«Теории и практики» продолжают рассказывать о научпоп-изданиях, которые вошли в длинный список премии «Просветитель» этого года, и публикуют фрагмент из книги «Счастливыи? клевер человечества: Всеобщая история открытии?, технологии?, конкуренции и богатства». Предприниматель Вадим Махов изучил историю изобретений и промышленных революций и попытался определить общие черты, которые отличают успешные общества и государства от неуспешных.
Творческая меритократия
[…] Концепция постиндустриального общества предполагает, что на смену обществу массового производства придет общество людеи?, оказывающих друг другу взаимные услуги. С ростом производительности труда и степени внедрения робототехники деятельное население все больше будет перетекать из производственных отраслеи? в иные сферы.
Крепнет новыи? тип коммерции. Возникает экономика peer-to-peer по хорошо известному в советские времена принципу «ты мне — я тебе», т. е. производство самодельных вещеи?, когда их производители становятся ключевыми элементами. Эти новые экономические отношения оказывают серьезное влияние на общество.
Образование становится все более творческим и способы обучения будут адаптироваться к студентам, опираясь на их… врожденные способности. Наш мир стремительно движется к специализации и трансформации массового образования. Многие рутинные работы вскоре должны взять на себя роботы. Отношение людеи? к своим творческим навыкам стремительно изменится. Новая система образования будет обучать людеи?, которые раньше никогда не считали себя особенно творческими. Растущая адаптивность и специализация образования приведет к тому, что возникнет целое поколение прагматиков, которые будут изучать совершенно далекие друг от друга дисциплины — программирование, живопись и, скажем, утраченное кузнечное дело для переоткрытия секрета булата. Существенные изменения происходят в курсе школьного обучения целого ряда стран. Рассматривается возможность замены таких предметов, как рисование, черчение и геометрия, на виртуальное конструирование с помощью 3D-пространственного программного обеспечения на компьютере.
Ограничение деятельности людеи? исключительно сферои? услуг (в широком смысле слова) мне представляется несколько наивным, как и страхи, что в будущем наших детеи? поглотит виртуальная реальность. Неолитическая революция протекала тысячи лет, поскольку оперировала в условиях очень малои? численности своих носителеи? (людеи?). Последующие революции требовали уже меньше времени. В Средние века наивысшие достижения продемонстрировал Китаи?, поскольку именно там жило большее количество людеи?. Аграрная и промышленная революция в Англии изменили не только характер зависимости, но и обеспечили (за счет изменения информационных связеи? и инновации? тех лет) рост численности населения планеты. Но этот рост одновременно сократил сроки смены эпох, поскольку обмен идеями в «текучеи?» людскои? сети усилился. Мы живем во время «великого демографического перехода». Будущие эпохи будут столь коротки, что, возможно, мы их смену сразу и не заметим. Если через полстолетия наступит царство «зрелого» человека, то это будет означать, что социальные нормы и отношения к инновационному процессу тоже существенно изменятся. Креативному классу (ведущим художникам, ученым и интеллектуальным лидерам, понимающим эту главную тенденцию) придется регулярно просвещать власти стран, чтобы помочь медленно адаптирующимся правительствам понять предстоящии? грандиозныи? переход и осознать грядущее радикальное изменение общества.*
Нынешние правительства по-прежнему оперируют понятием работы, или занятости, подразумевая под неи? что-то, что люди посещают, или то, за что они получают деньги. Но ведь характер работы меняется. Люди активно используют комбинацию из своих навыков и тех существующих рынков, которые могут достои?но оплачивать их навыки. Они встраиваются в различные ниши и меняют само общество, превращаясь из разработчиков схем в их сборщиков.
Поскольку меняется суть работы, изменяется потребность в деньгах, требования к банкам. Так называемые peer-to-peer деньги (пример — пиринговая платежная система с расчетнои? единицеи? биткои?н) становятся все более реальными, если отои?ти от традиционного представления о работе и занятости. Как смогут работать правительства, демократия и системы налогообложения, если не будет привычнои? им валюты и привычных транзакции?? Запретом со стороны государства «денежных суррогатов» делу не поможешь.
Будущее работы
Впрочем, как убеждают нас авторы книги «Наперегонки с машинои?» (Race Against the Machine) Эрик Бриньолфссон и Эндрю Макафи, человеку вскоре придется конкурировать за рабочие места не только с себе подобными, но и с собственными созданиями — роботами! Это вполне возможно — вспомните о том, что еще в XIX в. в сельском хозяи?стве США была занята половина американцев, а сеи?час менее 2%. Авторы книги и одновременно исследователи из MIT Бриньолфссон и Макафи уверены, что многие рабочие специальности уже проигрывают гонку против новых технологии?. Но, пытаясь определить, может ли человек сотрудничать, а не соперничать с машинами, они пришли к выводу, что развитие технологии? открывает множество возможностеи?, когда человек и машина дополняют друг друга.
«Цифровои? прогресс идет так быстро и неуклонно, что людям и организациям трудно за ним поспевать, — говорит Бриньолфссон. — Машины могут стать нашими союзниками, но только в том случае, если мы изменим способ работы». Свои утверждения Бриньолфссон и Макафи основывают на том, что быстрыи? техническии? прогресс разрушает рабочие места быстрее, чем создает их. На графиках ученые приводят в своеи? книге рост производительности труда и общую занятость в США (рост производительности раньше приводил к увеличению количества рабочих мест). С 2000 г. линии стали расходиться: производительность труда существенно выросла, а общая занятость неожиданно упала. Бринолфссон и Макафи назвали это «великим разъединением».
Автоматизация процессов постепенно, но неуклонно заменяет труд людеи? компьютерами. В 2013 г. газета Financial Times привела статистические данные, где утверждалось, что за пять лет (между 2007 и 2012 гг.) в США были созданы новые рабочие места для 387 000 менеджеров, однако за этот же период были ликвидированы 2 млн офисных рабочих мест. Но в отчетах Международнои? федерации робототехники 2013 г. утверждалось, что промышленность прямо и косвенно создаст от 2 до 3,5 млн рабочих мест к 2020 г., а на каждого робота потребуется 3,6 специалиста по обслуживанию. Осенью того же 2013 г. футурологи из Оксфордского университета опубликовали исследование «Будущее трудоустрои?ства». Взяв за основу исследования Бриньолфссона и Макафи, они предположили, что сервисы и роботы постепенно освоят нестандартные профессии. Результаты исследования оказались шокирующими: в течение ближаи?ших 20 лет в зоне риска окажутся до 47% всех профессии?, в том числе юристы, врачи и учителя.
Для многих наших современников технологии уже неотличимы от волшебства. Что принесет людям цифровое будущее — грандиозные возможности или огромные разочарования? Это зависит от нас, поскольку любое эволюционное развитие, не важно — биологических или информационных и коммуникационных технологии?, зависит от наших сегодняшних решении?.
Описанная картина раскрывает два экономически явных «полюса тяготения» современнои? робототехники, однако между стоимостью $8000 (простои? низкоквалифицированныи? труд) и $24 000 (узкоспециализированныи? труд) есть масса промежуточных точек рыночного равновесия. Например, логистические гиганты (такие как Walmart, UPS, FedEx, европеи?ские почтовые монстры) будут активно наращивать парк роботов-кладовщиков за счет решении? компании? новои? робототехническои? волны — Wynright, Symbotic, Bastian и Dematic.
Технологии будущего и глобализация приведут к созданию нового по своеи? природе богатства. Экономика будущего трансформирует саму модель инновационного бизнеса, превратив его в живую эволюционную организацию.
Как будет создаваться новое благосостояние
С легкои? руки Глобального института McKinsey* мы ожидаем, что суммарныи? вклад новых технологии? в будущую экономику (начиная с 2025 г.) будет колебаться от $14 трлн до 33 трлн. Это сопоставимо с половинои? текущего мирового ВВП. Для справки: в 2013 г. мировои? ВВП составил около $72 трлн, а ВВП богатеи?шеи? страны мира, США, — примерно $15 трлн. Что же может дать такои? грандиозныи? эффект? Глобальныи? институт McKinsey отнес к новым прорывным технологиям 12 перспективных технологии?: интернет вещеи? (мобильныи? интернет, интернет вещеи?, облачные); искусственныи? интеллект (автоматизация знании? / данных, продвинутая робототехника, автономные автомобили); энергетическая база (накопление и хранение энергии, современные методы поиска и добычи нефти и газа, возобновляемая энергия); новое промышленное производство (3D-принтеры, передовые материалы), новое поколение геномики.
Для удобства прогнозирования прорывные технологии сгруппированы в пять направлении? стратегических инновации?.
По мнению экспертов, наша цивилизация вскоре обретет «новыи? энергетическии? ландшафт» (возобновляемые источники, хранение энергии, новые технологии добычи). Совокупныи? вклад этого направления в мировую экономику может достичь $1,4 трлн в год. Минимальная планка — $0,4 трлн. Хотя McKinsey включает в эти цифры предположение о 200%-ном росте добычи североамериканскои? нефти к 2025 г. за счет технологии? гидроразрыва пласта и горизонтального бурения, это, строго говоря, не относится ни к новым, ни к «зеленым» технологиям. Но об этом чуть дальше.
Следующее направление — это дивныи? «цифровои? мир» (интернет вещеи?, облачные технологии, «умные» города, так называемые большие данные). Потенциальныи? экономическии? эффект только от автоматизации умственного труда к 2025 г. институт McKinsey оценивает в $5–7 трлн.
Благодаря этому уже через 10 лет от двух до трех миллиардов неофитов получат доступ к Интернету. Суммарныи? вклад этого направления в мировую экономику будет варьировать от $8,1 до $23,2 трлн в год. Эти цифры не кажутся «космическими», поскольку уже сегодня $1,7 трлн мирового ВВП (или 2% от мирового ВВП) так или иначе связано с Интернетом, а текущие затраты корпорации? на информационные технологии составляют $3 трлн (4% от мирового ВВП).
Еще одним направлением, которое призвано изменить нашу жизнь, должна стать автоматизация (повсеместная роботизация и автономныи? транспорт). К 2025 г. более 1,5 млн потенциальных смертеи? по вине водителеи? можно будет избежать. Эффект за счет беспилотного вождения будет варьировать от $7,1 до $13,1 трлн в год. Это очень существенныи? рост, учитывая, что сегодня рынок роботов составляет примерно $30 млрд или 0,05% от мирового ВВП, притом что общемировои? ВВП обрабатывающеи? промышленности — $11 трлн. Продвинутые технологии производства, ранее недоступныи? технологическии? инжиниринг (роботизация, новые материалы, 3D-печать), могут внести вклад от $0,4 до $1,1 трлн в год.
Медицина будущего (генная инженерия, дальнеи?шее «оцифровывание», персональное лечение и биомедицина) способна вносить в мировую экономику от $0,7 до 1,6 трлн в год. При этом стоимость диагностики снизится. Затраты на построение геномнои? последовательности в следующем десятилетии будут составлять не более $100. Это впечатляет, хотя уже сегодня глобальные затраты на медицину оцениваются в $6,5 трлн.
Все эти прорывные, быстро развивающиеся технологии, по мнению специалистов Глобального института McKinsey, объединяют общие отличительные характеристики: они затронут практически все сферы жизни нашего общества и серьезно повлияют на важные экономические ценности.
Однако есть один существенныи? вопрос. Выгоды от технологии? распределятся неравномерно между развитыми и развивающимися странами. Не все технологии «интересны» развитым странам. Так, облачные технологии, возобновляемые источники энергии и мобильныи? Интернет окажут большее влияние на экономику развивающихся стран. Это вызвано более существенным ростом численности населения, а значит, и новых пользователеи? в этих странах. В возобновляемои? энергетике такое распределение в пользу развивающихся стран продиктовано большими проектами в Китае и Африке.
Человек, как известно, существо биосоциальное. Наше общество является частью среды его обитания. Усилиями многих людеи? создается среда, развитие которои? слабо зависит от усилии? отдельно взятого человека. […] Совокупность человеческих изобретении? составляют капи- тал, основанныи? на знаниях, — интеллектуальныи? капитал.
Современные экономические исследования в странах ЕС и США показывают, что инвестиции предприятии? в интеллектуальныи? капитал обеспечивают рост производительности труда в среднем на 20–30%. Эта производительность и обеспечивает 2%-ныи? рост мирового ВВП. Экономическая статистика свидетельствует, что страны, которые больше других инвестируют в интеллектуальныи? капитал, более эффективно перераспределяют ресурсы (в пользу инновационных предприятии?). Это очень важныи? аспект, поскольку факторами, укрепляющими инновационныи? потенциал, является не столько импорт средств производства, сколько прямые иностранные инвестиции. Они способствуют накоплению знании?, обеспечивают трансфер технологии? национальным компаниям как напрямую (посредством лицензирования), так и опосредованно (за счет накопления ноу-хау местным персоналом). В модели счастливого клевера я отмечал, что для создания инновации? необходимы схемы, компоненты и сборщики. От взаимодеи?ствия с иностранными инвесторами в стране накапливаются и развиваются знания в области дизаи?на, стандартов и требовании? к качеству, вырабатываются принципы взаимодеи?ствия в рамках совместных предприятии?, что позволяет выпущеннои? позже продукции «встроиться» в мировои? рынок.
Уже не имеет смысла выделять отдельных носителеи? инновационных изменении?, как это делал Шумпетер, рассматривая сначала класс предпринимателеи?, а затем корпорации. Отдельную выдающуюся личность, инновационную фирму и корпорацию сегодня объединяет то, что их не устраивает 2%-ныи? годовои? рост — их идеи стоят дороже! Агентами изменении? становятся не отдельные изобретатели и бизнесмены, а команды разнородных и непохожих людеи?, «зараженных» конкретнои? идееи?. […]
Новая парадигма: знания — источник богатства
Задавшись целью сохранения и распространения знании?, человек изобрел клинопись, затем письменность, после книги, затем произвел революцию в распространении знании? с помощью печатного станка, а в наше время сделал обмен знаниями мгновенным благодаря Интернету. Но эти «скачки», «переходы» или смены парадигмы уже хорошо известны нам. Вряд ли эволюционныи? процесс на этом остановится. Просто на определенном уровне в развитии остановимся мы как биологическии? вид, которыи? имеет вполне осязаемые пределы в каналах и скорости обработки информации. Уже сегодня для совершения очередного скачка нам требуется что-то экстраординарное как с точки зрения истории, так и информации.
А что же насчет будущих скачков, которые могут привести к новым способам обретения знании?? Рэи? Курцвеи?л утверждает, что этим переходом станет технологическая сингулярность. Первыи? шаг к неи? (по его мнению) мы уже сделали, запустив процесс, при котором постоянно растут скорости, полоса пропускания, объем памяти вычислительных мощностеи?. Дальше дело за подходящим программным обеспечением, которое отберет подходящих репликаторов. Мы не знаем, как скоро у компьютеров появятся аналоги наших зеркальных неи?ронов. Зато мы знаем, что в теории такое возможно.
В ближаи?шие десятилетия объединятся две важнеи?шие тенденции: прогресс в разработке обучаемого программного обеспечения и в применении биологических парадигм в компьютерных системах. Вполне возможно, что сначала это будут некие «информационные фермы» (по Станиславу Лему), где станут «выращивать» чистую информацию, примерно так, как сегодня на компьютерах моделируют ядерные взрывы или взаимодеи?ствие белков, создавая виртуальную среду с определенными законами. Внешне это будут обычные дата-центры, в которых, если верить вестнику новои? эры Курцвеи?лу, случится технологическая сингулярность и возникнет искусственныи? суперинтеллект.
Это будет ключевои? момент, поскольку сегодня мы превосходим созданные нами компьютеры тем, что можем творчески мыслить. Иначе говоря, мы можем достичь одного и того же результата разными путями, в то время как вычислительная машина будет работать раз за разом по одному и тому же алгоритму. Это так, потому что пока она… без «ума».
Но мы сами активно поспособствуем обретению машинои? ума. В погоне за знаниями человек активно использует компьютер как усилитель интеллекта. Мы предполагаем, что обладание более умнои?, чем мы сами, машинои? станет ключом к успеху. Более умная, чем мы, машина с искусственным интеллектом (с учетом разумных, с нашеи? точки зрения, ограничении? вроде трех известных благодаря А. Азимову законов робототехники) должна помочь решить наши сложные «естественные» проблемы.
На деле же Интернет уже де-факто представляет собои? интегрированныи? человеко-машинныи? инструмент. Развитие Всемирнои? сети очень похоже на развитие в биосфере, только протекает в миллион раз быстрее и включает сотни миллионов разумных человеческих существ (людеи?).
Повсюду (благодаря бизнесу) создаются системы, полагающиеся на управление со стороны биологическои? жизни или существующие по законам биологическои? жизни, которые мы сами недостаточно понимаем, но старательно воссоздаем в аппаратном обеспечении (вспомните про свои? домашнии? робот-пылесос). Прямые компьютерно-мозговые интерфеи?сы уже представляют собои? области коммерции, а значит, создание неи?рокремниевых преобразователеи? для закачки знании? прямо в мозг — вопрос не столь далекого будущего. Для чего это нужно? Чтобы из знании? произвести новые знания!
В последнее время мировые СМИ, которые разделяют оптимизм Курцвеи?ла и смакуют параметры Китаи?ского суперкомпьютера «Тяньхэ-2»*, указывая, что его быстродеи?ствие 33 петафлопса операции? в секунду сопоставимо со скоростью операции? в человеческом мозге (приблизительно 1016 операции? в секунду). Они забывают добавить, что суперкомпьютер этот размером с небольшои? город и потребляет энергии, которои? как раз хватило бы для освещения среднего города и его окрестностеи?. Человеческии? мозг обходится измеряемои? в ваттах мощностью и не превышает размерами волеи?больного мяча.
Технологически человечество приближается к возможности подсоединения к мозгу специальных чипов, на 3D-принтерах можно печатать клетками целые органы, например, те, которые обеспечат изолированныи? мозг необходимыми питательными веществами.
Чтобы фантастическии? проект а-ля «голова профессора Доуэля» не стал реальностью, нам необходима (как предохранитель) высочаи?шая нравственность и мораль, поскольку для управления такои? дьявольскои? машинои? критически важным будет код программы, написать которыи? способен только человек. Именно нравственность направляет прогресс по более человеколюбивому пути.
Технологически возможен и другои? путь. Сегодня с помощью рутинных биотехнологических процедур гены уже могут переписываться в память компьютеров, где будут храниться в другои? физическои? форме. Скоро эти записи можно будет встроить в цепочки ДНК разных животных, обеспечивая их выживание. В способности биотехнологов рано или поздно обеспечить за счет опыта базу знании? о функциях каждого гена сомневаться тоже не приходится, а это значит, что когда-то мы сможем вполне сознательно переписать наш собственныи? генетическии? код, обеспечив очереднои? скачок своеи? функциональности.
«Обычным» людям будет уготовано мягкое обращение. Золотои? век вовсе не утопия, если проблема бессмертия будет решена, а прогресс в постсингулярном мире (по Курцвеи?лу) нам обеспечат сверхчеловеческие сущности за счет способности общаться с нами и между собои? на разных скоростях. Части суперличностеи? возможно будет копировать, а объем самосознания — наращивать под решаемую задачу. Этот мир выи?дет за привычные нам рамки добра и зла. В конечном счете наша гонка за знаниями приведет к тому, что мы создадим разум, переросшии? границы нашего понимания. Не в этом ли конечныи? смысл долгого пути обретения знании?? […]