Что нейронауки сообщают о мышлении? И не пора ли подумать о «четвертой волне» КПТ?

МЕНЮ


Искусственный интеллект
Поиск
Регистрация на сайте
Помощь проекту

ТЕМЫ


Новости ИИРазработка ИИВнедрение ИИРабота разума и сознаниеМодель мозгаРобототехника, БПЛАТрансгуманизмОбработка текстаТеория эволюцииДополненная реальностьЖелезоКиберугрозыНаучный мирИТ индустрияРазработка ПОТеория информацииМатематикаЦифровая экономика

Авторизация



RSS


RSS новости


2017-06-24 13:20

Психология

 

Что нейронауки сообщают о мышлении? И не пора ли подумать о «четвертой волне» КПТ?

26 мая президент ВШМ Андрей Владимирович Курпатов выступил с научным докладом на III Международном съезде Ассоциации когнитивно-поведенческой психотерапии.

Съезд АКПП — значимое событие в мире психотерапии и психологии. К участию были приглашены ведущие мировые специалисты в области психического здоровья и здравоохранения. Почетным гостем из США выступил всемирно известный специалист в области когнитивно-поведенческой психотерапии доктор Артур Фримен. 

На пленарном заседании Съезда Андрей Владимирович представил доклад «Что нейронауки сообщают нам о мышлении и не пора ли нам подумать о „четвертой волне“ КПТ?» — делимся с участниками ВШМ текстом доклада.

Добрый день, уважаемые дамы и господа, участники и гости Съезда, коллеги!

Думаю, что большинство присутствующих знают меня как популяризатора психотерапии, автора телевизионной программы «Доктор Курпатов» на Первом канале.

Кто-то, возможно, читал мои популярные книги по психотерапии, а есть, наверное, и те, кто знаком с моим «Руководством по системной поведенческой психотерапией», монографией «Пространство психосоматики» и другими научными работами по психотерапии, некоторые из которых мы делали непосредственно с Дмитрием Викторовичем Ковпаком во время нашей с ним совместной работы в Клинике неврозов им. академика И. П. Павлова.

Впрочем, уже значительное время я не работаю как психотерапевт, хотя и продолжаю преподавать.

В настоящее время я открыл в Санкт-Петербурге интеллектуальный кластер «Игры разума», который является большим научно-просветительским комплексом, где, в частности, располагается возглавляемая мною Высшая школа методологии (где мы, кстати сказать, проводим с Дмитрием Викторовичем «Круглые столы по КПТ»).

Собственно, основная проблема, над которой мы работаем в Высшей школе методологии — это методология мышления.

Если говорить в общем, то методология мышления ставит перед собой задачу понять сам этот феномен «мышление» — какова его природа и механизмы?

Как известно, в психологической науке этот вопрос не решен, не говоря уже о «философии сознания». Хотя казалось бы...

По сути, мы пытаемся ответить на следующие вопросы:

  • Какова механика процессов мышления, а точнее говоря — что и как в нас мыслит?
  • Каким образом мы строим свои модели реальности?
  • И как реальность соотносится с нашими представлениями о ней?
  • Наконец, как добиться эффективности мышления?

Как вы можете заметить, все эти вопросы не являются психотерапевтическими, поскольку психотерапия исходит от проблемы клиента или от конкретной нозологии. Мы же исходим от самого процесса мышления (хотя, должен сказать, исходим весьма практически).

Таким образом, мой доклад здесь — это, скорее, вопрос, обращенный к Съезду. Вопрос, продиктованный новейшими исследованиями в области нейрофизиологии, когнитивистики, социальной психологии и основанный на понимании того, что есть мышление, если говорить о нем не в общем, а как о вполне конкретном психическом явлении.

И не случайно я решил озвучить этот вопрос именно в данной аудитории. Когнитивно-поведенческая психотерапия, к которой я имею самое непосредственное отношение, безусловно является наиболее эффективным инструментом в работе практикующего психолога и психотерапевта, что доказано многочисленными исследованиями.

Однако мы не можем отрицать того факта, что теоретический фундамент, на котором основывается когнитивно-поведенческая психотерапия, не соответствует статусу фундаментальной научной дисциплины. 

Все мы знаем, с какой «материей» имеет дело физика, химия или, например, биология. Но с какой материей имеет дело когнитивно-поведенческий психотерапевт? Какими фундаментальными законами она описывается? Каковы ее характеристики?

В действительности, мы имеем набор эмпирически обнаруженных закономерностей: знаменитой «депрессивной триады» Аарона Бека, «АВС-формулы» Альберта Эллиса и так дальше.

Эти закономерности, в свою очередь, были обнаружены исследователями на базе специфического естественно-научного мировоззрения.

Да, у нас с вами есть некое мировоззрение: некий способ думать о психике, используя концепты условного рефлекса, психической апперцепции, психофизиологии эмоций, психологии сознания и т. д. и т. п.

Мы это мировоззрение исповедуем, работаем с нашими пациентами, глядя на них через соответствующую естественно-научную призму, и выявляем некий набор психотерапевтических инструментов (техник), которые позволяют нам достигать прогресса в терапии.

Но это, прошу прощения, не наука. Это очень сложное, красивое, интеллектуальное ремесло.

А если это не наука, то мы очевидно находимся в зоне риска — наша практика может незаметно увести нас в не самом удачном направлении. Мы можем сбиться с пути и обнаружить себя там, где, казалось бы, нам совершенно не место.И мне кажется, что сейчас именно это и происходит, причем сразу по двум направлениям.

Начну с того, что укажу на эти два направления кратко, а затем попытаюсь объяснить причины и суть этого странного дрейфа, который ничего хорошего, как мне представляется, нашему профессиональному сообществу не сулит.

Первое направление: это новая, если так можно выразиться, интегративность когнитивно-поведенческой психотерапии. А именно: придание чрезвычайно большого значения различным практикам «осознанности» в рамках работы когнитивно-поведенческого психотерапевта.

Второе направление: это игнорирование современных нейрофизиологических исследований, которые разъясняют суть когнитивных операций, с которыми мы имеем дело в рамках психотерапевтического процесса.

Начну со второго.

Мне кажется, когнитивно-поведенческие психотерапевты не могут больше игнорировать исследования Бенджамина Либета, многократно теперь подтвержденные с помощью фМРТ, в частности Институтом нейрофизиологии и когнитивных наук им. М. Планка в Лейпциге.

Теперь, когда мы знаем, что решение принимается нами на досознательном уровне, причем за семь (а то и за десять секунд) до того, как оно будет нами осознано, нельзя не пересмотреть традиционные подходы когнитивно-поведенческой психотерапии. Наша теория требует существенного обновления.

Мы должны, наконец, признать, что сознательные решения человека, по существу, являются результатом борьбы неосознаваемых им доминант (если пользоваться терминологией Алексея Алексеевича Ухтомского).

Пациент не думает иррационально — это поведение его нервных центров иррационально, а обсуждая его «иррациональные установки» мы имеем дело только с его объяснениями его же иррациональности.

Таким образом, основной точкой приложения наших усилий должны быть не просто иррациональные установки пациента, а те внутренние состояния (доминанты), которые за этими иррациональными установками прячутся. 

Только изменив эту внутреннюю ситуацию, отношение этих доминант, мы можем рассчитывать на ожидаемый результат.

Как показывают исследования Стивена Пинкера и Джорджа Лакоффа, сам язык, которым мы пользуемся, не отражает нашего действительного внутреннего содержания. Он его только формально описывает, а потому эффект понимания возникает только в том случае, когда мы находим подходящие аналогии для тех мыслей, которые мы пытаемся передать другому человеку.

С одной стороны, это ставит под сомнение многие терапевтические стратегии КПТ. С другой стороны, заставляет нас задуматься — а что же тогда такое это «понимание», которого мы пытаемся добиться от нашего пациента, если оно не выразимо в словах и не может быть передано от одного человека другому традиционными языковыми средствами?

Ответ на этот вопрос опять-таки обнаруживается, если как следует приглядеться, в современных нейрофизиологических исследованиях.

Одна из базовых гипотез, которую мы активно разрабатываем в рамках методологии мышления, заключается в том, что ответственной за это «подсознательное мышление» (о котором, кстати, подробнейшим образом рассказывает в своих последних работах Ричард Нисбетт), является так называемая «дефолт-система мозга».

Открытие «дефолт-системы мозга» — событие всего лишь двух последних десятилетий.

Первая гипотеза, принадлежащая Гордону Шульману, была сформулирована в 1997 году.

Собственно само название — «дефолт-система мозга» — и более менее подробная теория появились в 2001 году стараниями Маркуса Рейчела. К настоящему времени количество исследований по данной теме перевалило за десять тысяч научных работ.

Исследования, проведенные с помощью фМРТ, показали: в случае, когда наше внимание не сконцентрировано на решении какой-то конкретной задачи, в мозгу самопроизвольно активизируются чрезвычайно обширные корковые пространства (медиальная префронтальная кора, поясная извилина, клиновидная извилина, теменная доля и т.д.).

Именно они, судя по всему, и обеспечивают процесс нашего, если так можно выразиться, внутреннего говорения.

Если мы не сконцентрированы на какой-то узкой задаче, ведем внутри себя постоянный «внутренний диалог» (не вполне, впрочем, осознанный, «слышим» внутри себя словно бы лишь обрывки каких-то своих мыслей и соображений).

Мы думаем о каких-то ситуациях из нашей жизни, переживаем состояние так называемой мысленной жвачки. Мы постоянно прокручиваем в голове свои отношения с другими людьми. 

Там же — в «дефолт-системе» — гнездятся и наши представления о том, как мы выглядим в глазах окружающих, как они к нам относятся, все наши катастрофические прогнозы и так далее.

Именно эти когнитивные комплексы, организованные здесь по принципу сложных нарративов, и являются, судя по всему, действительными силами («облаками мысли», используя знаменитую метафору Льва Семеновича Выготского), которые проливаются затем — пациентом на психотерапевта — «дождем» иррациональных «слов».

Наивно думать, что собрав этот «дождь слов» в какой-то условный тазик, мы сможем неким существенным образом повлиять на «облако», которое продолжает и продолжает продуцировать соответствующую вербальную, так сказать, жидкость. Тактика должна быть умнее и хитрее, если мы действительно хотим добиться желаемого эффекта.

Впрочем, именно поэтому так эффективны техники «осознанности», о которых говорят представители «третьей волны» КПТ.

Ведь, как показали те же самые исследования фМРТ (на сей раз проведённые Норманом Фарбом в 2007 году), именно медитация и разнообразные техники осознанности помогают заставить «дефолт-систему» замолчать.

Да, она замолкает — со всей своей иррациональностью — лишь в двух случаях:

  • когда мы принуждены на чём-то сильно сконцентрироваться;
  • и когда мы переключаемся на перцептивные раздражители, то есть, по сути, медитируем.

Но заставить «дефолт-систему» замолчать и научить ее говорить то, что нужно, чтобы поведение человека стало действительно осознанным, разумным, рациональным, адекватным, адаптивным и т. д. — это не одно и то же.

Но именно в этом, как мне представляется, и состоит подлинная задача когнитивно-поведенческой психотерапии.

Однако вместо того, чтобы заняться этим — своим прямым делом, отвечающим букве и духу КПТ, — когнитивно-поведенческие терапевты поддались общему тренду этого нового лайфстайла.

Вместо того чтобы быть действительно когнитивными, они все больше и больше становятся перцептивно-медитативными, следуя уже заветам Фрица Перлза, психосинтеза, буддизма и т. д.

Как вы могли заметить, я перешел уже ко второй проблеме — речь идет о том, что мы рискуем выплеснуть с «осознанностью» и когнитивность, лежавшую до сих пор в основе когнитивно-поведенческой терапии.

Совершенно очевидно, что в рамках своей психотерапевтической деятельности мы должны использовать все работающие методы.

Так в «Руководстве по системной поведенческой психотерапии», которую я написал еще в начале двухтысячных, техникам осознанности отведен целый раздел — «перцептивное поведение».

Теперь мы даже знаем, каков нейрофизиологический фундамент, обеспечивающий эффективность этих техник в коррекции психоэмоционального состояния человека.
Однако когнитивно-поведенческая психотерапия исторически, и совершенно, на мой взгляд, оправданно строила свою, если можно так сказать, идентичность на рациональности, рассудочности, идее мышления как такового.

Да, это не простой путь, особенно если мы понимаем чрезвычайно сложную и запутанную нейрофизиологическую механику этих процессов.

Прежде всего я имею в виду исследования по феномену расщепленного мозга, проведенные Майклом Газзанига, в которых он выявил специфическую объяснительную функцию той части левого полушария мозга, которую Уайлдер Пенфилд назвал в свое время «интерпретативной корой». Именно она отвечает за создание иррациональных убеждений, с помощью которых мы объясняем себе наши иррациональные действия.

С другой стороны, стоит ли нам отказываться от «когнитивности» и сломя голову бежать к «медитативной осознанности» лишь потому, что этот путь сложен и требует определенных усилий?

В конце концов, «осознанность», как я уже сказал, может лишь заставить проблему наших пациентов замолчать, а фундаментально она остается нерешенной.

Я понимаю, как мне кажется, внутренние причины, по которым техники «осознанности» даже когнитивно-поведенческим психотерапевтам кажутся все более и более предпочтительными.

Мы с вами входим в новое время, в новую эпоху.

Современный человек меняется, поскольку кардинальным образом изменилась сама структура информационной среды, в которой мы себя теперь обнаруживаем.

Мы, кажется, уже безвозвратно перешли от эпохи иерархически организованного общества, текстов и рациональности к эпохе «личных мнений», ничем не подкрепленных, кроме глупой уверенности тех, кто их безапелляционно высказывает в «Фейсбуке», коротким мыслям из «Твиттера», роликам на «Ютубе» и картинкам в «Инстаграме» — к безостановочному информационному потреблению.

Как показывают наши исследования, подобная информационная среда создает специфический психологический эффект, который мы называем «информационной псевдодебильностью».

Последняя развивается у человека нашего времени не потому, что у него есть какие-то органические причины, приводящие к неспособности думать.

«Информационная псевдодебильность» развивается у нас по причине того, что мы вынуждены постоянно заниматься информационным потреблением и буквально не имеем времени на то, чтобы думать.

Мышление и потребление информации — это, как выясняется, два разных процесса. И если мы лишь потребляем информацию, мы перестаем тренировать мышление. 

Мы тренируем лишь навыки распознавания образов, обнаруживаемых нами во внешней среде, но не навыки оперирования этими образами в целях создания сложных карт реальности, которые нам необходимы для точности наших действий в ней.

Проще говоря, мы уже получили, а дальше будет только хуже, цивилизацию «умных глупых». Современный человек:

  • хорошо информирован, многое знает, активно пользуется интернетом, социальными сетями и «Википедией»,
  • но совершенно не способен к самостоятельному, строгому, сложному и критическому мышлению.

И мы можем сдаться. Предложить такому пациенту «осознанность» и надеяться, что он этим удовлетворится.

К сожалению, я должен высказать обоснованное сомнение, что этим дело не закончится.

Когда человек теряет способность к критическому мышлению, психотерапевт утрачивает возможность воздействовать на «дефолт-систему мозга» человека, апеллировать к ней.

А это значит, что все наши когнитивно-поведенческие технологии оказываются под угрозой.

При такой стратегии, учитывая указанные тенденции, когнитивно-поведенческим психотерапевтам, кроме медитации, ничего и не останется, а самим им придется, видимо, надеть на себя одежды тибетских монахов.

И если мы хотим сохранить когнитивно-поведенческую психотерапию (а нам нужно ее не только сохранять, но и радикально совершенствовать, основываясь на достижениях современной нейрофизиологии, когнитивистики и социальной психологии), нам необходимо на основе этих фундаментальных исследований настойчиво работать над сознанием уже «четвертой волны КПТ». 

Если мы будем медлить, может статься, «третья» станет последней. Чего мне как человеку, который занимается сейчас вопросами мышления и пытается найти способы его развивать, крайне бы не хотелось.

Надеюсь, мое выступление и представленные в нем соображения покажутся вам интересными, и совместными усилиями мы сможем вывести когнитивно-поведенческую психотерапию на новый уровень развития.

Я надеюсь мне удалось показать, что это важно уже не только с точки зрения психотерапии, но и по причине цивилизационных рисков, которые уже нельзя более игнорировать.

Спасибо за внимание! Желаю всяческих успехов Съезду!

И всего вам самого доброго!

Источник: www.vshm.science

Комментарии: