ДРЕВНЕГРЕЧЕСКИЙ ФИЛОСОФ СОКРАТ И ПРИРОДОСООБРАЗНЫЙ МЕТОД ОБУЧЕНИЯ

Мы уже обращали внимание наших читателей на то, что в программе РКШ главный акцент делается на осознание, глубокое понимание изучаемого материала. Мы не стараемся дать детям как можно больше новой информации, а делаем так, чтобы новый материал прочно встал на уже сформированную базу. Если говорить на языке метафор, то мы не видим ум ребёнка, подобно Шерлоку Холмсу, как чердак, наполняемый всякой всячиной. Он более похож на землю, на которой способны дать всходы посеянные семена. Чем глубже учебный материал будет осознан, тем более крепкие корни он даст и тем лучшие плоды принесёт впоследствии. Осознанное знание — это не то, что воспроизводится в школе на проверочной работе, сдаётся и забывается, а то, что свободно и творчески используется для решения самых разных задач и для добывания новых знаний.

Именно поэтому мы не даём знания в готовом виде, как шаблон, а позволяем им родиться в голове ребёнка через использование природосообразной наглядности и задавание наводящих вопросов. Умение задать правильный вопрос — это настоящее педагогическое искусство, которое позволяет поднять качество понимания учениками материала на максимальный уровень.

Подобный метод использовал ещё древнегреческий философ Сократ. Он достиг такой виртуозности в применении наводящих вопросов, что даже пришёл к выводу: абсолютно все знания уже имеются в нашей душе благодаря прошлым жизням, но они забыты, находятся в спящем состоянии. Нужно лишь пробудить их вопросами, и тогда они из неосознанного, глубинного, спящего перейдут в активное и осознанное состояние.

Конечно, мы не можем согласиться с тем, что человеческая душа от рождения уже содержит в себе все возможные знания, и, тем более, не разделяем идей о реинкарнации.

Ушинский утверждал, что врождённой человеческой способностью является дар слова, и его другая сторона — логическая способность, позволяющая человеку познавать мир. Именно этот дар слова необходимо развивать систематическими посильными логическими упражнениями. В таких упражнениях учитель с помощью вопросов и заданий на самостоятельное рассуждение о наглядно видимых или хорошо знакомых предметах помогает ребёнку думать и точно выражать свои мысли. Это должно происходить так, чтобы слово вырастало из мысли «как кожа из организма», а не надевалось на него как «перчатка из чужой кожи» (что происходит при заучивании готовых чужих идей), чтобы наблюдение всякий раз превращалось в мысль, а мысль облекалась в точное слово. Тогда знание будет не приходить в готовом виде извне, а рождаться изнутри, в уме самого ребёнка, и именно такое знание — самое крепкое и глубокое.

Предлагаем через призму идей Ушинского прочесть отрывок из диалога Платона «Менон», в котором Сократ с помощью наглядности и правильно заданных вопросов помогает неграмотному мальчику-рабу решить довольно сложную для него геометрическую задачу.

________________________

Сократ: Скажи мне, мальчик, знаешь ли ты, что квадрат таков?

Раб: Знаю.

Сократ: Значит, у этой квадратной фигуры все её стороны равны, а числом их четыре?

Раб: Да.

Сократ: А не равны ли между собой линии, проходящие через центр?

Раб: Равны.

Сократ: А не могла бы такая же фигура быть больше или меньше, чем эта?

Раб: Могла бы, конечно.

Сократ: Так вот если бы эта сторона была в два фута и та в два фута, то сколько было бы футов во всём квадрате? Заметь только вот что. Если бы эта сторона была в два фута, а та — в один, разве всего в нём было бы не два фута?

Раб: Два.

Сократ: А когда и та сторона будет равна двум футам, разве не получится у нас дважды по два фута?

Раб: Получится.

Сократ: Значит, в этом квадрате будет дважды по два фута?

Раб: Верно.

Сократ: А сколько же это будет — дважды два фута? Посчитай и скажи!

Раб: Четыре, Сократ.

Сократ: А может быть, чтобы у фигуры, вдвое большей этой, но всё же такой, все стороны были между собою равны?

Раб: Может.

Сократ. Сколько же в ней будет футов?

Раб: Восемь.

Сократ: Ну, а теперь попробуй-ка сказать, какой длины у неё будет каждая сторона. У этой они имеют по два фута, а у той, что будет вдвое больше?

Раб: Ясно, Сократ, что вдвое длиннее.

Сократ: Видишь, Менон, я ничего ему не внушаю, а только спрашиваю. И вот теперь он думает, будто знает, какие стороны образуют восьмифутовый квадрат. Или, по-твоему, это не так?

Менон: Так.

Сократ: Что же, знает он это?

Менон: Вовсе не знает!

Сократ: Но думает, что такой квадрат образуют вдвое увеличенные стороны?

Менон: Да.

Сократ: Теперь смотри, как он сейчас вспомнит одно за другим всё, что следует вспомнить. А ты скажи мне вот что. По-твоему выходит, что если удвоить стороны, получается удвоенный квадрат? Я имею в виду не такую фигуру, у которой одна сторона длинная, а другая короткая, а такую, у которой все четыре стороны равны, как у этой, но только удвоенную, восьмифутовую. Вот и посмотри: тебе всё ещё кажется, что её образуют удвоенные стороны?

Раб: Да, кажется.

Сократ: А разве не выйдет у нас сторона вдвое больше этой, если мы, продолжив её, добавим ещё одну точно такую же?

Раб: Выйдет.

Сократ: Значит, по-твоему, если этих больших сторон будет четыре, то получится восьмифутовый квадрат?

Раб: Получится.

Сократ: Пририсуем-ка к этой ещё три точно такие же стороны. Неужели, по-твоему, это и есть восьмифутовый квадрат?

Раб: Ну конечно.

Сократ: А разве не будет в нём четырёх квадратов, каждый из которых равен этому, четырёхфутовому?

Раб: Будет.

Сократ: Выходит, какой же он величины? Не в четыре ли раза он больше первого?

Раб: Как же иначе?

Сократ: Что же, он одновременно и в четыре, и в два раза больше первого?

Раб: Нет, клянусь Зевсом!

Сократ: Во сколько же раз он больше?

Раб: В четыре.

Сократ: Значит, благодаря удвоению сторон получается площадь не в два, а в четыре раза большая?

Раб: Твоя правда.

Сократ: А четырежды четыре — шестнадцать, не так ли?

Раб: Так.

Сократ: Из каких же сторон получается восьмифутовый квадрат? Ведь из таких вот получился квадрат, в четыре раза больший [четырёхфутового]?

Раб: И я так говорю.

Сократ: А из сторон вдвое меньших — четырёхфутовый.

Раб: Ну да.

Сократ: Ладно. А разве восьмифутовый не равен двум таким вот маленьким квадратам или половине этого большого квадрата?

Раб: Конечно, равен.

Сократ: Значит, стороны, из которых он получится, будут меньше этой большой стороны, но больше той маленькой.

Раб: Мне кажется, да.

Сократ: Очень хорошо; как тебе покажется, так и отвечай. Но скажи-ка мне: ведь в этой линии — два фута, а в этой — четыре, верно?

Раб: Верно.

Сократ: Значит, сторона восьмифутовой фигуры непременно должна быть больше двух и меньше четырёх футов?

Раб: Непременно.

Сократ: А попробуй сказать, сколько в такой стороне, по-твоему, будет футов?

Раб: Три фута.

Сократ: Если она должна иметь три фута, то не надо ли нам прихватить половину вот этой [двухфутовой] стороны — тогда и выйдет три фута? Здесь — два фута, да отсюда один; и с другой стороны так же: здесь — два фута и один отсюда. Вот и получится фигура, о которой ты говоришь. Не так ли?

Раб: Так.

Сократ: Но если у неё одна сторона в три фута и другая тоже, не будет ли во всей фигуре трижды три фута?

Раб: Очевидно, так.

Сократ: А трижды три фута — это сколько?

Раб: Девять.

Сократ: А наш удвоенный квадрат сколько должен иметь футов, ты знаешь?

Раб: Восемь.

Сократ: Вот и не получился у нас из трёхфутовых сторон восьмифутовый квадрат.

Раб: Не получился.

Сократ: Но из каких же получится? Попробуй сказать нам точно. И если не хочешь считать, то покажи.

Раб: Нет, Сократ, клянусь Зевсом, не знаю.

Сократ: Замечаешь, Менон, до каких пор он дошёл уже в припоминании? Сперва он, так же, как теперь, не знал, как велика сторона восьмифутового квадрата, но думал при этом, что знает, отвечал уверенно, так, словно знает, и ему даже в голову не приходила мысль о каком-нибудь затруднении. А сейчас он понимает, что это ему не под силу, и уж если не знает, то и думает, что не знает.

Менон: Твоя правда.

Сократ: И разве не лучше теперь обстоит у него дело с тем, чего он не знает?

Менон: По-моему, лучше.

Сократ: Так разве мы нанесли ему хоть какой-нибудь вред, запутав его и поразив оцепенением, словно скаты?

Менон: По-моему, ничуть.

Сократ: Значит, судя по всему, мы чем-то ему помогли разобраться, как обстоит дело? Ведь теперь, не зная, он с удовольствием станет искать ответа, а раньше он, беседуя с людьми, нередко мог с лёгкостью подумать, будто говорит правильно, утверждая, что удвоенный квадрат должен иметь стороны вдвое более длинные.

Менон: Да, похоже, что так.

Сократ: Что же, по-твоему, он, не зная, но думая, что знает, принялся бы искать или изучать это до того, как запутался, и, поняв, что не знает, захотел узнать?

Менон: По-моему, нет, Сократ.

Сократ: Значит, оцепенение ему на пользу?

Менон: Я думаю.

Сократ: Смотри же, как он выпутается из этого затруднения, ища ответ вместе со мной, причём я буду только задавать вопросы и ничему не стану учить его. Будь начеку и следи, не поймаешь ли меня на том, что я его учу и растолковываю ему что-нибудь, вместо того чтобы спрашивать его мнение. А ты скажи мне: не это ли у нас четырёхфутовый квадрат? Понимаешь?

Раб: Это.

Сократ: А другой, равный ему, квадрат мы можем к нему присоединить?

Раб: Конечно.

Сократ: А ещё третий, равный каждому из них?

Раб: Конечно.

Сократ: А вот этот угол мы можем заполнить, добавив точно такой же квадрат?

Раб: Ну а как же?

Сократ: И тогда получатся у нас четыре равные фигуры?

Раб: Получатся.

Сократ: Дальше. Во сколько раз всё вместе будет больше первого квадрата?

Раб: В четыре.

Сократ: А нам нужно было получить квадрат в два раза больший, помнишь?

Раб: Помню.

Сократ: Вот эта линия, проведённая из угла в угол, разве она не делит каждый квадрат пополам?

Раб: Делит.

Сократ: Так разве не получатся у нас четыре равные между собой стороны, образующие вот этот [новый] квадрат?

Раб: Верно.

Сократ: А теперь посмотри, какой величины он будет.

Раб: Не знаю.

Сократ: Но разве каждый из четырёх [малых] квадратов не разделён такой линией пополам? Так или нет?

Раб: Разделён.

Сократ: Сколько же таких [треугольных] половинок будет в этом [новом] квадрате?

Раб: Четыре.

Сократ: А в этом [маленьком]?

Раб: Две.

Сократ: А во сколько раз четыре больше двух?

Раб: Вдвое.

Сократ: Во сколько же футов у нас получился квадрат?

Раб: В восемь футов.

Сократ: А из каких сторон?

Раб: Вот из этих.

Сократ: Ведь это — линии, проведённые в [малых] квадратах из угла в угол?

Раб: Ну да.

Сократ: Люди учёные называют такую линию диагональю. Так что если ей имя — диагональ, то ты, Менонов раб, утверждаешь, что эти диагонали образуют наш удвоенный квадрат.

Раб: Так оно и есть, Сократ.

Сократ: Ну, как по-твоему, Менон? Сказал он в ответ хоть что-нибудь, что не было бы его собственным мнением?

Менон: Нет, все его собственные.

Сократ: А ведь он ничего не знал — мы сами говорили об этом только что.

Менон: Твоя правда.

Сократ: Значит, эти мнения были заложены в нём самом, не так ли?

Менон: Так.

Сократ: Получается, что в человеке, который не знает чего-то, живут верные мнения о том, чего он не знает?

Менон: Видимо, так.

Сократ: А теперь эти мнения зашевелились в нём, словно сны. А если бы его стали часто и по-разному спрашивать о том же самом, будь уверен, он в конце концов ничуть не хуже других приобрёл бы на этот счет точные знания.

Менон: Как видно.

Сократ: При этом он всё узнает, хотя его будут не учить, а только спрашивать, и знания он найдёт самом себе?

Менон: Ну да.

Комментарии: