Эрос и Космос

Существенный аспект видения, оглашаемого современными провозвестниками будущего, в частности технологическими трансгуманистами, это идеология победы над смертью.¹ Трансгуманисты стремятся к преодолению материальных и биологических ограничений, стоящих перед человеком, главным образом надеясь на радикальное усовершенствование доступных человечеству технологий. Триумф над смертью и старостью является важным компонентом не только трансгуманистической мысли, выраженной в работах таких социально активных футурологов, как Рэй Курцвейл, но и весьма прагматичной передовой научно-медицинской повестки.²

Иллюстрация © Swim Reaper (в Instagram)

Смерть довлела над человечеством и биосферой в течение всей известной нам мировой истории. И вот современные научно-технические достижения в сфере медицины и смежных областях, по прогнозам футурологов, позволят в ближайшее время буквально?—?а не метафизически, или аллегорически, или мистически?—?попрать смерть. Попрать, по крайней мере, смерть вследствие старости и болезней.

Оптимистичный сценарий, вырисовываемый футурологами, состоит в кардинальном преображении биологических организмов нашего вида технологическими средствами, создании кибернетических гибридных организмических сред и даже гипотетический перенос сознания на кремниевые носители. В глобальных масштабах это (по крайней мере, в радужных представлениях некоторых футурологов) будет сопровождаться преобразованием материальной среды, выходом (пост)человеческой цивилизации на галактические просторы, создание галактической федерации и, возможно, встреча с другими разумными формами жизни.

Лозунг на иллюстрации: «Победа трансгуманизма неизбежна»

Если, конечно, до этого нашу планетарную цивилизацию не сметёт какая-нибудь мегакатастрофа, включая и техногенную (вероятности ядерной войны никто не отменял, но речь ещё и о взбесившихся и обратившихся против биосферы нанороботах?—?некоей умной пыли, которая пожрёт человечество,?—?или сценарии Скайнета или «Аниматрицы», когда некий мощный искусственный интеллект приводит к уничтожению или порабощению людей, или апокалиптическом выбросе смертоносного микробиологического оружия массового поражения; в общем, как говорят менее оптимистично смотрящие в будущее социальные критики, «пойти не так» может великое множество вещей).

Однако, допустим, планетарной катастрофы в ближайшее время не случится. Уже в течение нескольких десятилетий новые медицинские технологии позволят радикально (а в потенциале, и до бесконечности) продлить жизнь человеческую и сделать её максимально комфортной. Попрание смерти стало почти религиозным граалем, на поиски которого устремились научные группы, вероятно, во всех основных странах мира.³

Со всем этим трендом меня лично беспокоит не глобальный апокалипсис или что-либо иное. В конечном счёте, апокалипсис вечно приближается (будь то позитивный или негативный), наступит он или нет, никому не известно, и жить это вроде бы особо не мешает. Однако, надевая на себя ковбойскую шляпу непрофессионального футуролога или, по крайней мере, прогнозиста, я вновь и вновь на протяжении последних лет предвижу одну проблему, о которой, как мне кажется, обычно не говорят.

Проблема эта часто игнорируется, поскольку, как правило, ни технологические трансгуманисты, ни, тем более, погружённые в более приземлённую консенсусную реальность так называемые «обыватели» особо не обращают внимания на комплексные внутренние реалии сознания и культуры. Обычно их рассуждения ограничиваются почти исключительно миром внешних объектов и систем материального или, в лучшем случае, информационного взаимообмена. А проблема, о которой я здесь говорю, это проблема смерти как многомерного феномена человеческой жизни, имеющего не только биологические, но и психологические, и духовные грани.

Иллюстрация © Swim Reaper (в Instagram)

Проблема эта, по моему мнению, имеет радикальный и всепронизывающий характер. И связана она с тем, что при недостаточно сбалансированном, не учитывающем все грани человеческого бытия (квадранты и прочие компоненты интегральной AQAL-матрицы Кена Уилбера) подходе к продлению жизни и имеющим к нему отношение социокультурным преобразованиям, смерть окажется попрана лишь материально, но человеческое сознание останется в её заложниках психологически и духовно.

Человеческая цивилизация известна своим вытеснением и навязчивым страхом смерти. Всем страшно, и я не исключение. Смерть или прекращение субъектной жизни в текущем организме при этом проецируется на всевозможные процессы, как внутренние, так и внешние, которые тревожно блокируются сознанием в нежелании переступить грань неведомого, тотально трансгрессировать статус-кво. Любое неведомое потенциально становится завесой, или чёрным зеркалом, на которое проецируется ментально продуцируемое предчувствие смерти.

Вместе с тем многим, кто работает в психологических, психотерапевтических и психодуховных парадигмах, известно, что смерть не только вражина, но и союзница. Любой акт трансценденции, или превосхождения, трансгрессии ограничений сознания в плане его состояний или структур (а также уклада, быта и даже паттернов питания), может сопровождаться предчувствием психологической смерти. Часто человек долго топчется на краю у кажущейся бездны неведомого, прежде чем решится предать себя в руки психодуховной смерти, ведущей обычно к возрождению в новой форме. Зерно, чтобы прорасти, погибает, претерпевает метаморфозу, и рождается новая психологическая структура, позволяющая обнимать нечто более глубокое и ранее непознанное в психее индивидуума и неразрывно связанном с нею коллективном поле. То, что казалось смертью, по ту сторону процесса психологического умирания-возрождения становится разотождествлением и вратами без врат, освобождающими психическое существо человека от наносного.

Когда человечество в массовом масштабе столкнётся с ликвидацией физической смерти, тот психологический и смысловой компонент, который связан со смертью-трансценденцией, возможно, окажется перенаправлен и переспроецирован на нечто иное. Например, на внутренний фронтир с его множеством пределов. Более того, отсутствие необходимости умирать физически породит совершенно новое условие жизни. Условие, в котором в рамках комфорта может многократно усложниться вопрос позволения психологической смерти-возрождения. Перестаёт действовать положение, что двум смертям не бывать, одной не миновать, и ужас перед неведомым, перед той завесой, что стала теперь недостижимой, может не исчезнуть, а наоборот тысячекратно усилиться, оказавшись вшитым в саму ткань общественно-культурной жизни (и так уже довольно плохо справляющейся с насущными экзистенциальными вопросами).

Представьте себе горе родителя, потерявшего ребёнка. Какое-никакое утешение состоит в смиренномудром принятии смерти как естественного аспекта жизни и обращение к внутренней глубине. А теперь представьте себе горе бессмертно живущего (но не обязательно психологически зрелого и мудрого) родителя, который кошмарно боится потерять ребёнка даже не просто в несчастном случае (например, в условиях технологически продвинутой цивилизации он боится, что тот упадёт на космическом корабле в солнце или чёрную дыру), а в психологическом смысле?—?как объект самости, или я-объект, к которому индивидуальное сознание родителя прикипело на уровне глубинной психологической привязанности, пропитанной тысячелетиями жизни. Ставки необычайно возрастают.

Может, такой поворот с отчуждением от внутренних смыслов и граней смерти и не случится, но, видя те сложности, с которыми уже систематически сталкивается современное западное общество потребления и материализма, есть все основания для опасений и призывов к тому, чтобы предпринимать действия по развитию более оптимистичных, мудрых, взвешенных и гармоничных сценариев постгуманистического будущего. Сценариев, в которых сложные реалии психологической жизни учитываются и целостно воспринимаются.

Интегральный футуролог Дженнифер Гидли в книге «Будущее» предупреждает о проблеме дегуманизирующего трансгуманизма, которому необходимо противопоставить целостное видение будущих потенциалов постчеловечества:

Наиболее сильная критика гипертрофированного расширения технологий включает в себя аргументы о дегуманизации; аргументы эти не новы. Канадский философ электронной эпохи Маршалл МакЛюэн был, главным образом, техно-утопистом, однако также он являлся и критическим мыслителем, предупреждавшим ещё несколько десятилетий назад о проблеме излишнего дополнения человека технологиями. Известное высказывание МакЛюэна состояло в том, что всякое медийное расширение человека являет собой ампутацию. Например, когда у нас в распоряжении появляется автомобиль, мы перестаём ходить в магазины пешком; когда появляется компьютерный жёсткий диск, нам более не нужно всё запоминать; теперь же у нас появились GPS-навигаторы на наших мобильных телефонах, так что больше никто не может найти дорогу без этих устройств. Если опираться на философию МакЛюэна, мы становимся пост-образованными, поскольку мы опираемся на экраны, наполненные изображениями, а не печатные медиа, такие как книги. Таким образом, вполне вероятно, что расширения человеческих способностей посредством технических и биологических технологий приведёт к задержке развития в контексте естественной эволюции высших человеческих способностей.⁴

Освобождение от меньших субэгоических и эгоических отождествлений, освобождение от ограничительных идентификаций с различными слоями-структурами рассудка и разума (а также ещё много с чем другим) требует от субъекта продолжения своего эволюционного развития. Для этого необходима качественная трансценденция, или смерть-умирание для этих отождествлений, лежащих в области уже ведомого. Тогда неведомое расширяет субъект и раскрывает через это эволюционное расширение новое миропространство.

В процессе той же психотерапевтической трансформации человек часто проецирует на подобную трансценденцию страх смерти. Чем обычно страшна смерть, точнее мысль о смерти или тревожное предчувствие смерти? Болью, столкновением с неведомым, символическим вмещением в себя всего негативного, вытесняемого сознанием подальше от осознавания.

Смерть служит важным фоном, оттеняющим радикальность нашего присутствия здесь-и-сейчас, той хрупкой красоты настоящего мгновения, которое неостановимо и теряется в потоке времени. Цветение сакуры. Неповторимость момента вопреки всем (до)эгоическим фантазиям о грандиозном всемогуществе. Смерть также служит великим пределом, за которым, как считается в традиционных духовных взглядах, потенциально таится великое бессмертие, обретаемое в случае сущностного распознавания правды жизни. Бессмертие не во времени и пространстве, а в воссоединении с извечным, вневременным и внепространственным началом. Субстанцией мироздания, сердцем Космоса, сознающей основой Бытия. Бессмертие в биологическом организме, а значит во времени и пространстве?—?то есть бесконечно длящееся продление жизни?—?не противоречит этому трансцендентальному бессмертию, но является чем-то несоизмеримо меньшим, частью той грёзы, от которой?—?и в которой?—?нужно пробудиться.

Каким образом человек сможет справиться с задачей и разобраться в глубинных потоках своей души, своего многомерного и многоуровневого, флюктуирующего сознания, дабы попрание физической смерти не стало выражением вытеснения смерти-как-трансценденции, не служило инструментом, препятствующим смерти-возрождению, не сковывало нас ещё больше кандалами материального и гиперсимуляции, не делало нас узниками коллективно отчуждаемого измерения смерти-как-дара?

Сможет ли человек будущего использовать эту нововозникающую возможность бесконечно продляемой жизни таким образом, чтобы не схлопнуться в сугубо материалистическую эпистемологическую и онтологическую систему координат, или нисшедшую матрицу (как называет её Уилбер в «Краткой истории всего»⁵), но направить высвободившееся время на подлинно сущностное преображение сознания и культуры, внутренне переживаемой ткани жизни в этом удивительно таинственном и скрывающем драгоценную тайну Космосе? Если мы не справимся, то смерть может статью роскошью, редкой драгоценностью, которую не каждый сможет себе позволить.

Чтобы конструктивно ответить на грозящие нам вызовы (никоим образом не ограничивающиеся проблемой, рассмотренной в настоящем эссе), крайне важно в своей эволюции не отставать от научно-технического прогресса, но ликвидировать разрыв между технологиями и доступными (по крайней мере, авангарду) глубиной и воплощённостью сознания. Важно способствовать возникновению, сохранению и проникновению в общечеловеческую культуру путей и траекторий роста и развития сознания, трансценденции и постепенного освобождения от отождествления с меньшими формами самосознания, соучастия в эмерджентном творении нашей индивидуальной и коллективной эволюции на основе глубинных мудрости и сострадания.

Библиография

Зиммерман М.  Религиозные мотивы в технологическом постгуманизме / пер. с англ. Е. Пустошкина // Эрос и Космос.?—?11 марта 2014.

Уилбер К. Краткая история всего / пер. с англ. Е. Пустошкина.?—?М.: ПОСТУМ, 2015.

Gidley J. M. The Future: A Very Short Introduction.?—?Oxford University Press, 2017.

Источник: eroskosmos.org

Комментарии: