Мини-государство со своим банком и полицией: как появились школы, язык и культура глухих

МЕНЮ


Искусственный интеллект
Поиск
Регистрация на сайте
Помощь проекту

ТЕМЫ


Новости ИИРазработка ИИВнедрение ИИРабота разума и сознаниеМодель мозгаРобототехника, БПЛАТрансгуманизмОбработка текстаТеория эволюцииДополненная реальностьЖелезоКиберугрозыНаучный мирИТ индустрияРазработка ПОТеория информацииМатематикаЦифровая экономика

Авторизация



RSS


RSS новости


Первые школы для глухих открылись в XIX веке — образование там было не хуже, чем в других учебных заведениях. Но уже к началу XX века жестовый язык стали запрещать, а кто-то даже утверждал, что людям с нарушениями слуха нельзя жениться и заводить детей, и в итоге они оказались в социальной изоляции. Педагог, главный редактор журнала Всероссийского общества глухих «В едином строю» Виктор Паленный прочитал в музее современного искусства «Гараж» лекцию «Культура глухих в США и России: роль жестовых языков в ее развитии». T&P публикуют конспект.

Первые школы для глухих

Американский остров Мартас-Винъярд близ Бостона с XVII века населяли китобои. Из-за генетических сбоев в некоторых деревнях глухим был каждый 10-й или 25-й. Для сравнения: сегодня мы, глухие жестовики, составляем всего 0,1% от общего числа населения города или страны, это один человек из тысячи. Почти все жители острова владели навыками жестового общения, глухие там были нормальными членами общества, и механизм самоидентификации («мы — глухие, они — другие») не срабатывал.

В 1817 году Томас Хопкинс Галлодет поехал в Европу и вернулся на родину вместе с воспитанником Парижского института глухонемых Лораном Клерком. По дороге Галлодет учил Клерка английскому языку, а тот его — французскому жестовому. Они открыли в Хартфорде первую в США школу, которая тогда называлась приютом для глухонемых. В 1818 году в Нью-Йорке появилась вторая школа. Количество школ в Штатах стремительно росло, к 1880 году это была целая разветвленная сеть. Вот почему еще в XIX веке юные глухие с острова Мартас-Винъярд поступали в Хартфорд, и их жесты стали внедряться во французский жестовый язык, привезенный Лораном Клерком. Так постепенно начал формироваться американский жестовый язык. Те, кто возвращался домой на остров, считались умными и пользовались уважением: слышащие островитяне образования не имели.

You and Me Deaf Same. Нэнси Рурк

You and Me Deaf Same. Нэнси Рурк

В 1806 году в Павловске близ Санкт-Петербурга открылась первая российская школа для глухих. Еще одну открыли в Москве в 1831 году, но она просуществовала недолго. В 1860 году глухой Иван Арнольд основал училище, которое впоследствии стало называться Арнольдо-Третьяковским (Павел Третьяков жертвовал на его нужды крупные суммы). Однако если в США в 1860 году около 40% учителей и персонала школ для глухих составляли сами глухие, то в России этот процент был гораздо ниже. Спустя 30 лет стали появляться училища в других городах Российской империи. В 1898 году было основано Попечительство государыни императрицы Марии Федоровны о глухонемых, которое стало заниматься организацией новых школ, приютов, мастерских. Начал печататься «Вестник попечительства о глухонемых».

Развитие самосознания глухих

В 1880 году на Миланском конгрессе итальянские и немецкие учителя продавили постановление, согласно которому жестовый язык должен был быть изгнан из школ. По всей Европе стали отчислять глухих, запрещать жесты. Россия не стала исключением. Неблагоприятные изменения коснулись и США. В 1850-е годы учащиеся Хартфордской и других школ не уступали в образованности своим слышащим сверстникам. Принуждение к устной речи и отказ от жестового языка привели к резкому снижению грамотности среди глухих американцев. В этом контексте главной силой развития сообщества глухих стало отчуждение от остального социума. Так в середине XIX века у глухих Америки впервые родилась идея отделиться от слышащих сограждан. В 1856 году глухой американец Джон Дж. Флоурной даже предложил основать на западе США мини-государство глухих со своим банком, полицией и госпиталями.

Под давлением со стороны мира слышащих глухие американцы самоорганизовались, и в 1880 году в Цинциннати был созван первый съезд глухих, на котором была создана Национальная ассоциация глухих США. Появилось желание продемонстрировать потенциал глухих, получивших образование в школах, где использовался жестовый язык. Многие глухие стали работать типографскими наборщиками: это была очень удобная для них работа, ведь их не отвлекал шум в цехах. Появились первые глухие ученые — химики, геологи. Было много глухих художников и даже писателей. В США глухие пытались осмыслить свое место в мире, реализовать себя в обществе, где слышащие составляли подавляющее большинство, и — встречали сопротивление. От осознания единства уже недалеко до восприятия себя членами особого микросоциума.

В 1864 году президент Линкольн подписал указ об основании колледжа Колумбийского института, впоследствии Национального колледжа глухонемых. Это было первое в мире специализированное учебное заведение послешкольного образования. Постепенно колледж вырос в Галлодетский университет, и само его существование также стало катализатором объединения глухих.

© At the Deaf Club. Нэнси Рурк

© At the Deaf Club. Нэнси Рурк

Чуть позже, в 1876 году, Александр Грэхем Белл изобрел телефон — изначально он хотел помочь глухим (он работал над устройством, которое должно было облегчить общение глухих. — Прим. ред.), а на деле лишь усилил изоляцию. Жена Белла была глухой, с его семьей дружил глухой художник и писатель Альберт Виктор Баллин, который в своих книгах сравнивал сторонников устного метода обучения с инквизиторами и охотниками за ведьмами, а также жестко выступал против идей Белла. Еще бы — тот проповедовал евгенику, выступал против браков глухих и считал трагедией производство «дефективной расы людей».

Таким образом, поводов для защиты своей особости у глухих США было достаточно. В начале XX века глухие заговорили о необходимости сохранения жестового языка: распространение запрета на образование глухих на жестовом языке ставило под угрозу существование глухих как особой группы. В 1902 году Белл снял на кинопленку глухую женщину, рассказывающую стихотворение на жестовом языке. Глухие США оценили это новшество, и в 1912–1913 годах сняли 18 коротких кинорассказов на американском жестовом языке. Снимали известных глухих, а также Эдуарда Майнера Галлодета, сына Томаса Хопкинса Галлодета, который возглавлял вышеупомянутый колледж для глухих. Джордж В. Ведиц, один из лидеров американского сообщества глухих, восклицает в своем выступлении: «Пока на Земле есть глухие, будут и жесты!» Поднимая руки, он говорит, что жестовый язык — самый щедрый подарок Бога глухим людям. Сейчас глухие сравнивают это выступление со знаменитой речью Мартина Лютера Кинга.

Первое Общество глухих в России официально зарегистрировали в Санкт-Петербурге лишь в 1904 году — если сравнивать с США, то с отставанием почти на четверть века. К 1917 году в ряде городов существовали общества, клубы, а в конце июля, ровно 100 лет назад, глухие самостоятельно организовали Первый Всероссийский съезд глухонемых, на котором много говорилось о проблеме переводчиков. Ко второму съезду в 1920 году коммунистическая власть Всероссийский союз глухонемых ликвидировала. Впрочем, в то время глухие в России уже начали высказываться по поводу своей особости и своего языка. При Московском комитете РКП (б) образовалась группа глухонемых «на правах… национальных меньшинств», а в 1926 году создали Всероссийское общество глухих (ВОГ). Проблема лишь в том, что работало оно под жестким контролем властей и вопросы жестового языка и самоидентификации глухих его не интересовали: глухие должны были шагать в единой шеренге строителей коммунизма.

В 1960–70-х годах в СССР появились первые «Вогограды»: при предприятии Всероссийского общества глухих рядом строились общежитие, Дом культуры и жилые дома для рабочих. Например, в Подольске, близ станции Силикатная, до сих пор в магазине вам могут ответить на жестовом языке, многие слышащие дети глухих родителей его знают. Но «Вогограды» в СССР не сыграли роль зародышей контридентичности. Монополизм Всероссийского общества глухих, видимо, не благоприятствовал развитию особого самосознания глухих.

Global Deaf Connect. Нэнси Рурк

Global Deaf Connect. Нэнси Рурк

Жестовый язык

В 1950-х годах в Галлодетский университет пришел учитель английского языка Уильям Стоуки. Он быстро понял, что жестовый язык — не просто средство представления английского. Вместе со своими глухими коллегами Карлом Кроненбергом и Дороти Кастерлайн он начал снимать на ленту жесты глухих и пытался определить правила, которым подчиняется язык. Традиционная описательная лингвистика анализировать жестовый язык еще не могла, это стало возможно с развитием структурной лингвистики. И все же Стоуки удалось выделить три главных компонента, из которых состоит каждый жест: конфигурацию (форма кисти и пальцев), пространственное положение жеста (локализация), движение. Ученый выделил 19 конфигураций, 12 положений и 24 типа движений. В 1965 году Стоуки выпустил «Словарь американского жестового языка на лингвистических принципах», где описал не только жестовый язык, но и социокультурные характеристики глухих людей.

Когда Стоуки занимался жестовым языком, многие не понимали, зачем это нужно, даже сами глухие тогда еще считали жесты нерасчленимыми и не поддающимися анализу. Аналогичным образом в России глухие далеко не сразу поддержали исследования Галины Зайцевой, которая из-за «железного занавеса» начала их через 10 лет после Стоуки. Лишь спустя время появились глухие исследователи, а жестовый язык начали изучать в колледжах и университетах. (Вот, например, сейчас МГЛУ готовит студентов со знанием жестового языка — состоялось уже целых два выпуска.)

В 1988 году в США Урсула Беллуджи с коллегами исследовали особенности мозга и обнаружили важное доказательство того, что жестовый язык — это именно язык. Выяснилось, что для владения им нужно не правое полушарие головного мозга, отвечающее за восприятие и оценку визуально-пространственного мира, а левое полушарие — так же, как для владения устной речью. За 30 лет жестовый язык признали нормальным языком, многоуровневой лингвистической системой. В 1990-е годы во многих штатах жестовый язык уже можно было выбрать в качестве иностранного при сдаче экзаменов на получение свидетельства об окончании средней школы. Все это воодушевило глухих. Оставался один шаг до понимания группы глухих как культурно-лингвистического меньшинства.

Жестовый язык хорошо воздействует на периферийное зрение. В тестах на пространственные отношения, организацию пространства и распознавание лиц глухие дети показывают лучшие результаты, чем слышащие. Глухие жестовики могут выделять дискретные конфигурации в беспрерывном потоке движения, синтаксически анализировать движение. А тому, что в словарях жестового языка общее количество жестов редко превышает 3 тысячи, есть разумное объяснение. В бытовом общении глухим много жестов не нужно, сложные слова и термины мы дактилируем (воспроизведение слова по буквам, каждой букве алфавита присвоен собственный жест. — Прим. ред.). Один и тот же жест может использоваться для обозначения разных объектов, а значение будет ясно из контекста беседы. Кроме того, жестовый язык располагает широким набором средств для выражения различных морфологических отношений. Существует множество форм жеста «смотреть на»: модифицируется направление движения, его скорость и т. д. Мимика в жестовом языке может служить для обозначения синтаксических конструкций, наречий и для выражения количественных отношений.

В идеале все глухие должны знать и словесный язык, быть билингвами. В США или, например, в Финляндии сейчас есть глухие Deaf-расисты, которые считают, что круто быть «чисто» глухими и не знать культуру слышащего большинства. Это в корне неправильно.

© Deaf Women. Нэнси Рурк

© Deaf Women. Нэнси Рурк

Культура глухих

Первая хорошая книга о культуре глухих — «Глухие в Америке: голоса культуры» («Deaf in America: Voices from a Culture», 1988) Кэрол Пэдден и Тома Хамфриса. Здесь глухота рассматривается как социальный фактор, имеющий лингвистические и поведенческие атрибуты, обозначен главный критерий принадлежности к сообществу глухих. Удивительно, но это не общий опыт угнетения в обществе, не организации и клубы по интересам, даже не жестовый язык или появившийся в последнее время высокий процент внутригрупповых браков. Самый важный признак принадлежности к сообществу глухих — идентифицирует ли себя человек как глухого, ведет ли себя как глухой. В 1972 году американский ученый Джеймс Вудворд предложил писать «deaf» со строчной буквы, когда речь идет о людях, лишенных слуха, и «Deaf» с прописной, когда имеется в виду группа глухих людей, имеющих жестовый язык и особую культуру, — по аналогии с написанием национальностей в английском.

Конечно, глухие — не отдельная национальность, культура ими не наследуется автоматически. Только 10% глухих рождаются в семьях глухих, но именно они и становятся носителями жестового языка и культуры, разделяют общие нормы и ценности, имеют схожие социальные и психические модели поведения, а главное — определяют себя как глухих. Глухие, родившиеся в семьях слышащих родителей, приобщаются к моделям поведения глухих, когда сталкиваются с носителями жестового языка. Так было и в моем случае: я потерял слух в три года, жестовый язык усваивал позже. Робкие, не владеющие навыками общения дети слышащих родителей приходят в школы-интернаты для глухих, где встречают странных машущих руками детей, тянутся к ним, осваивают в общении с ними жестовый язык, обретают уверенность, которой были лишены дома, начинают уважать себя. Интернат для глухих — это не ужасное место, как обычно представляют себе слышащие. Это школа жизни и место, где процветает жестовый язык. Самое большое наказание для глухого ученика — запретить ему ходить в школу на какое-то время. Сейчас школы закрывают, преобразовывают, а интегрированные школы оцениваются глухими отрицательно как путь, вновь ведущий к изоляции. Но в последнее время глухим учителям стали разрешать приходить в обычную школу, где вместе со слышащими обучаются глухие дети, — значит, передача традиций сообщества глухих все-таки продолжается.

В 1963 году в Москве открылся Театр мимики и жеста, спустя несколько лет в США — Национальный театр глухих. У нас играли исключительно классику, в США без нее тоже не обошлось, но в 1973 году они поставили пьесу, точнее шоу «Мой третий глаз», в котором актеры начали думать о жестах как об объектах, а не просто средстве передачи мыслей и чувств. Они говорили жестами, как в реальной жизни. Многие зрители были слышащие и понимали суть происходящего. Театр глухих в США заинтересовал и заинтриговал слышащую общественность. У нас же еще много лет никому в голову не приходило написать пьесу о жизни глухих и поставить на сцене театра — очевидно, из-за отрицательного отношения к жестовому языку и культуре глухих.

То же с нашей жестовой песней. Я глухой, слов песен не знаю, а когда жесты исполнителей смазаны, понять содержание еще сложнее. Песни любят слабослышащие и позднооглохшие: они знают слова и кайфуют от красивых жестов исполнителей. В Америке процветают другие жанры, например жестовая (визуальная) поэзия. Многим известно творчество Клэйтона Валли и Эллы Мэй Ленц. Визуальные стихи непереводимы: в их основе — игра смыслов и ритм, достигаемый с помощью движений рук, тела и мимики.

Глухие любят рассказы на жестовом языке. Соль баек не в сюжете, а в мастерстве рассказчика, в его владении жестовым языком. В США, где среди слышащих популярен жанр стендапа, эти рассказы глухих очень распространены и имеют весомый сценический статус. Отдельные мастера рассказа гастролируют по стране, собирая аудиторию в клубах и на фестивалях глухих, причем немалую часть публики составляют слышащие, интересующиеся жестовым языком. В России глухим нужно прежде всего избавиться от чувства неполноценности. Многие замечательно рассказывают в кругу друзей, но стесняются выходить на сцену. Школы вбили им в голову, что выступать на русском словесном языке нормально, а на жестовом — нет. Аналогичная ситуация с литературой: в США уже давно появились глухие авторы, а у нас их почти нет. Сейчас в Театре мимики и жеста первое поколение актеров, которые ведут себя как глухие. Им нужны пьесы о глухих и их проблемах, с сюжетами на основе реальных историй.

© Paternalism. Нэнси Рурк

© Paternalism. Нэнси Рурк

Сейчас глухие стали реже встречаться из-за развития гаджетов. Но в США проходят фестивали культуры глухих. Американская организация DeafNation ежегодно проводит конференции, выставки, масштабные фестивали в Лас-Вегасе. Каждый сентябрь-октябрь в рамках «Недели глухих» организуются выставки в нескольких городах США, продается атрибутика, связанная с глухими, рекламируется техника для глухих, посетителям предлагаются программы обучения профессии, курсы, лагеря для молодежи, семинары, переводческие услуги и т. п. Во Франции, в Реймсе, каждые два года проходит театральный фестиваль. Кстати, французское сообщество глухих не такое крутое, как наше (ВОГ — могущественный монополист), и тем не менее французы легко организуют международные мероприятия. В США Национальная ассоциация глухих довольно малочисленная, но представляет страну на конгрессах Всемирной федерации глухих. Жизнь там кипит благодаря сотням разных независимых организаций — а вот в России явно их не хватает. Все, что у нас делается, — молодежные форумы, которые организует ВОГ. Но и это уже немало: так мы помогаем молодым людям изжить комплекс неполноценности и внушить им гордость за свою культуру. В США это давно пройденный этап.

Глухие выражают свое восприятие мира через визуальные средства, в том числе живопись. Конец 1960-х и начало 1970-х годов в США ознаменовалось движением Deaf Pride/Deaf Power и движением глухих художников Deaf Art Movement, которое в 1989 году оформилось как De’VIA (Deaf View/Image Art — искусство визуального образа). Deaf-художник пытается выразить в своих работах опыт глухого человека и особое восприятие мира. Он может изображать, например, сцены в школьных классах или клубах, общение глухого со слышащими. В фокусе могут быть «преувеличенные» части тела, в частности глаза, уши, рот. Встречаются символические изображения слуховых аппаратов и жестов. Первопроходцем была Бетти Миллер: в 1972 году она сделала несколько плакатов, в которых выразила протест против унижения жестового языка. Самый известный глухой художник в США — Чак Бэрд. Работы Энн Сильвер немного напоминают творчество Энди Уорхола. Есть еще Нэнси Рурк, Сьюзан Дюпор. У нас наиболее известны Виктор Карепов и Александр Мартьянов, одна из его работ украшает обложку известной книги англичанина Пэдди Лэдда «Deafhood».

Когда 15 лет назад я защищал диссертацию в педагогическом университете, мне говорили, что я пишу ерунду: «Что это такое — культура глухих, история глухих?» Я отвечал: «Культура, история евреев — звучит нормально? А как быть с тем, что большинство российских евреев по своей культуре ничем не отличаются от русских? Однако существует антисемитизм, и он выделяет этих людей из общей массы. История евреев — это не только микроистории, но и история того, как эволюционировало отношение общества к ним. С глухими дело обстоит так же». Кроме того, любая культура связана с языком, в этом плане жестовый язык — маркер и одновременно катализатор групповой самоидентификации глухих.



Современное искусство на языке жестов

Отдел инклюзивных программ музея «Гараж» объяснил основные термины из области современного искусства и перевел их на жестовый язык. Что такое поп-арт и почему коллаж с банкой супа стал искусством, как дадаисты боролись с властью и в чем смысл феминистского искусства — в рубрике «Словарь современного искусства» на T&P.


Источник: theoryandpractice.ru

Комментарии: