Истоки когнитивно-поведенческой терапии

Истоки когнитивно-поведенческой терапии.

Как появилась когнитивно-поведенческая терапия? Что заставило приверженцев весьма популярного психоанализа обратиться к изучению моделей поведения и познания человека?

Хорошо известно, что Вильгельм Вундт, основавший первую официальную лабораторию для психологических исследований в Университете Лейпцига в 1879, является отцом экспериментальной психологии. На самом же деле то, что тогда считалось экспериментальной психологией, очень далеко от сегодняшнего понимания экспериментальной психологии. Также общеизвестно, что современная психотерапия своим появлением обязана работам всемирно известного Зигмунда Фрейда.

А вот о том, что и экспериментальная, и прикладная психология нашли благодатную почву для своего развития в США, знают немногие. В действительности же, после прибытия в Соединённые Штаты в 1911 году Зигмунда Фрейда психоанализу удалось поразить самых видных специалистов в области психиатрии. Настолько, что в течение нескольких лет более 95% американских психиатров прошли обучение методам работы в психоанализе.

В Соединённых Штатах Америки эта монополия на психотерапию продолжалась до конца 1970-х годов, а в психиатрических кругах Старого Света она задержалась до 1980-х годов. Честно говоря, кризис психоанализа — с точки зрения его способности отвечать на изменения социальных требований после Второй мировой войны и его способности «лечить» — начался ещё в 1950-х годах. Как раз в этот период родились альтернативные виды психотерапии. Главную роль среди них сыграла, безусловно, поведенческая терапия.

Появившаяся одновременно в нескольких частях света, в том числе благодаря вкладу недовольных своими инструментами анализа и вмешательства психоаналитиков, поведенческая терапия быстро распространилась по всей Европе. За довольно короткое время она зарекомендовала себя как один из методов лечения, который может обеспечить эффективное решение проблем пациентов.

Прошло пятьдесят лет с тех пор, как свет увидела новаторская работа Джона Б. Уотсона, посвящённая бихевиоризму и применению поведенческой терапии, прежде чем она заняла своё место среди работающих видов психотерапии. Однако дальнейшая её эволюция проходила в гораздо более быстром темпе. Причина этому была проста: как и все методики, основанные на научной мысли, поведенческая терапия оставалась открытой для изменений, ассимилировалась и интегрировалась с другими техниками.

Она вбирала в себя результаты исследований, проводимых не только в психологии, но и в других научных областях, что привело к появлению новых форм анализа и вмешательства.

За поведенческой терапией первого поколения, которую характеризовал радикальный сдвиг от хорошо известной психодинамической терапии, вскоре последовал набор «новшеств», в которых уже были учтены ранее забытые когнитивные аспекты. Это слияние поведенческой и когнитивной терапии считается поведенческой терапией второго поколения, известной также как когнитивно-поведенческая терапия (КПТ).

Развитие её продолжается и до сих пор, появляются всё новые и новые методы лечения, которые, как считается, принадлежат поведенческой терапии уже третьего поколения.

Корни когнитивно-поведенческой терапии

Исторически сложилось так, что когнитивно-поведенческую терапию делят на три поколения. Первое поколение отчасти представляет собой бунт против преобладающих на момент его появления терапевтических концепций (психоаналитической и гуманистической). Ранние методы лечения сосредоточены непосредственно на устранении проявлений проблемы с помощью методов, основанных на чётко определённых и строго проверенных научных данных. В качестве примера можно привести человека, страдающего от социальной тревожности и избегающего ситуаций, в которых он может стать предметом осуждения или критики. Основная цель лечения заключалась в расширении его присутствия в таких социальных ситуациях или снижения тревожности, вызванной стрессовыми ситуациями.

Однако поведенческая терапия не была изолирована от событий, происходящих за её пределами. В 1960 году состоялась «когнитивная революция» в психологии, и под влиянием этого события в 1970-х многие терапевты стали называть её как раз когнитивно-поведенческой.

Уилсон (1982) отметил: «В 1950—60-х годах поведенческая терапия развивалась в рамках классического и оперантного обусловливания, которые первоначально служили для того, чтобы отличить поведенческую терапию от других подходов к лечению. В 1970-х годах эта концептуальная приверженность теории обусловливания достигла максимума и — как сказали бы некоторые — пошла на спад. Отчасти это изменение отразило переход к более технологическим соображениям, регулирующим всё более широкое применение поведенческих методов, которые были разработаны и уточнены во время предыдущего периода развития. После того, как в 1970-х психологи «ударились» в когнитивизм, когнитивные понятия неизбежно использовались для того, чтобы направлять и объяснять стратегии лечения».

Махони, одним из первых оценивший преимущества когнитивно-поведенческой терапии, заявил (1984): «К концу 1970-х годов стало ясно, что когнитивно-поведенческая терапия не была причудой; у неё была даже группа приверженцев в AABT (Association for the Advancement of Behavior Therapy). Она всё чаще становилась темой на съездах, в журналах и в исследованиях, её стали более широко использовать в поведенческой психотерапии. Поведенческая терапия, как и психология в целом, что испытала крен в сторону когнитивизма».

Некоторые представители этого движения утверждали, что по-прежнему актуальным остаётся исследование процессов познания, уточняя при этом, что это должно быть изучение именно человеческого познания. Аргументом служило утверждение о том, что обусловливание у человека не является автоматическим и непосредственным, оно опосредовано вербальными и когнитивными способностями человека. Всегда необходимо учитывать базовые знания, внимание, продолжительность восприятия, атрибуцию и характер языкового предъявления информации. Доказательством служило и то, что моделей обусловливания для животных было недостаточно для изучения человеческого познания, потому что в таком случае учёные пренебрегали уникальными способностями человека — такими как, например, словесные способности. Таким образом, эти модели обусловливания, использовавшиеся при изучении животных, должны быть дополнены или заменены.

Поэтому появление когнитивизма в 1960-х годах привело к смене самой парадигмы в области экспериментальной психологии. В поведенческой модели когнитивные процессы рассматривались как эпифеномен, в новом подходе процесс познания занял центральное место в психологическом исследовании, сохранив при этом эмпирический характер.

Когнитивная терапия, таким образом, зародилась — по мнению таких специалистов, как Бек, Шоу, Раш и Эмери (1979), Мейхенбаум (1977) и Махони (1974) — как второе поколение поведенческой. Концепция ассоциативного обучения отошла на второй план, освободив дорогу более гибким принципам, которые учитывали роль внутренних переживаний, мыслей и чувств в определении человеческого поведения; люди наконец-то стали пониматься как, в первую очередь, мыслящие существа, способные на самостоятельное формирование своего поведения и его модификацию в зависимости от обстоятельств (Бандура, 1969).

Изучение иррациональной мысли (Эллис, 1977) и когнитивных схем психического заболевания (Бек, 1993) помогло установить, насколько некоторые когнитивные ошибки могут быть распространены у некоторых пациентов, и разработать для каждой из них методы изменения негативных мыслей. Возвращаясь к примеру человека с социальной тревожностью, можно сказать, что в когнитивно-поведенческой терапии к цели постепенного введения пациента в социальные ситуации или уменьшения беспокойства в отношении тех ситуаций добавится цель проверить обоснованность мыслей, связанных с социальной ситуацией, а также суждений о других.

Поэтому интеграция первых двух поколений поведенческой терапии приводит к становлению концепции когнитивно-поведенческой терапии, которая характеризуется как форма психотерапии, направленная на изменение не только явного поведения, но и убеждений, отношений, стилей познания и ожиданий клиента (Галеацци и Меаццини, 2004).

Комментарии: