Пересадка нервных клеток, генная модификация, аватары и другие способы обрести бессмертие: разбор с научной точки зрения

Материал издания Futurist о существующих планах по поиску бессмертия и вероятности их успеха.

Органы-голограммы, управляемые тела-андроиды и мозг в виртуальном пространстве. Нет, это не анонс очередной научно-популярной фантастики, а реальные научные проекты по части бессмертия. Разбираемся, насколько сумасшедшие планы у ученых и какова вероятность того, что человек одолеет смерть.

Положа руку на сердце, бессмертие — перспектива сомнительная. Проблем, которые вызвало бы его достижение, такое множество, что хочется лечь поперек дороги научного бронепоезда и молить, чтобы тот притормозил. Навскидку: перенаселение, вечная власть диктаторов, опустошение природных ресурсов, этические неурядицы, слом представлений о человеческой идентичности. Последняя – ближе всего к зоне риска, так как серьезно зависит от факта смерти. Психолог Эрнест Беккер в 1974 году в книге «Отрицание смерти» и вовсе заявил, что все наши грандиозные цивилизации и культуры – лишь изощренный механизм психологической защиты, способ увильнуть от осознания конечности собственного бытия. С ним многие склонны соглашаться, но, к счастью, на каждого пессимиста всегда найдется свой романтик.

В наше время роль главных мечтателей выполняют миллиардеры и медиамагнаты, спонсирующие научные поиски бессмертия. Основатель компании Oracle Ларри Эллисон, потратив сотни миллионов долларов на исследования по борьбе со старением, заявил, что хочет жить вечно, и смерть для него «никогда не имела никакого смысла». Владельцы монструозных компаний вроде Facebook и eBay вкладывают миллиарды в разработку супермодернизированных тел. Основатели Google Ларри Пейдж и Сергей Брин создают корпорацию Calico, чтобы «исцелиться от смерти».

Многомиллионные ставки на вечную жизнь — верный признак того, что бессмертие давно перешло из сферы утопической фантастики в разряд перспективных научных целей. Сегодня движение к заветной мечте идет в двух направлениях: биологическом и цифровом. В первом случае мы совершенствуем технологии для лечения болезней и увеличения качества жизни и максимально растягиваем свои возможные 122 года жизни. Во втором — переносим дряхлый биологический мозг в неуязвимый компьютер.

Вечная молодость

В теории, наша биологическая смерть — не более чем закономерный результат старения. Оно, в свою очередь, — лишь побочный эффект несовершенной конструкции тела, которое постепенно изнашивается и исчерпывает собственные ресурсы. С такого ракурса старение выглядит как смертельное, неизлечимое, трагическое, но всего лишь заболевание. Золтан Иштван, бывший кандидат в президенты США, так и прописал в своей избирательной кампании: приравнять старение к болезни. Разъезжая по Америке на «автобусе бессмертия», напоминающем гигантский гроб, Иштван пропагандировал вечную жизнь и трансгуманизм — мировоззрение людей, ратующих за устранение ментальных и физических ограничений человека с помощью технологий. Бессмертие и создание постчеловека — главный козырь трансгуманизма, а ликвидация старения — лишь подготовка к тому, чтобы выложить его на стол.

Одна из главных надежд в этой области возлагается на нервные клетки, главных долгожителей нашего организма. Как правило, они умирают только из-за отказа органов, поддерживающих всю биологическую систему. Сколько именно могут здравствовать нервные клетки сами по себе, пока неизвестно, но предполагаемый счет идет на столетия. Другое дело, что в сценарии с трех-четырехсотлетней жизнью нам бы предстояла постоянная череда трансплантаций — где-то между посиделками в баре и походом на работу пришлось бы вставлять то замену печени, то пересадку кожи. Не очень-то эргономично.

Альтернативное решение связано с коммуникацией между клетками — процессом сигнализации. С его помощью наши крохотные друзья договариваются насчет регенерации, иммунных реакций и других простейших функций. Сегодня мы знаем уже несколько сигнальных путей, контролирующих старение, в числе которых многообещающий белок ИФР-1(инсулиноподобный фактор роста), связанный с метаболизмом. Исследователи обнаружили около 80 мутаций и три гена, влияющих на процессы изнашивания организма, и, провернув ряд генетических манипуляций, в десять раз увеличили длительность жизни нематоды C. Elegans (прозрачного червя размером с ноготок, живущего две-три недели). Закономерности, работающие для C. Elegans, адекватны и для более продвинутых существ, таких как люди.

Эксперименты на животных также открыли для нас значимость митохондрий (снабжают клетки энергией и отвечают за выносливость организма). Подкармливая белки сиртуины, контролирующие функции клеток (в том числе и митохондриальные), ученые продлили жизнь мышам на 20%.

Увы, и здесь есть свои нюансы. Эксперименты на людях, в силу слишком растянутого во времени процесса старения, крайне проблематичны. Чтобы провести необходимые опыты, ученым пришлось бы наблюдать за нашим жизненным циклом десятилетия, вносить коррективы в эксперименты, и снова ждать — из поколения в поколение, и так до гробовой тоски.

Именно поэтому некоторые исследователи пытаются идти обходным путем и ищут маркеры старения — биологические маячки, отражающие возрастное состояние организма. Теломеры, небольшие отростки на кончиках хромосом, метиляционные часы (эпигенетические изменения в структуре ДНК) — мы имеем довольно много потенциальных кандидатов на эту роль. Но, как и в случае с сигнальными путями, модифицировать человека на генном уровне — не сделать прививку от гриппа. Этическая цена вопроса здесь приближается к уровню «тварь ли я дрожащая или право имею?».

Пока ученые дискутируют и выкручиваются, а миллиардеры Кремниевой долины замораживают свои тела до лучших времен, трансгуманисты предлагают совершить ход конем и оставить всякие попытки довести наше биологическое тело до совершенства. Даже при условии излечения от старения, биоматериал все равно будет иметь свой срок годности и продолжит причинять нам массу неудобств. В отличие от его аналогов, от А до Я искусственных тел, за создание которых и выступают трансгуманисты. Причем некоторые из них уверены, что перерождение человека в новом технологическом амплуа совершится уже к середине XXI века.

Вечный мозг

В публичном авангарде трансгуманистов стоит наш соотечественник медиамагнат Дмитрий Ицков, называющий себя «продюсером бессмертия». Именно ему принадлежит проект «Инициатива-2045», цель которого — к 2045 году создать человеку полноценное искусственное тело, которое не стареет, не нуждается в еде и отдыхе, доме и транспорте. По аналогии с фильмом Джеймса Кэмерона, Ицков и его команда прозвали такие андроиды аватарами и разработали четыре подтипа супертел: небиологическая копия человеческого организма, управляемая дистанционно (вроде сверхпохожих на людей роботов Хироши Исигуро), копия, в которую бы трансплантировался мозг в конце жизни, аватар ReBrain — технология, переносящая структуру сознания в кибертело и, наконец, тело-голограмма, состоящее из частиц света или нанороботов.

По мере продвижения по этим этапам — от управления роботом до становления киборгом — мозг человека постепенно эволюционировал бы от хрупкого творения природы до его компьютеризированного аналога. За последние несколько десятков лет мы прочесали на удивление большой отрезок этой эволюции.

В 90-х годах ученые Стэндфордского университета выяснили, что наша нервная система не против вмешательства извне, а нервы вполне поддаются расщеплению и замещению металлическими чипами. Тогда же с низкого старта рванули исследования по разработке нейрокомпьютерного интерфейса — технологии, позволяющей нам посылать и принимать сигналы от электронного устройства или, говоря иначе, общаться с компьютером силой мысли. Дистанционно управляемые роботы в проекте Ицкова — логический итог ныне существующих разработок, коих тысячи — от управления курсором с помощью взгляда до телепатического общения в нейрочате.

Наиболее многообещающее творение в этой области — искусственный гиппокамп нейроинженера Теодора Бергера. Его команда создала электронный микрочип, дублирующий сигналы, посылаемые от одного отдела мозга к другому, и вживила его крысам (а затем и приматам). Гиппокамп, отвечающий за перекодирование кратковременной памяти в долговременную, не заметил подмены, и ученые по своей воле руководили памятью животных, включая и выключая чип. Turn on — и лабораторная мышь помнит последовательность действий, которой ее научили в эксперименте. Turn off — электрических сигналов нет, мышь, накаченная таблетками для торможения памяти, пребывает в амнезии и замешательстве.

Фактически Бергер воспроизвел отдельную функцию мозга на уровне цифровых сигналов. И хотя пока речь идет лишь о крохотной команде, связанной с конкретным действием, его проект наглядно показал, что цифровизация мозга — не такая уж и безумная идея.

Именно такого мнения придерживаются исследователи Питер Кохран и Крис Уинтер, взбаламутившие научный мир своей идеей о «ловце душ» — микрочипе, записывающем весь жизненный опыт человека, начиная от воспоминания о первом поцелуе и заканчивая вкусом бабушкиных котлет. Загвоздка состоит в том, что наш мозг на протяжении жизни обрабатывает порядка 50 ТБ памяти — миллиарды постов в соцсетях, миллионы диссертаций. Для сбора, обработки и фиксации всех пережитых нами ощущений, закодированных в нейронах и синапсах нашего мозга, нам понадобился бы гиперсверхсупермощный компьютер.

Для механической части «ловца душ» мы уже имеем технологические наработки вроде сетчатки глаза из кремния или искусственной ушной улитки. По предположению Кохрана, уже к 2025 ему удастся создать ряд нейрохимических микродатчиков, занимающихся информационной охотой сразу по всем пяти чувственным фронтам. Но будь у нас сверхмощный компьютер, мы без труда достигли бы и следующей стадии, которую биогеронтолог Джордж Мартин обозначает как «промежуточное решение» на пути к бессмертию: создание точной цифровой копии всего жизненного опыта отдельного человека.

Оптимизм внушают амбициозные прогнозы футуролога и мультимиллионера Рэя Курцвейла, которого сегодня называют не иначе как «новым Эдисоном» или пророком от науки. По его словам, уже к 2040 году наше мышление станет гибридом биологического и электронного, а к 2045 году мы создадим цифровой дубликат мозга, достаточно точный, чтобы загрузить его в компьютер, и отправить нас в вечное плавание по виртуальной реальности. Ицков, как и Курцвейл не случайно ориентируются на 2045 год — именно тут пролегает загадочный горизонт событий, за которым нас ждет дивный новый мир. Официальное название этого «горизонта» – технологическая сингулярность.

Основываясь на множественной модели развития планеты, Курцвейл и прочие сторонники теории сингулярности предрекают: в этой точке виток развития человечества повторит логику Большого Взрыва, когда за первые доли секунда произошло больше событий, чем за последующие миллиарды лет. В пользу этого сценария говорит и закон Мура: каждые 18 месяцев компьютерные мощности увеличиваются в два раза. Сегодня мы ускоряемся уже каждые 11 месяцев, а в области биотехники скорость увеличивается не в два, а в пять раз.

То есть технологический аспект, если верить футурологам, вскоре перестанет причинять нам неудобства. Останется другой. Цифровизация мозга подразумевает, что наряду с функциями, чувственными ощущениями и воспоминаниями, мы транспортируем в информационное пространство человеческое «Я» целиком, с его способностью любить, сходить с ума, испытывать катарсис, совершать трансцендентные открытия. Вопрос о бессмертии, таким образом, при всем обилии научных сложностей (судя по всему, временных) упирается лишь в одну фундаментальную неясность: возможно ли зафиксировать и симулировать человеческое сознание?

Большинство исследований, связанных с копированием мозга, сегодня основываются на том, что разум прячется не столько в комплексе всех биологических систем, сколько в структуре взаимодействия нейронов. Воспроизвести разум, закодированный в такой структуре, значит лишь продублировать схему коммуникации нейронов – синаптических связей. Нейроученые Олаф Спорнс и Патрик Хагманн в 2005 году назвали такую схему-дублера термином «коннектом» — так же, как в свое время расшифровывали геном человека, сегодня исследователи просчитывают информацию нейронных связей.

Мы уже имеем коннектом круглого червя Caenorhabditis elegans (302 нейрона, два десятилетия, потраченные Нобелевским лауреатом Сиднеем Бреннером на составление карты), а также коннектом мыши. Расшифровка структуры связей человека ведется, но у нас, в отличие от кольцевого червя, имеется 85 млн нейронов по десять тысяч связей на каждый. Завершить этот проект прежде, чем погаснет солнце, мы сможем только с участием божественного вмешательства, искусственного интеллекта, которого столь опасается Илон Маск, или, если повезет, в эпоху технологической сингулярности.

Джон Серл, американский аналитический философ, изучающий сознание, в своем знаменитом эссе «Красная комната» отвечает на вопрос «может ли машина мыслить». Отвечает положительно, поскольку «мы и есть такие машины», идеальный наглядный пример. С точки зрения Серла, сознание — это результат эволюции и эмерджентное свойство организма, то есть свойство, которое возникает в определенной системе, но не наличествует у каждой ее отдельной части. Теоретически, сознание редуцируется к мозговым процессам и может быть воспроизведено. Это, пишет Серл, вопрос эмпирический. Бессмертие в той форме, в какой оно достижимо для человека, то есть в форме вечного цифрового странствования в безвременном пространстве, стало бы отличным опытным доказательством того, что человек тождественен машине.

Пока существует смерть, у нас есть тайна идентификации, надежда на то, что мы не только заводные куклы и схема взаимодействия нейронов. Бессмертие (судя по всему, вполне достижимое) очень скоро расставит все точки над i. Неясно только, стоит ли этого ждать.