Долго ли русский язык будет оставаться великим и могучим?

Как язык расставляет своим носителям ловушки, стоит ли отказываться от слов-заимствований и может ли искусственный интеллект грамотно работать с текстами? В научном кафе «Эврика!» выступил доктор филологических наук Юрий Васильевич Шатин и рассказал, что происходит с великим и могучим.

«Я очень хорошо отношусь к «Тотальному диктанту» (хотя думаю, что сам бы его написал на два с плюсом). Но дело в том, что знание языка не сводится к пониманию того, где ставится точка с запятой, где тире, а где двоеточие», - утверждает Юрий Шатин.

Юрий Васильевич Шатин окончил филологический факультет Ленинградского государственного университета им. А.А.Жданова. Преподаёт в Новосибирском государственном университете, Новосибирском государственном педагогическом университете, а также в Новосибирском театральном институте и ряде других вузов. С 2012 года является главным научным сотрудником сектора литературоведения Института филологии СО РАН. Автор и соавтор более 150 научных работ.

Современная наука всё больше приходит к тому, что существует четыре уровня владения языком. Первый - элементарный. Он задаётся самим фактом нашего существования в языке и не является следствием образования.

«Как пример можно вспомнить известный анекдот про «один кофе и один булка». Не все ставят в правильный род кофе, но каждый носитель нашей речи знает, что булка - женского рода», - говорит Шатин.

Далее идут более высокие «ступени», обусловленные обучением. Второй уровень - стилевой. Человек, освоивший этот этап, отличается от необразованного владением разного рода стилями. Например, студент на экзамене будет рассказывать преподавателю свой ответ на билет в одном стиле, а потом выйдет из аудитории и начнёт пересказывать его сокурсникам совершенного по-другому.

«Казалось бы, зачем тогда зубрить правописание и грамматику? - спрашивает Юрий Васильевич. - Важно понимать: мы учимся не знанию, а способам коммуникации и возможностям представлять информацию в совершенно различных кодах. И переходы с одного на другой осуществляются автоматически: меняется ситуация - меняется стиль».

Третий уровень - мышление целостными текстами и возможность их воспроизводства. Данная ступень даётся не каждому. «Как-то давно я принимал экзамены в Новокузнецке в Металлургическом институте (сейчас Сибирский государственный индустриальный университет - прим. ред.). Там на чугунолитейное производство поступали люди, которые совершенно не могли писать сочинения. Понимание, как создавать слитный текст, умение мыслить и разговаривать такими фразами к ним не пришло, зато выпускались они прекрасными литейщиками!» - поделился впечатлениями Юрий Шатин.

Четвертый уровень - создание эксклюзивных текстов, прежде всего, художественных. Насколько этому можно научить сегодня? Спорный вопрос. Ведь здесь важна уникальность и неповторимость.

«Мой внук, когда был маленький, услышал по радио, что картина Малевича «Чёрный квадрат» продана за 15 миллионов долларов. С горящими глазами он подбежал ко мне и сказал: «Давай нарисуем черный квадрат, и нам дадут за это деньги». Мне пришлось погрузить ребёнка в реальность, сказав, что не сам чёрный квадрат, а его оригинальная идея стоит такую большую сумму, хотя понятно, что большинство людей нарисует эту фигуру не хуже, а может быть и лучше Казимира Малевича», - рассказал профессор.

Четыре перечисленных уровня определяют языковую личность человека. Но это ещё не всё. От нас требуется всё большего погружения в саму коммуникативную природу языка, где главная проблема - понимание.

«Чем сложнее текст, тем сложнее он понимается. Первый компьютер, который перевёл фразу «Петя пошёл в магазин и купил яблок» с немецкого на английский и наоборот, привёл в восторг компьютерщиков. Но на филологов сложно произвести впечатление, и они предложили библейскую фразу «Где плоть тленна, дух вечен». Вычислительная машина выдала: «Мясо сгнило, и распространилась вонь». Чем труднее текст, тем в меньшей степени искусственный разум может с ним работать», - объяснил эксперт.

В 1970 году в Институте иностранных языков им. Мориса Тореза был проведён эксперимент. Русское четверостишье перевели на английский язык и дали его как исходное для перевода обратно нескольким специалистам. Один предложил такой вариант: «Нетерпеливо туфли блещут лаком / До бездны семь шагов. Всё решено / Мне дома нынче сон уже не лаком / У Джорджа нынче спать мне суждено».

Второй предоставил следующий текст: «В ботинках этих пройден долгий путь / Воланы запылились до корней / Хочу - сумею дома отдохнуть /Хочу - переночую у друзей».

На самом деле исходный материал был народной частушкой: «Эх, лапти мои, Четыре опорки! / Хочу - дома заночую, хочу - у Егорки!»

«Чем больше мы усложняем тексты, тем в большей мере язык расставляет нам ловушки, - говорит Юрий Васильевич. - Я имел то ли счастье, то ли несчастье учиться не только на русском, но и болгарском языках. И болгарские переводчики не давали мне покоя. Они не знали, как перевести первую сточку «Евгения Онегина» Пушкина: «Мой дядя самых честных правил» потому что в их языке нет единого слова дядя (брат отца «чичо», брат матери «вуйчо»)».

Языковые ловушки иногда используются и для манипулятивных целей. Известный случай, когда один француз в интернете опубликовал объявление, что за два евро он расскажет, как сохранить волосы надолго. Он заработал на этом 200 тысяч евро, хотя всем отвечал: «Храните их в полиэтиленовом мешочке».

«Всякий раз, оказываясь в пространстве коммуникации, мы должны делать и лингвистический, и этический выводы, потому что иногда мы можем пасть жертвой буквализма», - говорит Шатин.

Так что же всё-таки происходит с нашим языком? И хорошо это или плохо?

«Изменения происходят ежедневно и ежечасно. Но они не глобальные. Флективность языка падает и возможно через 70 лет будет не шесть падежей, а три или четыре. Фонетика изменяется чуть больше грамматики. Например, так называемый закон репрессивной ассимиляции по мягкости существовал, когда я учился ещё на первом курсе. По звуковым нормам тогда произносили [кон 'фета], [д 'верь], [з 'верь], [Люд 'мила]. А в 60-70 годы все начали говорить так, как мы сегодня с вами произносим эти слова: «дверь», «зверь» и так далее», - объясняет эксперт.

По мнению специалиста, грамматика тоже упрощается и язык становится более аналитичным, в том числе, под влиянием всемирной паутины:

«Ещё двести лет назад про двух женщин нельзя было сказать «они», только «оне»: «И завидуют оне государевой жене» писал Пушкин. Но зато уже сегодня новосибирские журналисты по телевидению говорят «в обоих палатах федерального собрания», - рассказывает Юрий Шатин. - Однажды я ехал в маршрутке. Один юноша сказал по телефону «Я вернусь через 12 тире 15 минут». Знак препинания, проговорённый вслух, очень показателен. Для этого молодого человека визуальная графика оказалась важна - тоже воздействие интернета».

Филологи посчитали, что за последние 800 лет русский язык кардинально изменился и, если трансформация будет проходить с такой скоростью, то великий и могучий просуществует ещё около 800 лет, после чего обновится полностью. Но эксперт успокаивает - разговоры о том, что нашей речи угрожают глобальные перемены, несерьёзны: «Я всегда говорил, что русский язык - это Тихий океан. Мы стоим с ведёрками и черпаем оттуда воду, а он всё не кончается. Только представьте, в словаре Ожегова 400 тысяч слов. Пушкин знал четыре тысячи. Ему понадобилась ровно одна тысячная языка, чтобы сказать все, что он успел за свою жизнь!»

Но как быть со словами-заимствованиями, на которые ополчились многие известные депутаты? «Как говорится, зачем использовать прекрасное английское слово сэндвич, когда есть замечательное «русское» бутерброд? - объясняет Шатин. - Конечно, всё больше и больше иностранных слов проникают к нам. Но многие из них отличаются в оттенках значений от русских аналогов. Помните, ещё Пушкин писал: -Всё тихо, просто было в ней, / Она казалась верный снимок / Du comme il faut... (Шишков, прости: / Не знаю, как перевести.)-».

http://www.sbras.info/articles/opinion/dolgo-li-russkii-yazyk-budet-ostavatsya-velikim-i-moguchim

Источник: www.sbras.info

Комментарии: