Сумасшедшее искусство: коллекция доктора Принцхорна

Эссе Альфреда Кубина «Искусство безумных»

Немецкий психиатр и историк искусства Ханс Принцхорн, который был близок мюнхенско-швабскому кружку космистов и в своей деятельности опирался на философию Людвига Клагеса, в свое время собирал не только истории болезней, но и произведения, созданные его пациентами. Сегодня коллекция доктора Принцхорна с работами более чем столетней давности затрагивает вопрос, волнующий мир современного искусства: что есть норма, а что — отклонение от нормы?

Художественное собрание Принцхорна насчитывает пять тысяч картин, коллажей и скульптур, созданных пациентами психиатрических клиник Германии в конце ХIХ — начале ХХ веков. Самые старые из произведений датируются 1880 годами. Большинству авторов врачи поставили диагноз «шизофрения». После смерти Принцхорна, в виду историко-политической ситуации в Германии, коллекция долго пылилась в стенах Университета, впрочем, некоторые работы попали на Выставку дегенеративного искусства. Позже собрание дополнили произведения художников из Японии, Польши, Франции, Италии и Австрии.

По мнению Ханса Принцхорна, именно безумец, который находится в мистическом союзе с Вселенной, способен совершать настоящие живописные открытия. Поэтому психиатр выступал неутомимым пропагандистом искусства безумных — устраивал выставки во Франции и Германии. В результате творчество пациентов клиник открыли для себя экспрессионисты и сюрреалисты — Сальвадор Дали, называвший себя параноиком, Макс Эрнст, Пауль Клее, Андре Бретон. Знаменитые художники того времени вообще были очарованы оригинальностью и непосредственностью коллекции. Пауль Клее видел в работах «промежуточную область», нечто находящееся за пределами «нормального» восприятия. Макс Эрнст, который посещал лекции по психиатрии и исследовал пределы безумия в искусстве, также вдохновлялся ими.

Рекламу коллекции Принцхорна в свое время сделал и австрийский писатель и иллюстратор Альфред Кубин, приглашенный профессором Вилманнсом в психиатрическую клинику при Хайдельбергском университете, чтобы посмотреть на одну из картин. Глубоко пораженный Кубин писал в своем эссе об искусстве душевнобольных как о «чудесах сознания художника, чье творчество вышло за глубины нашего понимания».

Таковы, например, работы Августа Наттерера (1868?1933), которого Принцхорн открыл миру как художника. Наттерер после видения в 1907 году Страшного Суда пытался окончить с собой и провел оставшиеся годы в психиатрических заведениях. Он придавал большое значения своим «пророческим» работам («Мировая ось с кроликом») и считал себя незаконнорожденным сыном Наполеона. В своей книге «Художественное творчество душевнобольных» Принцхорн обозначил историю этого пациента под псевдонимом «Нетер».

Кстати, книга Ханса Принцхорна «Художественное творчество душевнобольных» (1920) хорошо известна интеллектуалам, в том числе и нашим: в повести «Понедельник начинается в субботу» Стругацких этот труд упомянут в качестве вариации «книги-перевертыша», попавшей в руки главному герою — Привалову, — во время приключений в «Изнакурнож», музейном филиале НИИЧАВО. В свое время работа Принцхорна была сдержанно принята научным сообществом, но восторженно встречена в художественных кругах и оказала заметное влияние на художественную культуру европейского авангарда, в частности, на сюрреалистов.

В своем труде Принцхорн сопоставил искусство экспрессионизма, включавшее под этим наименованием также и кубизм, фовизм, неоимпрессионизм и т. д., и проявление помешательства, которое он окрестил шизофреническим искусством, сопоставление, в дальнейшем оказавшее влияние на историю искусства. Психопатологический анализ Принцхона позволил описать способ психического функционирования, который обнаруживается в первопричине форм поведения, которая не является патологической, но все-таки аномальной, поскольку она исключительная, как, например, художественное творчество. Этот способ психического функционирования заключается в отказе от рационального и утилитарного способа мышления, который нам навязывает цивилизация в пользу другого способа мышления, который в сумме является спонтанным мышлением, как его представляли в период Безумных годов, мышления, общего для детей, для мастеров примитива, для творческих личностей и для помешанных, а также доведенное до крайности у умалишенных художников. Таким образом, границы между нормальной психикой и неврозами становятся проницаемыми...

Эссе Альфреда Кубина «Искусство безумных» (1922)

Я с другом, одним из лучших невропатологов, поехал в Хайдельберг. Целью нашей поездки было посещение психиатрической клиники, мы хотели увидеть собранную там коллекцию живописных работ душевнобольных людей. Директор учреждения профессор Вилманс с особой любезностью показал нам самую ценную часть собрания. В основном это были черно-белые или цветные рисунки, кроме того, акварели и в большом количестве деревянная пластика. Профессор Вилманс объяснил нам, что выбор материала определён клиникой, предоставлявшей его в распоряжение художников. Собственно о болезни он заметил, что речь идёт о так называемой шизофрении, от которой эти художники в основном и страдают — от раннего слабоумия, заключающегося в расщеплении сознательной личности, неизлечимого, не подчиняющегося контролю и укрытого в своеобразной жизни фантазии. Эта болезнь полностью замыкает в себе и не даёт ни единой возможности взглянуть в мастерскую своего духа. На кромке многих листов написаны тексты или включены в само изображение, также они находятся на оборотной стороне страницы или наклеены; почти всегда их содержание — это лапидарная, но абсолютная чушь или словесный салат, как называет их психиатр.

Зато сами работы благодаря своей таинственной закономерности затронули меня так же сильно, как и моего друга, ярого поклонника искусства: мы стояли перед чудом, созданным духом художника, которое дошло до сознания из глубины по ту сторону всякого рационального мышления и которое должно приносить счастье при созидании и созерцании. В этом и заключалась общая ценность, поэтому возникло чувство возвышенной радости, с которой я впитывал впечатления.

Здесь я назову некоторые вещи, которые я видел и которые особо врезались в память: среди них некоторые работы одного профессионального художника[1], архитектора-шизофреника (интерьеры церкви, схематические образы святых и портреты). Это было самое неинтересное, прежде всего, из-за его мудрёного взгляда и неприятной «образованной» техники. Все остальные художники были самоучками.

1. Официант работал цветными карандашами фрагментарно, техника напоминала мозаику или витраж — непревзойдённое сокровище для прикладного искусства; например, многофигурная «Милостивая тайна Марии» или дракон, прикованный к земле удивительным якорем. На каждой из них прибавлено: «по моей системе».

2. Многочисленные акварели старого человека [Х. Мебеса], умершего в 60-е годы в клинике глубоким стариком, своим изысканным видом напоминают листы из салонного альбома эпохи бидермайер, полные завиточной символики, использующей яйца, круги и звёзды, надгробные плиты, украшенные цветными надписями, стилизованными под арабески, фигуры беременных женщин, живот которых часто полностью покрыт крошечными строчками стихотворений.

3. У коммивояжёра по сбыту шампанского — яркое разнообразие, необработанные эффекты, парикмахеры и буфетчицы, абсолютно бессвязные тексты, но очень большое богатство орнаментальных выдумок, среди которых птицы и рыбы. Они в высшей степени будоражат воображение.

4. У морского офицера несколько бесформенные композиции с очевидным вкусом выдержаны в самых воздушных, рафинированных тонах. Вода и свет, среди них — чёрный корабль и т.п., экспрессионист 80-х годов.

5. У сексуального преступника работы похожи на мюнхенский лубок: богатый текст, моритаты[2], массовое совокупление под полицейским надзором и т.д. Вполне детски-наивные наблюдения изображены в стилистике фриза.

6. Маленькие картины, покрытые толстым слоем цветной пасты, преимущественно белой, чёрной и зелёной, их содержание — разнообразные квартиры, столкновение мировых тел, сказочный гротескный император Вильгельм. Частично эти вещи напоминают Пауля Клее и, наверняка, были бы ему интересны [Оскар Херцберг].

7. Совершенные орнаментальные рисунки[3] цветными карандашами похожи на образцы для вязания крючком, они присланы из швейцарской клиники с мистическими указаниями. Мне они напомнили опубликованные в своё время рисунки медиума, г-жи Ассманн [медиум г-жа Ассманн-Халле, которая рисовала в состоянии транса].

8. Некоторые удивительно изящные миниатюры в сепии, написанные тушью и тонкой волосяной кистью, вызывают ассоциации с персидскими миниатюрами. В большинстве случаев в них изображены стада животных, овец, коз и т.д.

9. Особенно запоминились по-детски требовательные рисунки уринофагов, тупоумных людей, оскверняющихся собственной мочой, пьющих её и т.д. Для изображений характерны поперечный разрез тела в духе маленького Морица[4] и настойчивое возвращение к анальной сфере. Например, можно увидеть пистолет, привязанный к ноге и приставленный к животу, если он выстрелит, тогда выпадут экскременты.

10. Серия графических работ названа автором «Чудо пота в супинаторе» [Рисунки Карла Ланге]: ряд орнаментальных пустяков, сделанных карандашом и растушёвкой в обувном супинаторе, симметрично вложены в верхнюю обрезанную часть или в пятна от пота; здесь можно увидеть разные головы, конечности, глаза.

11. Моё самое сильное впечатление[5]: картины замка, сделанные маслом и цветными мелками из больницы Эммендингена. Очень большое количество картин и маленьких, и больших форматов, в которых проявляется несомненная гениальная одарённость, чрезвычайная сила вымысла в цвете и форме. В них очевидно развитие, использованные средства усиливают живописную выразительность вплоть до неслыханной цветовой симфонии. Лучшие их них— фантастически-визионерские вещи, речь идёт о пышном барочном монументе; но даже имея сказочное мужество, едва ли можно сравнить эту живопись с достижениями больших художников. Мне особо запомнился «Ангел смерти», абсолютно сатанинская композиция, демонические кони, ослы в смелом сокращении сумерек, погруженные в цветной туман. Стеклянная миска, из которой ужасным взглядом смотрит на нас голова Адоная или Вельзевула, будто злой дух дурмана! Иногда фантазия также обращается к светлым краскам, не теряя при этом своей мощи, например, в концерте ангелов, который, возможно, происходит от сиенских мастеров, но потом снова ужасные великолепно-мрачные лица, похожие на ассирийского тельца, который незабываемым движением через окно кидается в комнату. В голову приходят мысли о том, что этот безумец вынужден был чрезвычайно экономить цвета! Сверх человечески и страшно действует также и полуфигура отчаянья с горящими красными волосами, в пурпурной куртке, причудливо скреплёнными руками, и эти образы не покидают меня. Правда, работы из Эммендингена и другие вещи разделяет большая дистанция. Стихийная сила вымысла обличает в художнике мастера первого ряда. К сожалению, некоторые фрагменты сохранились очень плохо, будто затёртые от небрежности. С этим нужно было примириться, после того, как врач описал этого человека именно как «безумца», как и других, горящих в неосознанном кругу своего воображения, закрывшихся от внешнего мира, неспособных на какую бы то ни было связь с другими людьми.

Ещё здесь была пластика, и особенно могущественный властитель деревянной трости с вырезанной ножом гримасой, заставлявшей думать об известных полинезийских идолах. Эти работы, частично расписанные и красиво покрытые лаком, ещё содержали нарисованные заглавия, такие, как «Милитаризм», «Рождество Христово». Ещё горельеф «Христос бродит у моря», а также гиппопотам с двумя головами [Кубин перечисляет здесь работы Карла Генцеля, у Х. Принцхорна — Карла Бределя. Карл Генцель родился в семье строительного инспектора в Мюльхаузене. Учился на каменщика, но когда стал работать, регулярно получал выговоры об испорченном материале] и т.д. Во всех без исключения работах в материале проступает нечто сокровенное, они были очень аккуратно вырезаны, словно японские нэцкэ. Их изготовитель был пекарем, и как нам рассказал профессор, специалисты считают, что отдельные фрагменты имеют нидерландское происхождение.

Когда сокровища этого выдающегося собрания, единственного в своём роде, будут доступны для публикации — вот вопрос. Для художественного рынка такие непродажные объекты неинтересны, а у клиники нет средств, чтобы регулярно их экспонировать. Рано или поздно, но непременно найдётся благотворитель, который примет в этом участие, и с его помощью можно будет организовать пространство для постоянной экспозиции. Затем, возможно, из этого пристанища, где собрано созданное душевнобольными, польётся бодрость духа.

КОММЕНТАРИИ

[1] Речь идёт о немецком архитекторе и художнике Пауле Гёше. Художник расписал зал в дрезденском Лаубегаст. Сдал госэкзамен на архитектора общественных зданий, а следующие два года провел в Кульме в должности почтового служащего. Пережив психический срыв, Гёш стал активным участником авангардистских группировок художников и архитекторов. В начале 1920-х гг. он попал в клинику Гёттингена, где за ним присматривала сестра Лили, врач-психиатр. Затем его перевели в клинику в Бранденбурге, где он погиб в рамках нацисткой программы зачистки.

[2] Особая форма жанра городского фольклора бэнкельлид (B?nkellied). Бэнкельлид — нравоучительная песенка, исполнявшаяся уличными певцами, как правило, под шарманку, морализаторского содержания на трагические, часто кровавые (моритаты) или слащаво-сентиментальные сюжеты, сопровождались показом картинок. Буквально «пение со скамейки», т.к. часто певцы становились на подиум, чтобы их было лучше видно.

[3] Имеются в виду произведения Адольфа Вёльфли — швейцарского художника-примитивиста, одного из наиболее ярких представителей Ар брют. В семилетнем возрасте его бросил отец-алкоголик. Он работал на фермах батраком, был арестован полицией за оскорбление общественной нравственности, после рецидива обследован, диагноз — шизофрения. С 1895 г. до конца жизни находился в известной психиатрической клинике Вальдау. Здесь он в возрасте тридцати пяти лет начал рисовать, писать стихи, сочинять музыку. Оставил гигантское наследие из десятков тысяч рисунков и коллажей, а также ряд музыкальных и литературных сочинений (стихов и прозы).

Широкой публике творчество Вёльфли представил крупный швейцарский психиатр и психотерапевт Вальтер Моргенталер в монографии «Душевнобольной как художник» (1921). Работы художника выставлялись на пятой Кассельской выставке «Документа». Рисунки и коллажи Вёльфли включены в экспозицию Бернского художественного музея.

На стихи Вёльфли, Вольфганг Рим написал вокальный цикл, а Георг Фридрих Хаас — камерную оперу. На основе текстов Вёльфли в 1983 г. датский композитор Пер Нёргор создал оперу «Божественный сад Тиволи», поставленную в театре г. Любек в марте 2007 г. В 2006 г. Жорж Апергис написал Кантату на стихи Вёльфли.

[4] Мориц — карикатурная фигура в работах художника Адольфа Оберлэндера. В язык вошло выражение “sich der kleine Moritz etwas vorstellt” («представлять что-то как маленький Мориц»), что значит «наивное, детское» представление.

[5] Речь идёт о картинах Франца Карла Бюлера. У Х. Принцхорна — Франц Пооль. Он родился в Оффенбурге (Бадене) и занимался кузнечным искусством, как и отец. Кованные ворота его работы были отмечены золотой медалью на выставке в Чикаго. Он преподавал в Художественном училище в Страсбурге, пытался улучшить систему преподавания, но поссорился с директором, а позже был уволен за «заносчивость и весьма странное поведение». После переезда в Гамбург мнительность художника обострилась до мании преследования: он начал лихорадочно менять квартиры. После нападения на кондуктора попал в клинику. Бюлер провёл более 40 лет жизни в психиатрических учреждениях. Его картины нравились Принцхорну. В рамках нацистской программы эвтаназии Франц Карл Бюйлер был отравлен газом в камере замка Графенэк.

Автор перевода эссе: Екатерина Москвина (германист)

Материал подготовлен сообществом

Комментарии: