Хозяева ли мы своей жизни?

Рассказываем про новую книгу от издательства Corpus «Кто за главного? Свобода воли с точки зрения нейробиологии» американского нейробиолога Майкла Газзанига.

Вы когда-нибудь задумывались о свободе воли? Действительно ли ваши поступки именно ваши, или это лишь движение по заранее написанному сценарию? В разные времена такой «сценарий» называли фатумом, божьим провидением, судьбой… Такая философская концепция называется детерминизмом — причинно-следственной связью всего со всем.

Всё предопределено.

В детерминизме нет места свободе воли, а ведь мы ею так дорожим. Детерминизм отводит нам не слишком завидную роль биологических машин. Не очень приятное чувство, правда? Вот и Нео из «Матрицы» (фильм тогда ещё братьев Вачовски) тоже так считал, поэтому сказал Морфеусу, что не верит в судьбу, ибо не любит чувство, «когда кто-то тобой управляет».

В том же фильме один из героев по имени Меровинген (очень умная компьютерная программа) занимал позицию жёсткого детерминизма.

Меровинген

Компьютерная программа из мира машин

— Мы абсолютно не контролируем свою жизнь. Не научились ещё.

Вся вселенная «Матрицы» представляет собой борьбу концепций детерминизма и свободной воли: мир машин и мир людей.

В реальном мире изучением таких вопросов занимаются учёные. Философы, этики, биологи и физики изучают нейроны и всматриваются в звёзды, чтобы понять — свободны ли мы в своих действиях? Книга «Кто за главного? Свобода воли с точки зрения нейробиологии» американского нейробиолога Майкла Газзаниги и с позиций современной науки объясняет, как работает наш мозг и как мы принимаем решения.

Учёный-физиолог Иван Павлов, физик Эйнштейн и философ Спиноза — что общего в этих людях? Павлов считал человеческий организм одной большой рефлексивной дугой (сейчас уже считают иначе), Эйнштейн и Спиноза отрицали свободу воли — то есть все трое разделяли в некотором роде концепцию детерминизма.

Майкл Газзанига приводит целый комплекс аргументов против одного из основных посылов детерминистов: если наш мозг работает согласно законам физики и подчиняется законам объективной вселенной, то все его механизмы должны быть предсказуемы и изучаемы. Если это так, значит, мы действительно биороботы, запрограммированные на определённые действия.

Многие люди не задумываются о том, как устроена их жизнь и каким законам она подчиняется. Может быть это правильно, ведь мы хотим не думать о жизни, а жить.

Автор покажет читателю удивительные примеры работы нашего мозга на микроуровне, расскажет про социальные аспекты поведения и затронет множество философских вопросов. А в конце книги читатель попадёт в зал суда, где будет поставлен вопрос: отвечаем ли мы за свои поступки, если всё вокруг предопределено? Стоит ли, к примеру, судить людей, совершивших убийства, или их нужно перевоспитать, будто починить сломанный механизм?

В качестве примера Майкл Газзанига рассказывает о таком эксперименте. В 1948 году в Дартмутском колледже двое величайших психологов Канады и Америки — Карл Лешли и Дональд Хебб — встретились, чтобы обсудить такой вопрос: является ли мозг «чистой доской» и обладает ли в значительной степени тем, что сегодня мы называем пластичностью, или же он несёт в себе ограничения и сам каким-то образом детерминирован собственной структурой? 

Лешли был в числе исследователей, впервые применивших физиологические и аналитические методы для изучения механизмов мозга и интеллекта животных. Учёный аккуратно повреждал кору головного мозга крыс, а затем оценивал нанесенный животным урон количественно, анализируя их поведение до и после операции. Лешли обнаружил, что объём удаленных им тканей коры влиял на обучение и память, а локализация — нет. Это убедило его, что утрата навыков связана с размером отрезанного участка коры, а не с его местоположением. Лешли не считал, что разрушение конкретной области мозга приведет к потере специфической способности. Он провозгласил два принципа — действия массы (активность мозга определяется функционированием этого органа как целого) и эквипо­тенциальности (каждая часть мозга способна выполнять любую задачу, а значит — нет никакой специализации этих частей). 

В процессе работы над диссертацией Лешли попал под влияние Джона Уотсона, директора лаборатории психологических исследований в Университете Джонса Хопкинса, и они стали хорошими друзьями. Джон Уотсон — откровенный сторонник бихевиоризма и теории «чистой доски».

Джон Уотсон

Психолог, основатель бихевиоризма

— Дайте мне дюжину здоровых, нормально развитых младенцев и мой собственный особый мир, в котором я буду их растить, и я гарантирую, что, выбрав наугад ребенка, смогу сделать его по собственному усмотрению специалистом любого профиля — врачом, адвокатом, актером, торговцем и даже попрошайкой или вором — вне зависимости от его талантов, увлечений, наклонностей, способностей и расовой принадлежности его предков.

Но локализация важных участков мозга всё же существует. Спустя много лет учёные выяснили, что у человека в левом полушарии имеется так называемый «интерпретатор», отвечающий за связывание нашего опыта в единое повествование — личный нарратив. Этот участок накладывает на нас ограничения: «интерпретатор» может быть обманут или оказаться под действием когнитивных искажений.

Наше субъективное осознание создается доминирующим левым полушарием, которое упорно стремится объяснить всякую всячину, попавшую в сознание. Это процесс рационализации задним числом, влияющий на философские вопросы о свободе воли и детерминизме, личной ответственности и нравственных ориентирах. Следует помнить, что все модули нашего мозга есть психические системы, отобранные в процессе эволюции. Обладавшие ими индивиды поступали так, что выживали и производили потомство. Эти индивиды стали нашими предками.

Наши предки смогли увидеть жизнь и оставить потомство, потому что наш мозг обладает инструментами, помогающими людям жить рядом друг с другом. Например, система зеркальных нейронов даёт нам возможность понимать намерения и эмоции других людей, а уже знакомый нам модуль интерпретации на основании этой информации выстраивает теории. Его же мы используем, чтобы создавать историю о самих себе. 

А как же быть с теми, кто опасен для окружающих? Как поступать с теми, кто пользуется общественными благами, ничего не отдавая взамен? Их нужно наказывать. Если из системы убрать ответственность, то всё развалится. 

Можно ли нести ответственность, если нет наказания? Очевидно, наш геном считает наказание важным. Если мы перестанем ограничивать в правах нарушителей правил, не возьмут ли верх люди, не склонные к сотрудничеству, и не распадётся ли общество? 

Человеческая природа остается неизменной, но в социальном мире поведение меняется, например, могут тормозиться бессознательные побуждения. Вы не швырнёте вилкой в соседа, если он случайно возьмёт вашу квитанцию из жилконторы. Поведение одного человека способно влиять на поведение другого, ведь большинство людей, независимо от их состояния, способны соблюдать правила. Преступники могут следовать правилам. Они не совершают преступлений на глазах у полицийских, а сдерживают себя, пока страж порядка не прйдет мимо. Они принимают решения, опираясь на свой опыт. Именно это и делает нас ответственными за наши поступки. Или не делает.

Майкл Газзанига

Нейробиолог

— Я намерен доказать, что все не так просто и что современная нейронаука на самом деле не устанавливает ничего такого, что могло бы выразиться в массовом фундаментализме по сравнению с детерминизмом. Я придерживаюсь мнения, что разум, который каким-то образом порождается физическими процессами в мозге, ограничивает его. Как политические нормы разрабатываются конкретными людьми, а в конечном счёте контролируют своих создателей, так и возникший разум сдерживает наш мозг. Я старался показать, что более полное научное понимание природы жизни, природы мозга и разума не обесценивает это достоинство, которым мы все дорожим. Мы — люди, а не мозг.