Гуманистическая идеология и эволюционная нейроэтика

Общепринято, что гуманистическая идеология является духовно-мотивационным ядром современной науки, задающим высшие, предельные, смыслы научно-технического прогресса, тем фоном, который в большей или меньшей степени, более или менее эксплицитно «подсвечивает» характерным светом все конкретные познавательные действия субъектов научного сообщества (в авторефератах диссертаций это сухо обозначается как «практическая значимость»). Конечно, наука сама по себе является крайне полимотивированной формой человеческой деятельности (см., например, Юревич, 2012), тем не менее, вся история науки однозначно указывает на неуклонное развертывание именно этого магистрально-гуманистического ядра, фактически приведшего к невероятному уменьшению страданий людей и фантастическому раскрытию творческо-созидающего потенциала нашей человеческой природы (несмотря на все издержки типа войн с помощью нового оружия и т.п., которые, однако, ничуть не изменили стратегической линии неуклонной гуманизации жизни людей – см. исследование Стивена Пинкера «The surprising decline in violence», https://www.ted.com/talks/steven_pinker_on_the_myth_of_violence).

Однако, наука как форма познания человечеством мира и себя в этом мире, все еще дала очень скудные реальные результаты как в аспекте познания механизмов функционирования гуманистического мотива собственного развития, так и в аспекте познания высших аспектов природы человека, частью которых этот мотив является. И, на этом разочаровывающем фоне, мы, как человечество, очень в этом аспекте неподготовленное, «на полных парах» «влетаем» в совершенно удивительную, потрясающую историческую эпоху, связанную с экспоненциальным загибом круто-круто вверх кривой научно-технического прогресса. В частности, мы вступаем в такой исторический период жизни нашего вида, когда изобретенные нами научно-технические инструменты потенциально позволят редактировать как наш генотип, так и низко- и высокоуровневую системную организацию мозговых процессов и интегрировать психику на естественном нейронном носителе с компьютерными информационными модулями на искусственном носителе. Это будет означать появление возможности сознательно и разумно редактировать нашу базовую природу (т.н. « трансгуманизм»), созданную до этого в ходе длительного эволюционного процесса начиная с появления жизни на Земле 4.3 млрд лет назад. Сейчас делаются только первые шаги в этом направлении (технология редактирования генома CRISPR/Cas9 и т.д.), а качественное ускорение ожидается с усилением прогресса в области технологий суперкомпьютинга и искусственного интеллекта.

Однозначной «точкой фазового перехода» здесь станет создание «сильного» искусственного интеллекта, ожидаемое во второй половине нашего века с вероятностью (уверенностью профессиональных экспертов) от 40% (середина века) до 70% (конец века), см. https://vk.com/wall369631409_555. После создания «сильного» искуственного интеллекта суперкомпьютерный обсчет всех взаимодействий внутри генома и мозгового коннектома человека, помноженных на сложность среды, поднимется на качественно новый уровень мощности и точности, который сейчас даже трудно представить, но который и даст возможность начать принципиально новый этап эволюции природы человека – уже на сознательной и разумной основе, не сдерживаемой слепым давлением прежних эволюционных сил.

Этот новый этап эволюции, кроме интеллектуально-когнитивного аспекта, может быть связан, в том числе, с закреплением гуманизации общества гуманизацией нашей генетической природы. Сейчас общество (см. ссылка на С. Пинкера выше) фантастически гуманизировано, но эта гуманизация произошла в основном (см. дискуссия Уилсон, Ламсден, 2017 – теория генно-культурной коэволюции) по культурно-социальным механизмам, генетическая природа человека в основном осталась прежней. Если представить себе глобальную катастрофу с уничтожением всей культуры и возвратом человечества в каменный век, то все плоды гуманизации будут уничтожены и культурно-социальной эволюции придется начинать сначала. Таким образом, одним из направлений дальнейшей уже сознательной эволюции человека может стать плавное трансгуманистическое «подтягивание» генетической природы человека под его культурно-историческую природу, и это будущее «подтягивание» вызывает огромные и очень обоснованные опасения, как этические, так и технологические.

Кроме этой ожидаемой поворотной точки-возможности в нашей будущей эволюции, внушающей критические опасения за нашу этико-ценностную подготовленность к ее прохождению, есть еще как минимум два важных момента – угроза от создания новых видов оружия (см. Назаретян, 2013) и угроза от создания уже не просто «сильного», а «супер»-искусственного интеллекта, который будет не равен нам, а будет умнее нас, возможно, даже на порядки. Если в случае с ядерным оружием наука сама создала сверхугрозу существованию человечества, но и сама же (через научное развитие интеллекта человечества, руководители которого адекватно поняли, что результатом его применения будет только гарантированное взаимоуничтожение) эту угрозу и купировала, то с новыми видами оружия так может и не получиться (текущего интеллекта людей хватит на создание новых видов оружия, но не хватит, чтобы понять все потенциальные угрозы его применения / потери контроля над ним, и человечество все-таки самоуничтожится, как почти самоуничтожилось во время Карибского кризиса).

Вторая угроза (см. замечательную книгу оксфордского философа-футуролога Ника Бострома, 2016) связана с тем, что в результате научно-технического прогресса рано или поздно будет создан искусственный интеллект умнее нас («сверхинтеллект» или «суперинтеллект»), который запросто может оказаться недружественным нам, причем мы даже не поймем мотивов его действий, как муравей не может понять мотивы действий человека. Сама идея вызывает просто накаленнейшие дебаты, часто даже уже переходящие все границы научного этикета, но, в принципе, все примерно сходятся, что в XXII веке вряд ли удастся этого избежать (ср. с мнением Бострома о возможности создания искусственного сверхинтеллекта вообще, в принципе, без жестких сроков – «… мне трудно вспомнить хотя бы одного серьезного ученого и просто мыслящего человека, отрицавшего возможность создания искусственного интеллекта…» – Бостром, 2016, с. 392), а вот насчет нашего XXI века мнения очень разнятся (см. пример скептико-критического разбора книги Бострома и идей трансгуманизма заодно – http://idlewords.com/talks/superintelligence.htm, https://www.youtube.com/watch?v=kErHiET5YPw).

Возвращаясь к теории и практике гуманизма, можно предположить, что вопросы идеологии гуманизма, гуманистической мотивации деятельности людей будут играть ключевую, принципиальную роль в 1) будущем трансгуманистическом переходе, связанном с модификацией генома и коннектома мозга человека с помощью искусственного интеллекта, итоговой интеграции мозга и компьютера и формирования сверхразума путем плавной техномодификации естественного мозга, 2) вопросах этического контроля за новыми видами вооружений, 3) вопросах создания дружественного сверхинтеллекта (в памяти суперкомпьютера, как программы, а не путем плавной техномодификации естественного мозга). В первом случае ученым (а через них – всему человечеству, коллективным органом разумного самоосознавания которого научное сообщество и является) надо будет понять реальные механизмы функционирования высших аспектов нашей человеческой природы, чтобы поставить их во главу угла в грядущем трансгуманистическом переходе (или как минимум самым тщательным и системным образом учесть их, здесь явно будут очень большие дебаты и будет принципиальна важна добровольность выбора человеком такой трансформации и ее вида). Во втором случае понимание реальных (системные уровни общество / психика / мозг / гены) механизмов этического контроля за естественной зоосоциальной агрессией (самой по себе и как инструмента реализации групповых интересов) может помочь «прокачать» (в т.ч. « трансгуманистически») эти механизмы, «подкрутить» коллективные и индивидуальные «предохранители» до такой степени, что они сработают и для новых соблазнительных и провоцирующих на тотальную асимметричную победу видов оружия, как они успешно сработали и для ядерного оружия.

В третьем случае понимание того, ЧТО есть высшее и самое ценное в нас, и вообще правомочен ли такой вопрос, есть ли научные способы оценить правомочность такого вопроса – все это будет крайне необходимо, чтобы заложить это понимание в будущий сверхинтеллект, причем таким образом, чтобы это понимание составило его самую суть, которую он сам бы не мог модицифировать и мог бы только саморазвиваться, реализуя эту суть, в рамках этой сути (т.е., чтобы какие бы расклады в будущем не пошли, он не сделал бы с нами ничего, что бы нарушало самое главное и высшее, что есть в нас, если вообще правомочно сказать, что в нас есть что-то общечеловечески главное и высшее). Очень сомнительно, чтобы мы смогли это сделать, по крайней мере, сейчас хорошего ответа не проглядывается (т.е. пока непонятно, как заставить сверхинтеллект развиваться в рамках какого-то направления, если он будет сам себя модифицировать и в рамках этой самомодификации он потенциально сможет снять любые изначально заложенные ограничения). По достаточно консенсусным (несмотря на кипящие дискуссии) оценкам, у нас есть от 50 (минимум) до 100-150 (максимум) лет, чтобы попытаться решить этот вопрос, который, похоже, является основной проблемой, которая есть у человечества на перспективу, и которая уже сейчас очень сильно индуцирует тревогу и пессимизм и омрачает гуманистическую мысль. Т.к. в ближайшие десятилетия в связи с развитием биомедицины и искусственного интеллекта ожидается очень существенное увеличение средней продолжительности жизни (более того, мы одно из последних поколений людей, которые вообще будут стареть и умирать от старости и старческих болезней), то не исключено, что хотя бы некоторые из нас, живущих сейчас, доживут до этого самого критического момента во всей истории нашего вида на Земле, а, скорее всего, и жизни и Разума во Вселенной, и лично будут свидетелями этого события.

Итак, все эти соображения показывают актуальность серьезных исследований в области гуманизма. С моей точки зрения, основной вклад в решение всех этих вопросов внесут фундаментальные психологические исследования в области эволюционной и социальной психологии агрессии и альтруизма, психологии мира, моральной психологии и особенно такой новой и интересной отрасли психологии и психофизиологии, как «эволюционная нейроэтика» (название еще не устоялось), которая, судя по всему, все больше и больше будет претендовать на вскрытие того реального филогенетического сценария, по ходу разыгрывания которого и были сформированы и «вмонтированы» в генотип наших предков условно «высшие» аспекты нашей природы (или, как минимум, эволюционная нейроэтика будет претендовать на вскрытие механизмов реализации, воплощения, а не собственно генеза, этих высших аспектов, если принимать более гносеологически осторожную, агностически-сдержанную позицию).

Вообще, на данный момент эволюционной нейроэтикой можно назвать такую часть эволюционной когнитивной нейронауки (новой интегральной дисциплины, синтезирующей эволюционную психологию, эволюционную биологию и когнитивную нейронауку), которая ставит своей задачей показать, зачем, как и когда в ходе эволюции Homo sapiens и предшествующих предковых видов возникли духовно-этические аспекты природы человека, через какие гены они были реализованы и какие субъективно-психологические системы / мозговые структуры / связи / нейрохимические паттерны, онтогенетически возникающие под влиянием работы этих генов (в неразрывном взаимодействии со средой развития) конкретно обеспечивают эти высшие аспекты нашей природы. Тезаурус новой дисциплины – эволюционные, генетические и психофизиологические механизмы альтруизма, эмпатии, децентрации, сострадания / сорадования и близких явлений, включая их субъективно вершинные, трансцендирующие формы, в единстве их аффективных, когнитивных и поведенческих аспектов.

Принципиально важным будет выстраивание логичной и непрерывной филогенетической (+ культурно-исторической, на поздних этапах) линейки от явлений типа альтруизма у дрожжей до когнитивно сложных вершинно-трансцендирующих переживаний типа переживания сострадания всем живым чувствующим существам, формирующих специфическую личностную организацию и особый поведенческий вектор (см. Экман, 2016). В принципе, очевидная идея, которая сразу приходит в голову – это необходимость максимально научно-массированного изучения (а позже – и трансгуманистического усиления) уже созданного эволюцией (вкупе с генами и релевантными мозговыми структурами), но редкого / слабо работающего механизма непарохиального альтруизма (об этом феномене см. Марков, 2011; Марков даже называет его «сбоем программы», тем не менее, этот механизм существует, хотя бы даже в таком особом виде). Если размышлять о трангуманистическом усилении такого механизма, то реальность и отдаленная безопасность реализации этой задачи пока совершенно неясны, но несомненный факт наличия такого механизма и в генах, и в мозге, и в психике (разделение на три этих аспекта условно, это проекции единой системы «Человек») дает определенный оптимизм.

В будущем прогрессе новой науки особенно интересным будет создание адекватных по сложности реальности моделей филогенетического и онтогенетического взаимодействия природы этих высших аспектов нашей природы с природой агрессии в широком смысле слова (см. размышления этолога К. Лоренца, 2008, психотерапевта О. Кернберга, 1998, 2000 и мн. др. о «неразделимой природе» любви и агрессии, и более общий вопрос о механизме связи отрицательных и положительных эмоций вообще, см., напр., Симонов, 2001) и особенно с интеллектом (старая проблема конфликтных или гармоничных отношений между любовью и умом). Также весьма вероятно, что конечное понимание природы этих высших аспектов будет невозможно без решения так называемой «трудной проблемы сознания» (Чалмерс, 2013), что потенциально может критически затянуть исследования.

Кроме того, надо отметить, что, учитывая огромный вклад социальной и культурной среды (около 70-80% для «этического» фактора «Большой пятерки», Малых и др., 1998), а не только генов (около 20-30%), в онтогенетический актуалгенез высших аспектов личности каждого конкретного человека (причем важна будет и конкретная история этой социокультурной среды), эволюционная нейроэтика будет самым тесным образом связана с психогенетикой, культурно-исторической психологией, социальной психофизиологией (social neuroscience) и культурно-исторической психофизиологией (cultural neuroscience) (см. также теорию генно-культурной коэволюции – Уилсон, Ламсден, 2017).

В этом смысле, скорее всего, именно будущая эволюционная нейроэтика (вооруженная всей методической мощью рождающейся сейчас новой психологии и психофизиологии, которые будут активно использовать новые перспективные технологии, особенно технологию искусственного интеллекта и суперкомпьютинга), станет тем эффективным научным инструментом, с помощью которого человечество сможет понять, осознать, отрефлексировать реальные механизмы высших аспектов своей природы. Или, возможно, эта исследовательская программа, как и вся парадигма когнитивной нейронауки, фатально упрется в какой-нибудь методолого-гносеологический тупик типа квантовой невычислимости или «истинной» эмерджентности / нередуцируемости (и гуманизм будет признан истинно «эмерджентным» явлением, не редуцируемым и несводимым к нижним системным слоям), и тогда это покажет нам реальные пределы возможностей научного метода в изучении высших, «гуманистических», аспектов нашей человеческой природы или пределы научного познания механизмов психики вообще.

Тем не менее, возможно, в дальней перспективе, эволюционная нейроэтика все-таки сможет подвести твердый естественно-научный базис как под гуманистическую и позитивную психологию, так и под широкий гуманистический нарратив, гуманистическую идеологию в понимании природы человека вообще. Если этого сделать не удастся или, более того, эволюционная нейроэтика эмпирически развенчает этот нарратив и покажет его неадекватную идеалистичность, то это ничуть не изменит необходимости чем-то руководствоваться при будущем трансгуманистическом изменении природы человека, раз уж такая возможность появится. В этом сценарии, гуманистическая идеология, хотя и будет признана неверно описывающей природу человека, тем не менее, может быть принята как ориентир при трансгуманистической трансформации человека. Т.е. в этом случае эволюционная нейронаука должна будет не просто показать механизмы функционирования гуманистических аспектов природы человека, но и указать потенциальные пути их усиления до такой степени, чтобы гуманистический нарратив в описании природы человека в итоге, после трансформации, стал реалистичным и верным, действительно «вершинным» и ведущим. Здесь возникают вопросы архитекторов трансформации, их мотивации и др. еще совершенно неясные вопросы.

Если отвлечься от этих вопросов, а также от мрачного вопроса избегания создания недружественного сверхинтелеллекта, то получается, что, вне зависимости от стратегического успеха эволюционной нейроэтики как исследовательской программы, направленной на попытку научного обоснования гуманистической идеологии, эволюционная нейроэтика, хотя бы потенциально, трансформирующе (переходя от констатирующей эволюционной нейроэтики к трансгуманистически-преобразующей нейро-[или уже кибер-]этике), в любом случае сможет стать обоснованием той линии отношения к нашей природе, которую можно назвать верой в человека, верой в силу его творчески-созидательного и одновременно эмпатически-сострадающего потенциала, антропологическим оптимизмом и широким гуманистическим нарративом, связанным с глубинной любовью к человеку в целом. Более того, описанное понимание очень естественно связывается с дальнейшей космической эволюцией Разума, зачатком которого (зачатком – по сравнению с описываемым трансгуманизмом перспективами) мы на данный момент являемся, т.к. оно предполагает масштабирование нашей творческо-созидающей активности на широкие космические просторы. Такое масштабирование будет невозможно без масштабирования ответственности Человечества, что, в свою очередь, будет невозможно без масштабирования вершинно-духовных мотиваторов и ограничителей нашей деятельности, а это последнее масштабирование и будет движением по описанной оптимистической линии усиления предполагаемого ядерного гуманно-любовного вектора нашей природы.

Если этот сценарий будет реализован и мы как Человечество сумеем пройти по систематической линии усиления гуманного характера своей природы, то будущий сверхразум, предковой формой которого мы сейчас являемся, хотя и будет совершенно отличен от нас по всем аспектам и нами сейчас не представим никак, тем не менее, можно надеяться (в силу систематичности гуманизации и ее поэтапной преемственности), сохранит это гуманно-любовное ядро, а значит, будет преемственен нам по, возможно, главному аспекту нашей природы, который, может быть, и определяет нашу сущность как людей (конечно, неотрывно от интеллектуального аспекта), нашу человеческую экзистенцию, и, вследствие этого, сущностная преемственность при переходе от Homo sapiens к постчеловеку и, далее, к сверхразуму, будет соблюдена. По крайней мере, я не вижу никаких других реалистичных путей, кроме фундаментальных психологических, биологических и кибернетических научных исследований в области эволюционной нейроэтики, которые могли бы дать хотя бы слабую надежду на реализацию такого позитивного сценария преемственности нашей человеческой сущности при трансгуманистическом переходе к постчеловеку и сверхразуму.

В любом случае, какой бы сценарий для решения всех описанных выше гуманистических задач в итоге ни будет реализован, сегодняшний Международный день гуманизма может привлечь внимание ко всем этим интересным вопросам, некоторые из которых актуальны, некоторые еще очень умозрительны и сугубо потенциальны, и стимулировать психологов и когнитивных нейроученых на фундаментальные исследования в области эволюционной нейроэтики.

Источник: vk.com

Комментарии: