Коммунистичный мем: Иван Овсянников о социал-дарвинизме и «эгоистичном гене»

На 16-й Международной книжной ярмарке non/fiction состоится презентация книги Ивана Овсянникова из серии «Новые Красные», организованной «Свободным марксистским издательством». «Злое божество» дарвиновского отбора и «мемокомплекс» левых течений — T& публикуют статью из книги, посвященную работам британского эволюционного биолога Ричарда Докинза и позволяющую по-новому взглянуть на место левых идей в истории человечества.

Иван Овсянников

профсоюзный активист, публицист, редактор сайта «Российского социалистического движения»

Ричард Докинз известен в России главным образом как пропагандист атеизма. Но, на мой взгляд, при всем остроумии докинзовской критики религии, она куда менее оригинальна, чем его научная концепция, изложенная еще в начале 1970-х в вызвавшей много споров книге «Эгоистичный ген». Недавно она была издана и на русском языке.

Взятая сама по себе, картина эволюции, нарисованная Докинзом, может навлечь (и неоднократно навлекала) на автора обвинения в антигуманизме. Если не вдаваться в подробности, то она сводится к тому, что сложные организмы, включая людей, являются своего рода колониями древних репликаторов (самовоспроизводящихся единиц живой материи) — генов. Дарвиновский естественный отбор действует не в интересах вида или отдельного организма, а способствует воспроизводству генов, диктуя последним «эгоистичную» стратегию «поведения» (разумеется, в кавычках, поскольку гены не обладают сознанием, а сам процесс отбора носит абсолютно безличный характер).

Биологическая эволюция по Докинзу выглядит как процесс стихийной конкуренции, где любые примеры альтруизма и кооперации объясняются с точки зрения «эгоистичного гена», а живые существа выступают как «машины выживания» для микроскопических репликаторов.

Повторяем, если бы Докинз остановился на этом, его концепция была бы просто еще одной разновидностью социал-дарвинизма. Однако автор не согласен с тезисом о биологической заданности человеческой природы. Напротив, весь пафос его философских взглядов заключается в том, что человек — это единственное существо на планете, способное освободиться от диктата естественного отбора и своих эгоистичных генов.

Тэтчеризм в мире животных

Последние, по мнению Докинза, не являются единственными существующими репликаторами. Наряду с ними действуют мемы, единицы культурной информации, остроумно описываемые автором по аналогии с генами — как самовоспроизводящиеся, подверженные мутациям и тому подобное. Мы не будем углубляться в пересказ этой части воззрений ученого и обсуждение вопроса о том, обоснована ли его теория мемов так же хорошо, как и идеи, относящиеся к биологической эволюции. Отметим лишь, что Докинз не разделяет идиллических представлений о природе (в одном из своих выступлений он говорит, что если бы люди строили свою общественную жизнь на дарвиновских принципах, то получили бы нечто вроде тэтчеризма) и говорит о культуре как о том, что выделяет людей из животного мира.

Правые — это те, кто прямо или косвенно служит «злому божеству» дарвиновского отбора, признает «естественность» и правомерность его господства над человечеством

Эту мысль нетрудно перевести на язык марксизма, если вспомнить, что, согласно взглядам его основоположников, освобождение от капитализма является лишь частью грандиозного процесса эмансипации человечества от власти природной необходимости, то есть естественного отбора. Подчиняя себе силы природы, создавая вокруг себя «вторую природу», люди, однако, все еще далеки от подлинной свободы. Они оказываются под властью слепых сил экономики (легенда о том, что Маркс хотел посвятить «Капитал» Чарльзу Дарвину, отражает одну из важных идей марксизма).

Невидимая рука рынка играет в социальных отношениях ту же самую роль, что естественный отбор в биологической эволюции. Можно даже сказать, что это все тот же дарвиновский закон, видоизмененный применительно к человеческому социуму.

Невидимая рука рынка — всегда в твоем кармане

Развитие цивилизации дало человечеству эволюционное преимущество по сравнению с любыми другими видами живых существ, но это не значит, что мы победили естественный отбор. По сути, люди ведут себя как кролики или козы, завезенные переселенцами в среду, где у них отсутствуют естественные враги. Оказавшись на вершине пищевой цепи, человечество лишь хищнически потребляет ресурсы планеты и хаотически размножается. Только в отличие от кроликов, мы способны предвидеть, что однажды отбор вступит в свои права и приведет нашу популяцию к вымиранию.

Приняв во внимание вышесказанное, мы можем по-новому оценить риторику правых: от либертарианцев до неонацистов, и понять, в чем кроется наиболее фундаментальное различие между «правым» и «левым». Правые — это те, кто прямо или косвенно служит «злому божеству» дарвиновского отбора, признает «естественность» и правомерность его господства над человечеством. Очень рельефно это проявляется в риторике консерваторов, противящихся абортам, контрацепции, легитимизации однополых отношений и являющихся фанатичными сторонниками демографического роста. Не глаголет ли их устами «эгоистичный ген», не желающий ничего слышать об угрозе перенаселения планеты, «стремящийся» к максимальному размножению так же, как капиталисты стремятся к максимальной прибыли?

Из либертарианцев — плохие спасатели

Или возьмем феномен расизма. В его основе, по мнению Докинза, лежит атавистический инстинкт, заставляющий бессознательно рассматривать фенотипически близких к нам людей как кровных родственников, а отличных от нас — как враждебных чужаков. И вновь правые выступают как представители зоологического начала, а левые (в широком смысле) — как носители «противоестественных», то есть культурных, гуманистических идеалов.

В «Происхождении семьи, частной собственности и государства» Энгельс усматривает начало разделения труда, а, следовательно, и расслоения общества на антагонистические группы, «в половом акте», в подчинении женщины мужскому доминированию — патриархате. Эта кажущаяся на первый взгляд странной мысль получает развитие в работах неодарвинистов. По мнению Докинза, предпосылкой возникновения патриархатных отношений является биологический факт асимметрии вклада сторон при половом размножении. «Сперматозоиды и яйцеклетки, — пишет Докинз, — вносят равное число генов, но питательных веществ яйцеклетки вносят гораздо больше… Таким образом, в момент зачатия отец вносит в зародыш меньше ресурсов, чем те 50%, которые ему следовало бы внести по справедливости. Поскольку каждый сперматозоид очень мал, самец может производить их помногу миллионов в сутки. Это означает, что он потенциально способен произвести на свет очень много детей, спариваясь с разными женщинами. Это возможно только потому, что соответствующее питание каждому новому зародышу обеспечивает во всех случаях мать… С этого момента и начинается эксплуатация женщины». Не в этом ли кроется разгадка приверженности правых «традиционным ценностям» и их утробная враждебность к феминизму? И удивительно ли, что консервативные идеологи всегда питали слабость к биологическим и эссенциалистским аргументам?

Так же легко можно провести границу между правыми и левыми в вопросах экологии. Позиция «эгоистичного гена» заключается в игнорировании или радикальном неприятии экологической повестки, поскольку выживание вида не входит в число его целей. Ведь естественный порядок вещей состоит в том, что судьбу видов определяет «невидимая рука» дарвиновского отбора.

Капитализм = каннибализм

Ну и, наконец, венчает весь этот мрачный культ «естественности» ненависть к любым формам планирования экономики и перераспределения ресурсов общества в пользу бедных. Чтобы убедиться в том, насколько глубокой является эта ненависть, достаточно прочесть очередную колонку Юлии Латыниной о «матерях-одиночках-наркоманках» и «дармоедах на пособии». В свете вышесказанного сам собой напрашивается вывод, что первородный «грех» социализма состоит в покушении на принцип естественного отбора в самой главной его цитадели — экономике. Вместо того чтобы безропотно подчиниться закону природы, став кормовой базой для наиболее социально приспособленных особей человеческого рода, бедняки стремятся искусственно ограничить, а то и вовсе устранить их аппетиты.

Марксизм, феминизм, экологизм, антирасизм и даже такое непризнанное большинством марксистов направление деятельности, как зоозащита, являются элементами одного левого освободительного проекта

Я назвал правый дискурс культом не просто из любви к метафорам. Воинствующий атеизм Докинза, манифестом которого стала книга «Бог как иллюзия», общеизвестен. Однако по прочтении «Эгоистичного гена» трудно отделаться от мысли, что борьба британского ученого с религией связана с его концепцией человека как сложноорганизованной машины выживания, способной восстать против генного эгоизма и против «творца», «провидения», «рока» — естественного отбора. Не следует ли рассматривать религиозные представления человечества как мифологизированное отражение реальности дарвиновского мира? Не в этом ли причина их поразительной живучести?

Могут возразить, что я поступаю некорректно, объединяя в одну рубрику такие разные течения правого дискурса, как, например, нацизм и либертарианство. Однако моя цель и состоит в том, чтобы понять, что объединяет в единый дискурс поклонников Адольфа Гитлера и Айн Рэнд. По моему мнению, несмотря на все внешние отличия, и те и другие представляют собой различные вариации социал-дарвинизма. Если нацисты с их лагерями смерти и евгеникой стремились заменить естественный отбор искусственным, поставив его на службу идеологическим фантомам, то фанатики «свободного рынка» — более ортодоксальны. Они также хотят обеспечить процветание самым «жизнеспособным» особям за счет всех остальных, но уповают при этом на божественный перст «невидимой руки». Впрочем, как показывает история, в случае необходимости неолибералы никогда не отказывались облечь ее в стальную перчатку диктатуры.

Точно так же изложенные здесь мысли могли бы быть полезны левым, помочь им лучше осознать собственную миссию и идентичность. Какие бы различия ни существовали между многочисленными течениями левой мысли, все они представляют собой единый, как выразился бы Докинз, «мемокомплекс». Марксизм, феминизм, экологизм, антирасизм и даже такое непризнанное большинством марксистов направление деятельности, как зоозащита, являются элементами одного левого освободительного проекта. Разъяв его на части, мы лишь делаем уступку правой идеологии, которая немедленно заполняет образовавшиеся лакуны, порождая монструозные гибриды «консервативной левизны».

Презентация книги «В защиту большинств» пройдет 29 ноября, в пятом зале Зоны семинаров «Альянса», в 12.00.