Что за зверь такой — буллинг?

Вроде бы, это открытие — человек по природе не добр — моралисты сделали лет примерно сто назад. Однако людям трудно смириться с мыслью, что насилие — неотъемлемая часть социального бытия. И понять их легко. Конечно, даже школьник знает, что на протяжении истории были войны — захватнические, оборонительные, за веру, по убеждению, как говорил Портос, «дерусь, потому что дерусь» — в общем, всякие. Но если кто-то персонально здесь и теперь, а не в глубине веков (на страницах учебника истории или приключенческого романа) получает по башке, первая мысль часто бывает такой: «Кто так делает? Просто нелюди!». Особенно возмущается общественность, если нелюдь еще не достиг возраста уголовной ответственности, и не вполне ясна мера наказания: «Это же ребенок!».

Читая работу по профилактике детской жестокости одного из своих любимых авторов — «Зловещее очарование насилия» Алана Гуггенбюля — получаю подтверждение трудовым будням практического психолога (замечу в скобках, что много консультирую именно агрессивных подростков и родителей). В сочинении мальчик на голубом глазу написал, как, с его точки зрения, следовало поступить с ненавистной одноклассницей: «Вначале ее повесили, а затем отрезали руки и ноги. Затем ей вырвали язык и распороли живот. После всего этого ей запихали в рот бомбу и Карин взорвалась. На сем кончаю». Напомним, кстати: кто пишет — тот редко воплощает фантазии в жизнь. Старый добрый катарсис, как говорится.

А вот отечественный случай. 16-летний Андрей всегда был изгоем, начиная с садика и далее год за годом; уже в 5-6 лет мучил животных, ловя от этого кайф. Самое яркое воспоминание детства — как убил в лесу ежика, «потому что тот колючий». Очаровательный отрок проникся лютой ненавистью к социальному педагогу, изображая несчастную тетеньку то истекающую кровью с проломленным черепом, то всю утыканную осколками стекла. Какая, однако, опасная профессия — социальный педагог! Подросток Вася тоже оказался в сложной жизненной ситуации.

У отца нежданно-негаданно оказалась параллельная семья с недавно появившимся на свет ребенком. Как раз в адрес ни в чем не повинного младенца и направил Вася накипевшие чувства: обиду за маму и родного младшего братика, ревность к «той девке», переживание утраты в лице папеньки источника финансов. Максимально выразилась словесная агрессия на страницах социальной сети, а отец-многостаночник, конечно, не преминул отреагировать. Пригласив адвоката.

В последнее время, кажется, совсем недавно, появилась интересная тенденция, видимо, пришедшая на родные просторы с Запада. В конфликты, испокон века считавшиеся детскими, «пацанскими», активно вмешивают администрацию, органы опеки и даже юристов. Тут уж не до катарсиса. То, что раньше отыгрывалось в ролевых играх, обрядах и ритуалах инициации, к примеру, переходы в среднюю и старшую школу, взросление, теперь становится хлебом многочисленных адвокатов. 15-летний Коля не любит соседку и одноклассницу Машу за большие габариты — «жирная», — да еще и отец у нее умер от передоза. Ну, умер и умер; нормальный человек, хотя бы наученный адекватными родителями, не пойдет рассказывать о чужой беде на каждом углу. Коля же растрезвонил всему классу, за что и получил от девочки в глаз.

С чисто психологической точки зрения — вполне закономерная нормальная реакция. Насколько правильная этически, говорить не буду — к счастью, психолог традиционно не выносит морально оценочных суждений. В ответ Коля дал барышне по лицу, а директор поставила парня на внутришкольный учет. Тут детские дела заканчиваются, оскорбленное достоинство в виде Колиных мамы и бабушки (нет бы объяснить сыночку, что надо просто по-человечески извиниться) нанимают адвоката и обращаются в комиссию по делам несовершеннолетних: «Родную кровиночку обидели, спровоцировали, девочка из неблагополучной семьи, Маша к мальчику неравнодушна.» И еще десяток надуманных причин. Кстати, простите злой язык, наличие или отсутствие Колиного папы — покрытая мраком тайна. Комиссия направляет униженного Николая «для восстановления после психической травмы» к специалисту, которого активные женщины пытаются втянуть в конфликт и привлечь на свою сторону.

Приходя раз в неделю на прием к психологу, 15-летний подросток начинал рассказ о главных событиях, пока мы не виделись, словами: «Предприняты следующие действия, во вторник состоялся суд, присутствовали.» и прочее в том же духе. Агрессия перешла на другую ступень, превратившись из прямой физической в косвенную. Жаль, уровень ее не только не понизился, а даже напротив.

Не будем обижать адвокатов, как говорил шантажист, герой Конан Дойля, всякий человек по-своему добывает хлеб. Усилить агрессию легко и неправильным педагогическим воздействием. Примеры Алана Гуггенбюля — события в маленьких немецкоязычных городках, где, казалось бы, порядка неизмеримо больше, чем в мегаполисе по имени Москва. Так вот, в одном крохотном местечке, говоря языком департамента образования, наблюдаются акты буллинга — хулиганства в школе, намеренной жестокости. Четвероклассники завели привычку каждую пятницу избивать кого-нибудь из сверстников.

Ближе к концу недели утром оглашается имя очередной жертвы, и в течение дня растет эмоциональное напряжение, кипят переживания, страсти. Первый от страха трясется, второй занимает сторону обидчиков. Однако до настоящей крови, как правило, не доходит.

Сразу после последнего урока намеченная жертва мчится стремглав домой — насилие прекрасно ритуализировано.

Слава Богу, учителям хватало ума не вмешиваться. В отличие от любопытной традиции в Цюрихе. По окончании учебного года в день святого Сильвестра — аналог последнего звонка — дети вставали в 4-5 утра и при помощи издающих грохот предметов будили мирно спящих горожан. Увидав в раскрытых дверях рассвирепевших взрослых, школьники со спокойной совестью возвращались по постелям. Неприятно, конечно, но никакой реальной угрозы. Спустя некоторое время разгневанные преподаватели, администрация и родители подключили полицию, ввели комендантский час до 6 утра. Результат был достигнут. Самые тихие приличные дети, действительно, пошли в школу. А отпетые уже не ограничились невинными забавами, теперь они подрывали машины и почтовые ящики, поджигали помойки и били окна. В результате совместных педагогических усилий формировавшийся десятки лет ритуал разрушен, а деструкция усилилась. Благие намерения привели туда, куда частенько и ведут.

Но оставим добропорядочную Швейцарию. Как выглядит буллинг в отечественном исполнении? История Коли с Мащей — хорошая демонстрация осознанных агрессивных тенденций. Активные дамы Колиной семьи абсолютно убеждены: сын-внук не сделал ничего дурного. Раз Машин отец — наркоман, а сама она — толстушка, ее можно безнаказанно обижать. Попытка девочки себя защитить воспринимается неадекватно: «Да кто она вообще такая, что посмела ответить?!». Попахивает фашизмом, не правда ли?

Хочу параллельно уверить читателя: ничего не утрирую, наоборот — смягчаю. Сергей Николаевич Ениколопов много говорит сейчас о легитимизации агрессии — и здесь она предстает во всей красе, какой-то, извините за простонародное слово, социодарвинизм: кто раньше встал, того и тапки; кто сильнее, тот и прав. В представлении буллей — убежденных агрессоров — человек не имеет права на инаковость. Толстый, больной, бедный? Ты отброс общества.

Люди, конечно, исторически не сразу «додумались» до косвенной агрессии. Формы насилия развиваются вместе с человеком. Сегодня американцы не национальные интересы продвигают, не бомбят, а несут благо угнетенным народам, освобождают от «плохого» правительства. Небольшая проблемка: почему бы не позволить народам самостоятельно разобраться в собственных вопросах? Косвенная вербальная агрессия в виде сплетен и интриг пышным цветом расцветает в любой взрослой социальной группе, коллективе.

Например, причинение неудобств на работе называется красивым словом «моббинг». Как сказала тетенька-чиновница на конференции по буллингу, нам бы в этих «-ингах» разобраться. Впрочем, название, наверное, не столь важно. Как говорится, от перемены мест слагаемых...

Признаюсь, питаю слабость к орднунгу. В немецкоязычной литературе замечательно прописаны строгие пределы компетенции специалистов в разных ситуациях. Иногда совершенно не нужно решать детские проблемы взрослыми методами. Больше того, принести вред может и вмешательство психолога — стигматизация агрессора или жертвы не позволяет ребенку из этой роли выйти. В любом случае психоконсулыирование — весьма аккуратная и тонкая штука. Не навреди и все такое... Лорой показана работа с родителями и учителями, с их отношением к проявлениям агрессии, чтобы их поступки (или отсутствие действий) были правильными. Что касается детей, то излить желание разрушать на бумаге и в красках, в творчестве или ритуале способен каждый человек. И даже высокий умственный уровень не требуется. Старый добрый катарсис, к счастью, никто не отменял.

Автор: Софья Тарасова

Источник: «Знание — сила»

Комментарии: