КИНЕЗОФИЛИЯ И МОТОРНО-ВИСЦЕРАЛЬНАЯ КООРДИНАЦИЯ.

М.Р. Могендович.

Проблема нервной интеграции, поставленная Шеррингтоном, получила свое развитие в трудах Павлова (учение о динамическом стереотипе) и Ухтомского (принцип доминанты). Интеграция создает единство организма в условиях громадной сложности и многообразия его функций (физиологических и психических). Возбуждение и торможение – это основные свойства организма, благо- даря которым он существует как открытая, неравновесная, но стационарная живая система. Среди разнообразия интегрированных систем организма по своей сложности и биологической значимости выделяются две: локомоторная и вегетативная. Но их нервно-регуляторные механизмы настолько различны, что это дало повод прежним, да и некоторым современным авторам метафизически разделять единый организм на не связанные между собою части – аномальную и «автономную». Локомоция произвольна, вегетатика непроизвольна. Это различие кроется глубоко в еще очень мало изученных функциях центральной нервной системы, но субъективно мы эту разницу механизмов отчетливо воспринимаем. Следует подчеркнуть, что непроизвольность вегетативной иннервации – это не автономность. Чтобы управлять вегетатикой, нужно изучить механизмы ее регуляции. В скелетной мускулатуре регуляция возбуждения осуществляется по пуску в ход (то есть по мере возникшей работы), тогда как в висцеральной сфере имеет место регуляция возбуждения по приходу энергии (Ухтомский).

Из этого положения вытекает, что мышечная и особенно нервная системы являются биологическими аккумулятора- ми энергии, и в дальнейшем мы вывели отсюда принцип «кинезофилии как основу интеграции. Мы называем кинезофилией тот нейрофизиологический механизм, который обеспечивает активность моторики как системной основы, стержня интеграции первостепенной биологической важности. – Еще ни одна кошка не поймала мышь сидя.

Кинезофилия – это мощный источник энергии, наследственно заложенный в мозгу и проявляющийся как в сфере высшей нервной деятельности (поведении, психике), так и низшей нервной деятельности (межсистемное согласование органов). Бодрствующий мозг обладает внутренним побудителем к движениям, действиям, а не только вынужденными оборонительными реакциями, возвращающими организм в «исходное» состояние покоя. Таким образом, кинезофилия пришла на смену «принципу пассивности», когда в учебниках физиологии рефлекс определялся как акт, направленный лишь на удаление раздражителя (принцип наименьшего действия Ле-Шателье).

Принципиально иной точки зрения придерживался А.А. Ухтомский. «Мы никогда, – писал он, – биологически не могли бы понять даже самой возможности развития высокоорганизованной рецептивной сферы – появления высших органов чувств, которые мы видим у высших животных, если бы мы допустили однажды, что рефлекторный аппарат раз навсегда, принципиально, только ограждает организм от внешних раздражителей, только старается удалить внешние раздражители от организма». Ухтомский был противником теории равновесия: «К нашему счастью, поведение может быть направлено в сторону наибольшего сопротивления, когда это нужно».

Кинезофилия – результат биологической эволюции. Степень развития кинезофилии у различных животных не одинакова. Так, крысы характеризуются относительно ограниченной моторной активностью, тогда как белки об- ладают ярко выраженной кинезофилией. А.А. Заварзин считал, что нервная система эволюционирует в связи с органами движения. Поэтому чем сложнее органы ло- комоции, тем сложнее и дифференцированнее нервная система. Мышечная активность человека (поведение) заключается в следующих реакциях: локомоторных, позных, манипуляциях рук, мимике и речи. В этом выражается «центральная моторная поведенческая система» (термин И. Конорского). Богатство человечества – это энергия кинезофилии, соединенная с интеллектом.

Результаты новейших морфологических исследований развития коркового конца моторного анализатора (Л.А. Кукуев, Н.С. Оржеховская и др.) показывают, что онтогенетическое формирование 4 и 6 корковых полей и подкорковых образований этого анализатора происходит у животных быстрее, чем у человека. У животных, в том числе у обезьян, оно в основном совершается во внутриутробном периоде и мало изменяется в постнатальном, тогда как у человека созревание коркового моторного анализатора происходит преимущественно после рождения. Соответственно у человека развитие моторики и кинезофилии запаздывает. Так, игровая деятельность и элементарное манипулирование с предметами появляется у обезьяны на 1-2 мес. жизни, а у ребенка – в полгода: обезьяна ходит уже на 10-й день, а ребенок лишь к году; и так далее. Разумеется, что формирование моторного анализатора тесно связано с кинезофилией. О степени развития кинезофилии у человека можно судить по походке и речи.

В процессе антропогенеза наиболее высокого развития достигли органы, непосредственно связанные с трудовой деятельностью – прежде всего это мозг и мышцы, вегетативные же органы человека не отличаются существенно от органов высших животных, они остаются регуляторно непроизвольными. Качественная особенность, специфика человеческого организма заключается в его нервно-мышечной организации, то есть мозговой и моторной деятельности, в избытке мозговых клеток и в их высоком энергетическом потенциале.

На вегетативной сфере организма исторический процесс становления человека сказался меньше, чем на соматической. Поэтому иннервация внутренних органов сохранила более примитивную организацию. Главным свойством человека оставалась кинезофилия, а ведущим аппаратом интеграции – нервно-мышечный. Так возник примат моторики в рефлекторном взаимодействии систем организма. Это проявилось в том, что вместо пассивной адаптации к окружающим условиям, свойственной животным, уже у самых древних людей появилась способность активного действенного преодоления неблагоприятных факторов среды – суперация (Г.А. Шмидт). Она стала возможной именно благодаря мощному развитию кинезофилии.

В антропогенезе, прежде чем стать «Человеком разумным» (Homo sapiens), его предок был «Человеком умелым» (Homo habilis). Одним из узловых моментов биологического становления человека был переход от ведущей роли естественного отбора к ведущей роли моторной активности семейно-стадных групп антропоидов, послужившей основой возникновения первичных, элементарных форм труда.

Вместе с расширяющейся трудовой деятельностью человека исторически развивался его мозг как структурно, так и функционально. Если у предка человека – австралопитека емкость черепа не превышала 650 куб. см, то у кроманьонца, как и у современного человека, она до- ходит в среднем до 1350 куб. см. Звенья антропогенеза: питекантроп – неандерталец – синантроп – кроманьонец развивались тоже под знаком естественного отбора. Но этот отбор был не столько по мускульной силе, сколько по интеллекту, то есть по высшей нервной деятельности. Кроманьонец с его исключительно богатыми ресурсами мозга сформировался много тысяч лет назад. После этого тип строения мозга человека изменился мало – так велики оказались функциональные резервы головного мозга, связанные прежде всего с его врожденной моторной активностью – кинезофилией.

С тех пор социально-экономические условия жизни человека неузнаваемо изменились, но сама биологическая природа его за это время почти не изменилась, и нет оснований говорить об оскудении его мозговых ресурсов. Человек остается предназначенным не только для умственного, но и для физического труда. Мышечная деятельность остается его важнейшей потребностью и отсутствие ее (гипокинезия) отрицательно сказывается на всем организме человека. По Марксу, труд есть «вечное естественное условие человеческой жизни», а по Ленину, это «потребность здорового организма».

У здорового человека вообще невозможна абсолют- ная бездеятельность. Ухтомский писал: «В нормальной нервной системе трудно представить себе вполне без- доминантное состояние». Очевидно, поэтому так тяжело переносится бессонница. Чем выше уровень кинезофилии, тем медленнее наступает утомление, Даже отдых может быть активным (феномен Сеченова). «И во сне покой неведом людям», подметил поэт А. Решетов:

«То летают люди, точно птицы, То бредут на дальние огни, И ни разу людям не приснится. Что ничем не заняты они».

И.М. Сеченов выделил в особую категорию рецепции «системные чувства», возникающие на базе внутренних анализаторов. «Общим фоном, – писал Сеченов, – для относящихся сюда многообразных проявлений служит то смутное валовое чувство (вероятно, из всех органов тела, снабженных чувствующими нервами), которое мы зовем у здорового человека чувством общего благосостояния, а у слабого или болезненного – чувством общего недомогания. В общем, фон этот, хотя и имеет характер спокойного, ровного, смутного чувства, влияет однако очень резко не только на рабочую деятельность, но даже и на психику человека».

Среди специальных форм системного чувства Сеченов отмечает «позыв на деятельность», а мышцы называет «исконным первоначальным органом чувств». На это указывали также В.М. Бехтерев, Г. Спенсер. Валлон говорит о «движениях ради движений».

Действительно, современная физиология и неврология показывают, что моторный анализатор с его эфферентным аппаратом движения занимает особое место среди других систем организма. И.П. Павлов писал: «Кинестетические клетки связаны со всей корой, а кора принимает как все внешние раздражения, так и внутренние». А.А. Ухтомский называл моторику «стержнем организма». На это же указывают морфологические исследования Л.А. Кукуева. С.А. Саркисов (1964) пишет: «Морфологическим субстратом двигательных функций является не только передняя центральная извилина, но и теменная, лобная и даже затылочная области».

Столь широкое распространение афферентных и эфферентных моторных нейронов в коре свидетельствует о том, что на них конвергируют все другие афферентные импульсы. Находятся авторы, которые это отрицают, однако универсальность моторного аппарата и его проприоцепции, связанная с кинезофилией, является одним из основных законов жизни. О том, что моторная область коры является аппаратом конвергирования различных афферентных систем и их высшей, корковой интеграции, утверждает Э.Ш. Айрапетьянц и др.

Посредством микроэлектродных исследований процесса конвергенции показано, что один и тот же корковый нейрон может получать восходящие импульсы как от интероцепторов, так и от проприоцепторов и тем самым координировать их взаимодействие. Методом электрокортикографии обнаружено, что при возбуждении моторного анализатора снижается возбудимость зрительного. При возбуждении же зрительного возбудимость моторного повышается (А.Б. Коган, 1967). Тем же методом A. KitsiKis с соавторами (1968) установил, что при локальном охлаждении зрительной области коры подавляются реакции ее нейронов на световой раздражитель, но сохраняются на соматические. Этот эффект наблюдается как на пирамидных, так и на непирамидных нейронах. N. Boisacq–Schepens и соавторы (1968) обнаружили широкое периферическое поле пирамидных нейронов коры, которые получают конвергентный сенсорный приток большого объема. Таким об- разом, имеется иерархия во взаимодействии афферентных систем и преобладание моторной системы.

Комментарии: