Человек европейской культуры

- «Homo Europaeus»: Ахутин А.В.

Когда новоевропейский человек оглянулся вспять, он увидел всю историю (но прежде всего европейскую) как свою историю, историю «великого восстановления наук», историю собственного становления в самопознании. XX век, оглядываясь вспять и вокруг, заметил эти остановки, разрывы, возвращения к началу, множественность возможного другого: морфологию шпенглеровских культур-монад- душ, археологию эпохальных «эпистем» Фуко, этнические и исторические «ментальности», разные семиотические миры, различную прагматику языковых игр. Заметил не эмпирически, а потому, что изменилось замечающее внимание.

Объективно мыслящий субъект по старой метафизической привычке видит в открывшейся множественности «субъектов» поражение чистого разума: релятивизм, прагматизм – собственную смерть. Но можно увидеть и другое: симптомы радикального самопереосмысления человека в его способе мыслить и быть. Философская радикальность события станет яснее, если допустить источник общезначимого смысла в особых «душах», «ментальностях», «эпистемах» и «играх» – фигурах возможного. В их всего-лишь-особенностях, описуемых исследователями,они все еще подвластны единому свободно познающему их всех разуму историка, этно-культуролога, семиотика, археолога знаний, уже готового строить общую теорию культуры, морфолога-компаративиста, теоретика «духовных практик».

Но что если эти «этносы», «традиции», «практики» выходят из-под власти компаративиста-интегратора? Если их различия обнаруживают всерьез онтологическую автономию, не прихотливость ментальной мифологии, а самобытную архитектонику чистого разума? Это ведь не вопрос политкорректности, а философский парадокс. Если философия допускает подобное онтологическое многообразие, ее «начала» касаются своего рода стихии начал, первичнее первых.

Речь не о выяснении априорного замысла человека в мире – естественного или божественного, а о возможности таких замыслов, о присутствии этой возможностности (этой онтологически внесмысловой «материи») в составе фактического мира культуры.

Тут «современный» (европейский) человек переживает метафизическую смерть, смертельнее «модернистской».Как говорит постмодерн, исторические гипернарративы – истории градов земных или священные истории, истории наций,европейская или всемирная истории, стадии мирового духа или история стилей,повествующие о приключениях многоликого, но одного «духа», – все эти романы о духе ли, природе ли завершились, эта литературная форма исчерпана.Теперь эпохам европейской истории, на разны лады складывавшимся в песни великой

«Одиссеи» европейского духа, словно подводится окончательный итог. Конец,завершение, возвращение к началу, к всемирному смешению «языков». Итог подводится в таких эпических вещах, как «Анабасис» Сен-Жон Перса, «Пустошь» (The waste Land) Т. Элиота (начинается «Погребением»), «Улисс» Джойса, «Голоса безмолвия» А. Мальро. Анаксагорово все во всем, первобытный ужас, его глоссалалия, о которой писал Дж. Вико, в которую возвращают «Finnegans wake» Джойса и заумь Хлебникова, первобытное болото, которое В. Беньямин усмотрл у Ф.Кафки, последние слова перед умолканием у С. Беккета, первые мысли первыми словами у А. Платонова, – вот некоторые из этих голосов безмолвия.

Затем, кажется, человек и правда теряется, не находит имен, блуждая среди разнообразных пост-, не-, пост-не- .Словом, умер ли и погребен современный человек, он со всеми своими культурами и приключениями идей озадачен собой с философской радикальностью.

2. Мир в кризисе, человек под судом.

Итак, кто же умер: человек-субъект модерна, человек Запада или сама эта метафизическая фикция – человек? Заметим пока одно: вопрос о человеке задает тот самый человек, что и стоит под вопросом, человек европейской культуры ставит под вопрос именно то, что культивирует его в качестве европейского. С начала прошлого века заходит речь о кризисе, переживаемом этой культурой в разных ее сферах и в целом.

Страстная и властная способность во всем доходить «до оснований, до корней, до сердцевины» несет в себе опасность основательных же потрясений. Кажется, что развязывая элементарные силы, связанные в мире и в самом человеке, человек овладевает ими и обретает неслыханное могущество, но это могущество может быть

обращено против него самого. По завершении второй мировой войны, и первых взрывов атомных бомб, становилось «ясным и очевидным», что могущество человека грозит потрясением элементарных основ самого существования человека на Земле, не только осмысленно экзистенциальных, но попросту материальных. Могущество

технически вооруженного человека оказывалось всемогущественно

разрушительным. Иначе говоря, под вопрос рукотворного апокалипсиса попадал весь проект «человек» в целом вместе со всеми тысячелетиями его истории.

Но дело вовсе не только в размахе и неограниченных возможностях индустрии разного рода уничтожений, – человек как предмет исследования, как «пациент» (объект) тем самым оказывается в руках другого человека, врача, психотерапевта, политика (субъекта)... Оборотной стороной знания является власть (тема М. Фуко). Словом, все свидетельствует вовсе не о случайном стечении обстоятельств, а о

фундаментальном кризисе, истоки которого в средоточии homo europaeus. Трудность кризиса в том, что на суд выносятся конститутивные законы, позволявшие до сих пор выносить суждения, принимать решения, оценивать успехи и поражения. Затрагивается априорная система координат: метафизическая сеть, определенным образом улавливающая первозначимости и первоэлементы мира и

отвечающей ему мысли. Иначе говоря, вопрос встает всерьез философский. Но это вопрос философский в еще более серьезном смысле: дело идет не о событии в самосознании, а о самом бытии, о существовании человека в модусе «европейской культуры».....

Человек словно и правда рождается заново в мире, по-новому открытом. Все бывшее ставится под вопрос как продукт человеческого воображения (знакомые нам формулы «представления о мире», «образ мира») или измеренный человеческой мерой, о природе которой исторический человек, как правило, не знает: мировоззрение, определенное «языком», «ментальностью», традицией. К тому же

истолкованное в корыстном эгоцентризме, будто весь мир вместе с его творцом озабочен только судьбой человека, а поэтому и Бог представляется антропоморфно, наделяя его своими чувствами, волей и разумом. Теперь же надо научиться знать Бога, мир и себя в нем, во всей несоизмеримости бытия мира с бытием человека, найти себя в мире, человеку неизвестном и ничего о человеке не знающем, – беспризорного, оставленного самому заботиться о себе.

Часто метафизический сдвиг, скрытый за историческим событием, учредившии эпоху Нового времени, характеризуют, наоборот, как смену теоцентрического мировоззрения антропоцентрическим, соответственно, переход от веры к разуму. Но мы услышим от мыслителей XVII века противоположные утверждения: именно аристотелевский мир антропоцентричен, а устроивший его разум недостаточно

разумен, потому что смешан с конечным воображением, не открыт настежь божественной непостижимости, каковая открытость и есть чистый разум, неведомый сам себе, сам подлежащий открытию. ...

(Ахутин А.В. - «Homo Europaeus»)

_______________________________________________

Анато?лий Валериа?нович Аху?тин (11 сентября 1940, Ленинград) — советский и российский философ, специалист в области истории науки, философии науки, истории философии, культурологии.

- Ахутин А.В. - Тяжба о бытии.-1997.

Работы, собранные здесь, складывались в разные времена (самая ранняя относится к 1976 г.) в разных замыслах и по разным поводам. Тем не менее мне показалось возможным составить из них тематически связную книгу… Есть некая ведущая тема, присутствие которой и позволяет распознать в сборнике разнородных очерков композицию цельной книги. Тема эта дала название книге: "Тяжба о бытии"…

Первый раздел сборника образуют работы, в которых разбираются некоторые эпизоды из истории европейской культуры (гомеровский эпос, греческая трагедия, евангельское "слово") и науки (коперниканская революция). Эпизоды эти, однако, не случайны. Все они так или иначе относятся к эпохальным рубежам, рубежам не в хронологическом, а в культурном смысле. Рассматриваются те произведения, в которых историческая эпоха обретает цельное и универсальное — т.е. культурное — самосознание…

Второй раздел книги включает три статьи, две из которых посвящены, грубо говоря, спорам "веры" и "разума" как они отразились в русской философии, а именно в споре религиозной метафизики с трансцендентализмом Канта, с одной стороны, и в споре Шестова со всей рационалистической традицией, с другой.

- Ахутин А.В. - История принципов физического эксперимента от античности до XVII в.-1976

Книга посвящена исследованию физического эксперимента в античной науке, в науке Средних веков и Нового времени (начальный период).

Автор прослеживает, как на протяжении истории физики менялся способ конструирования идеального объекта (предмета теоретического исследования), способ мысленного экспериментирования, само отношение между экспериментальной деятельностью и теоретическим мышлением.

- Ахутин А.В. - Понятие природа в античности и в Новое время.-1988

https://vk.com/doc-123708210_449973094

В книге дается сравнительный анализ понятия «природа» как предмета естествознания Нового времени и понятия «фюсис» как предмета древнегреческой «фисиологии», показаны фундаментальные отличия этих понятий.

- Ахутин А.В. - Поворотные времена.Статьи и наброски.-2005

Сборник наиболее важных статей известного отечественного историка науки, специалиста по античной философии.

- Ахутин А.В. - Dasein.(Материалы к толкованию).-1998

https://vk.com/doc-123708210_449972923

- Ахутин А.В. - Античные начала философии.(«Слово о сущем»).-2007

https://vk.com/doc-123708210_449972988

«Написать это предисловие заставляет меня нечистая совесть. По мере работы над книгой становилось все более очевидным, что замысел ее превосходит мои возможности, способности, силы. По ходу дела объем необходимой работы лишь разрастался, а характер ее усложнялся. Казалось, я двигаюсь вспять, к школе, и надо не подводить итоги, а вновь садиться за учебники греческого, осваивать труды филологов-классиков, входить в курс историко-философских исследований, где — как положено в науке — во-первых, множество разных точек зрения и целых концепций, во-вторых, каждый месяц совершаются открытия, требующие пересматривать устоявшиеся взгляды. Между тем ни в философии, ни в филологии я и в урочное время школы, увы, не прошел, жил самоучкой, а теперь — поздно. Открыв за гладким маршрутом на бумаге глубокие овраги на местности, следовало, видимо, оставить затею, но к тому времени дело зашло уже слишком далеко и возвращаться тоже было поздно.

В книге поэтому содержатся не столько испытанные на прочность результаты, добытые в научных исследованиях автора, сколько наметки некоего поворота в постановке тематического вопроса, отчет об опыте понимания. Опыт этот — не важно, успешный или неудачный, — может быть поучительным именно потому, что с самого начала ставился не в логике объективного познания „предмета“, а в другом понимании понимания...»

- ЛЕКЦИЯ ПРОФЕССОРА АХУТИНА "HOMO EUROPAEUS.ЧЕЛОВЕК ПОД ВОПРОСОМ"

Homo Europaeus (человек европейской культуры) - это человек, поставивший себя под вопрос. (Ахутин А.В)

Лекция посвящена философским основам европейской культуры. Сегодня все чаще мы говорим о европейских ценностях, европейской культуре. Но что за человека формирует эта культура? Какие ценности мы имеем в виду? По словам профессора Ахутина, «Этот вопрос отнюдь не академический.Это вопрос, в который мы все поставлены».

Анатолий Валерианович говорит о Европе и ее культуре не как историк, антрополог или политик, а в первую очередь как философ, выискивает философские основы этой культуры. По словам профессора Ахутина, в основе европейской культуры лежит философия и философское вопрошание.

Источник: vk.com

Комментарии: