Клиповое мышление (2014) документальный фильм

Клиповое мышление — термин, означающий особенность человека воспринимать мир через короткие яркие образы и послания, например, через ленту теленовостей, небольших статей или коротких видеоклипов.

Один из первых вариантов определения представил в своей книге «Третья Волна» американский социолог и футуролог Элвин Тоффлер. Тоффлер представляет термин «Клиповая культура» и понимает его как «принципиально новое явление, рассматривающееся в качестве составляющей общей информационной культуры будущего, основанной на бесконечном мелькании информационных отрезков и комфортной для людей соответствующего склада ума». В отечественной науке первым термин употребляет советский и российский философ Фёдор Гиренюк. Гиренюк называет клиповым мышлением «мышление, реагирующее только на удар».

В своей книге «Галактика Гутенберга» канадский философ Маршалл Маклюэн определяет предпосылки появления клипового мышления.

«…общество, находясь на современном этапе развития, трансформируется в «электронное общество» или «глобальную деревню» и задает, посредством электронных средств коммуникации, многомерное восприятие мира. Развитие электронных средств коммуникации возвращает человеческое мышление к дотекстовой эпохе, и линейная последовательность знаков перестает быть базой культуры».

«Галактика Гутенберга. Становление человека печатающего»: vk.com/wall-52526415_17690

Появление клипового мышления — это ответ на возросшее количество информации. СМИ выработали универсальный формат подачи информации, суть которого заключается в том, чтобы подать набор тезисов или клипов без определения контекста, так как в силу своей актуальности контекстом для тезиса является объективная действительность. Другими словами, универсальный формат СМИ заставляет считать события связанными, если они имеют временную близость, а не фактологическую. Российский философ и журналист Константин Фрумкин в своей статье «Клиповое мышление и судьба линейного текста» выделяет пять предпосылок появления клипового мышления:

(глава Откуда возник «человек раздробленный»)

Можно выделить пять ключевых факторов, породивших сознание нового типа — носитель «клипового мышления».

Во-первых — ускорение темпов жизни и напрямую связанное с ним возрастание объема информационного потока, что порождает проблематику отбора и сокращения информации, выделения главного и фильтрации лишнего, замены текстов их конспектами, рефератами и эрзац-изложениями, замены слов аббревиатурами. Книжная культура не предполагает сокращений, краткое изложение книги не эквивалентно ей, а представляет собой другой текст.

Во-вторых — также вытекающая из ускорения темпов жизни потребность в большей актуальности информации и скорости ее поступления. Сама по себе актуальность не плоха, но она сокращает время, которое требуется на обобщение поступающей информации и осознание причинно-следственных цепочек, в которые вписывается новость. Актуальный текст просто не успевает включить в себя интерпретационную часть.

В-третьих — увеличение разнообразия поступающей информации. Западная культура последовательно училась находить все больше факторов, влияющих на каждое интересующее ее явление. Управление предприятием требует как технической, так и финансовой информации. Исход войны зависит от экономики, пропаганды, морального состояния населения и достижений академической физики. Учитель математики должен разбираться не только в своем предмете, но и в психологии учеников. Каждая новая группа факторов означает возникновение нового потока новостей, относящихся к этой теме.

В-четвертых — увеличение количества дел, которыми один человек занимается одновременно. Пятьдесят лет назад «занятие» предполагало полное поглощение человеческой жизни, а занятие несколькими делами свидетельствовало о поверхностности или какой-то особой «кипучей натуре». Сегодня занятия называются «проектами», и в этом слове содержатся две важные коннотации. С одной стороны, проект, в отличие от «дела», «занятия», имеет ограниченный срок жизни и будет сменен другим. С другой — он не претендует на то, чтобы монополизировать время и внимание человека. Сегодня в продвинутых слоях западного общества принято заниматься одновременно несколькими проектами: писатель пишет несколько романов, бизнесмен управляет несколькими бизнесами и т д. Поскольку человек занимается одновременно разными проектами, он вынужден иметь дело с разными информационными потоками, поступающими от каждого из них. Разговор о проектах тем более важен, что каждый из них представляет собой именно такую реальность, какую письменная культура привыкла презентовать с помощью категории сюжета. Один проект — это один сюжет с началом, серединой и финалом, все по «Поэтике» Аристотеля. Ну а сюжет — это основа для целостного текста, для литературного произведения. Многопроектность разрушает эту основу.

В-пятых — рост демократии и диалогичности на разных уровнях социальной системы, переход риторики в диалектику и проповеди в дискуссию. Линейный текст — это монолог автора. Реплики собеседника разбивают текст на фрагменты.

Все эти обстоятельства породили особую культуру восприятия информации, которую — учитывая негативное отношение к понятию «клиповое мышление» — можно было бы назвать альтернационной (от слова «альтернация» — «чередование»). Родовыми чертами альтернационной культуры являются: высокая фрагментарность информационного потока, большое разнообразие и полная разнородность поступающей информации и навык быстрого переключения между фрагментами.

Альтернационные мышление и культура свидетельствуют о замене избытка времени его дефицитом и эстетики — прагматикой. Клиповость есть образ жизни человека, который вынужден постоянно «хвататься то за одно, то за другое дело» — формула, вполне универсальная для современного человека.

Все факторы, порождающие альтернационную культуру, появились не вчера. И потребность во фрагментарной, не упорядоченной линейно информации можно увидеть в самых недрах книжной культуры.

Представим себе человека, который не читал книг какого-либо классического автора — ну, скажем, Канта, — но при этом в большом количестве читал более позднюю философскую литературу, в которой можно встретить множество ссылок на Канта и пересказов его идей. В итоге он, конечно, узнает все важнейшие мысли Канта по тем или иным вопросам, он даже сможет сдавать экзамен по Канту в философском вузе: будет знать, в какой книге какая идея была высказана. Но ему останется совершенно не известен аутентичный текст Канта, и в частности — та последовательность изложения уже известных нашему герою кантовских идей.

Разумеется, для историка философии — того, кто относится к Канту как к явлению культуры, — столь поверхностное знание недопустимо, ибо именно связь идей мыслителя характеризует его неповторимую «физиономию». Тем более такое поверхностное знание недопустимо для эстета, который получает удовольствие от самой целостности кантовской мысли, от перехода суждений великого философа одно в другое. Но если читатель — не историк и не эстет, то он, может быть, и не найдет оснований, чтобы обратиться к подлинникам кантовских книг, — и не потому, что у него нет для этого времени, сил и усидчивости, а потому, что он видит, как реальность обращается с кантовским наследием. Он видит, что в своей целостности, в своей линейной последовательности идеи Канта практически не присутствуют в позднейшей литературе (за исключением специальных книг о Канте и глав в учебниках). В реальности вся позднейшая культура поступает со старыми авторами так, как человеческий организм поступает с едой. Она «переваривает» их, расщепляет на отдельные составляющие, а затем использует эти «отщепленные» элементы там, где считает уместным, встраивая полученные «белки» в новые «тела». Где-то оказывается ко двору отдельная цитата из Канта, где-то ссылаются на его мысль, на его наблюдение — и все эти использованные фрагменты почти не зависят один от другого.

Есть, правда, плохо «перевариваемые» авторы — например, Гегель, философ столь «темный», что в поздней литературе можно чаще встретить ссылки не столько на отдельные его высказывания, сколько на «гегелевскую философию» и «гегелевский проект» в целом. Но и подобное обобщение Гегеля оказывается лишь компактным смысловым элементом, «отщепленным» от корпуса его текстов и целостности его наследия.

В культуре, как она реально функционирует, наследие любого популярного старинного автора присутствует как набор несвязных фрагментов. В подобном виде до нас дошли тексты некоторых древних мыслителей — например, Эпикур и Демокрит известны почти исключительно по фрагментам и ссылкам более поздних авторов. При этом они прочно занимают свое место в культуре, в частности потому, что идеи имеют значение сами по себе, независимо от формы высказывания. Идея атомизма настолько важна, что Демокрит занял свое место в истории философии, несмотря на отсутствие целостных текстов.

Итак, мы можем констатировать: в эпоху расцвета книжной культуры ноосфера нуждалась не в целостных книгах, а в наборах фрагментов из них.

Так что «клиповое мышление» XXI века лишь обострило эту старую потребность культурной системы разбивать информацию на прагматически употребляемые фрагменты. (Фрумкин. «Клиповое мышление и судьба линейного текста»)

Книги

Ф. И. Гиренок. «Клиповое сознание» (2015)

В книге впервые в научной и философской литературе разрабатывается концепт клипового сознания и показывается его связь с виртуальной реальностью. Клиповое сознание рассматривается автором не как знание, а как аффективное действие. Для него существует не мир, а образ мира, для него мыслить – это значит быстро мыслить. Здесь важна не логика, а реальность. В книге показано, как работает клиповое сознание в философии, в науке, в искусстве, в образовании и политике. Книга предназначена для тех, кто интересуется новейшими тенденциями в развитии современной философии.

Элвин Тоффлер. «Третья волна»

Один из провозвестников «постиндустриального общества» Элвин Тоффлер, предсказавший многие черты современного общества еще в начале 80-х гг. прошлого века, в своем классическом труде раскладывает историю человечества на «технологические волны». Одна технологическая волна сменяет другую, за сменой технологий происходит смена общественных формаций. По Тоффлеру, между социализмом в СССР и империализмом середины XX века в США особой разницы нет — и там, и здесь легко обнаружить черты индустриальной эпохи: централизованное жесткое управление и контроль и подавление социальной инициативы. У каждой технологический волны есть свой ключевой продукт, и могущество стран и общественных объединений зависит от обладания и контроля над ним. В древнем обществе и средних веках таким продуктом была земля, в индустриальную эпоху — товарные рынки сбыта и сырье. В постиндустриальном обществе, в фазе Третьей технологической волны ключевым продуктом становится информация.

Элвин Тоффлер. «Шок будущего»

Книга американского футуролога и публициста Э. Тоффлера «Шок будущего», книга несомненно, бестселлер последних десятилетий. Автор обращает внимание на неслыханный темп, который характерен для современных культурных, политических изменений. Человечество может погибнуть не из–за экологической катастрофы, ядерной реакции или истощения ресурсов. Шок, который испытывают люди, приводит к психологическому онемению, к самой реальной опасности, которая подстерегает человечество. Это главная угроза. Надо осознать ее и по возможности устранить. Автор надеется, что предложенные им меры смогут помочь человеку выжить в новой реальности и предотвратить шок будущего

А. Лактионов (сост.). «Информационное общество»

С середины 90-х годов XX века — с той самой поры, когда Интернет из специализированной военной сети на деле превратился в глобальную Сеть, — представление об информационном обществе «обрело плоть и кровь» , а само информационное общество из красивой гипотезы неожиданно стало сугубой реальностью. Настоящий сборник представляет читателю этапы становления теории информационного общества — от теоретических выкладок К.Шеннона и Н.Винера до гипотез по поводу возникновения искусственного интеллекта, от деклараций о всемогуществе Сети и зарождении «сетевого божества» до практического анализа последствий информатизации общества.

А.В. Соколов. «Информационное общество в виртуальной и социальной реальности» (2011)

Информационное общество представляет собой не социальный факт, а предположение о возможном состоянии грядущего мирового сообщества. Прослеживаются зарождение и развитие идеи информационного общества в России и за рубежом, технические предпосылки и государственные программы его построения. Анализируются технократические и гуманистические концепции информационного общества. Раскрывается сущность информационного общества в виртуальной и социальной реальности. Книга адресована социальным философам, социологам, педагогам, культурологам, информатикам, преподавателям и студентам соответствующих специальностей.

***

Док. фильм «Клиповое мышление» (2014)

Ученые все чаще говорят о том, что в основе успеха одних людей и неудач других лежит их способ мышления. И если прошлый век был веком мышления понятийного, то в 21-м, вполне возможно, восторжествует мышление клиповое.

Лекции Татьяны Черниговской о мозге, творчестве и интеллекте: vk.com/wall-52526415_13745

Источник: vk.com

Комментарии: