообщениях, так и прошлые эмоции, которые партнер Б ассоциировал с этим воспоминанием — в данном случае стыд. По существу, партнер Б теперь воспроизводит умонастроение стыда на основании того, как его мозг активирует нервные паттерны. Его средний мозг передает сообщение в тело для выработки химикалиев, ассоциируемых с ощущением стыда.
Суть в том, что стыд — это не единственное ощущение, которое испытывает партнер Б. Стыд в данном случае вырабатывает еще такое ощущение, как злость. Мы можем назвать эту смешанную эмоцию, которую испытывает партнер Б, словом «стыдлость». Я не пытаюсь позабавить вас; напротив, я хочу проиллюстрировать, что наши эмоциональные состояния часто представляют собой сочетание нескольких ощущений. Пептиды, вырабатывающие химические эквиваленты этих смешанных эмоций, подобны специям, которые при смешивании создают богатый и многослойный вкус. Химический рецепт — ингредиенты и их пропорции — служит выработке исходной эмоции, ассоциируемой с опытом, хранящимся в нервной сети.
В других людях такое воспоминание о неудаче может вызывать грусть, ощущение беспомощности или сожаление. Но какой бы ни была эта эмоция, как только сигнал посылается в гипофиз, тело оживает, как и при реакции «борьба или бегство». Только теперь вместо страха за свою жизнь мотивирующей эмоцией, выработанной памятью, хранящейся в мозге партнера Б, будет стыд/злость.
В этот момент гипофиз ставит свою метку на это сообщение, и теперь он совместно с гипоталамусом готовит порцию пептидов, приложимых к стыду и злости. Эти пептиды выделяются в кровоток и движутся в различные области тела партнера Б. Рецепторные участки клеток и железистого аппарата тела сличают эту эмоцию и притягивают к себе соответствующие химикалии стыда и злости. Партнер Б вырабатывал эти эмоции долгие годы, так что клетки могли развить поразительное число рецепторных участков для стыда или злости.
Чем чаще мы испытываем определенную эмоцию, тем больше разовьем для нее рецепторных участков.
Рисунок показывает, как мысли/ощущения злости и стыда становятся химическими сигналами, активирующими реакции тела на клеточном уровне.
Биохимическая экспрессия злости/стыда и химическая/неврологическая саморегулирующаяся система между мозгом и телом.
Изначально (полгода спустя после имевшего место быть случая) партнер Б не испытывал злости в тот момент, когда партнер А спросил, не передавал ли ему кто-то сообщения. Партнер Б разозлился потому, что жил привязанным к прошлому и реагировал, исходя из этой привязанности. В данном случае высока вероятность того, что партнер Б основательно развил нервную сеть стыда и закрепил соответствующий проводящий путь. Возможно, партнер Б унаследовал это от
Наше тело постоянно производит различные типы клеток. Какие-то клетки производятся в течение нескольких часов, каким-то нужен целый день, каким-то — неделя, месяцы, а некоторым — годы. Если высокопептидный уровень стыда и злости поддерживается ежедневно в течение нескольких лет, тогда при делении каждой клетки для образования дочерних в соответствии с этой высокой потребностью будут изменяться рецепторы на клеточной мембране. Это процесс естественной регуляции, происходящий во всех клетках.
Представьте себя в международном аэропорту, где все выстроились в очередь перед таможенными стойками. Открыты четыре прохода из имеющихся двадцати, и четыреста человек ждут в очереди. Стоя там, вы понимаете, что аэропорт работал бы эффективней, если бы было открыто больше путей для обслуживания пассажиров. Вот эта мудрость и применяется в наших клетках. Если мы повышаем чувствительность клетки огромным количеством пептидов, тогда при ее делении природная мудрость улучшает следующее поколение для соответствия требованиям, идущим из мозга. В данном случае клетка «активируется», вырабатывая больше рецепторов.
Со временем, при достаточном объеме такой активации, тело начнет думать за нас и станет нашим разумом. Оно будет жаждать тех же сообщений, которые получало все это время, чтобы клетки оставались в активном состоянии. Тело, как сообщество множества клеток, будет нуждаться в поддержании долговременного химического порядка на клеточном уровне. Не напоминает ли это зависимость?
У некоторых клеток, имеющих чрезмерную чувствительность, рецепторы становятся безразличными к пептидам и просто закрываются. В таком случае происходит регулировка в другом направлении. Клетки вырабатывают меньше рецепторных участков, так как им слишком трудно выдерживать такой объем внимания. Некоторые клетки могут даже давать сбой в работе, не справляясь с обработкой такой массы химикалиев, накатывающих на них. Помните, что пептиды запускают внутренние процессы в каждой клетке для выработки белков или изменения энергии. Когда чрезмерные объемы пептидов постоянно бомбардируют клетку снаружи, она получает слишком много указаний и не успевает обработать их. Клетка не может справиться с таким объемом одновременно поступающих приказов, так что она закрывает двери. Кинотеатр заполнен, больше мест нет. […]
В случае деактивации представьте, что вы в отношениях с
Требуется большая интенсивность того же чувства, чтобы активировать мозг, так как рецепторы потеряли восприимчивость из-за продолжительной стимуляции.
Можно взглянуть на это явление и
Когда тело переняло переняло функцию разума и мы чувствуем себя в соответствии с нашими мыслями (из-за химического коктейля, намешанного гипофизом), мы начинаем думать согласно нашим ощущениям. Это потому что клетки, соединенные между собой нервной тканью, в отсутствие сигналов от мозга начинают сообщаться с ним через спинной ствол.
Наши клетки также сообщаются через петлю химической обратной связи (внутренний термостат мозга). Когда произведенные химикалии заканчиваются, тело выполняет свою обычную работу. Оно хочет сохранить привычный уровень химикалиев. Тело наслаждается этим всплеском химикалиев злости/стыда, потому что они дают ощущение живости, ясности восприятия и энергию. А поскольку эти чувства так знакомы нам, они подтверждают нашу собственную личность с определенным набором ощущений. Если большую часть жизни мы испытывали стыд и злость, все это время такие химикалии присутствовали в нашем теле. Поскольку одной из первичных биологических функций является поддержание баланса путем гомеостаза, мы пойдем почти на что угодно для сохранения этой химической непрерывности, опираясь на нужды клеток на простейшем уровне. Так тело занимает место разума.