Предвосхищение идей Мартина Хайдеггера в русской философии. Тизер

Мартин Хайдеггер и Владимир Соловьев

При чтении произведения Соловьева «Философские начала цельного знания» можно усмотреть общность онтологической проблематики у русского философа и у Хайдеггера.

Соловьев прежде всего озабочен поиском предельно общего основания для мировосприятия и миропознания. Он вводит различение сущего (точнее, «истинно-сущего») и бытия. Истинно-сущее является искомой основой и предпосылкой для всех философских суждений, бытие же выступает пространством видимого – феноменологической реальностью. Истинно-сущее, очевидно, является христианским Богом, а бытие — это творимый, перманентно зависящий от него в своём существовании мир.

«Великая мысль, лежащая в корне всякой истины, состоит в том, что в сущности все, что есть, есть единое, и что это единое… глубже и выше всякого бытия, так что вообще все бытие есть только поверхность, под которою скрывается истинно сущее как абсолютное единство».

Истинно-сущее скрыто от непосредственного восприятия, так как является первоосновой всего, и потому – ничем конкретным, ничем из видимого. Однако, оно находится в неразрывной связи с бытием, является Абсолютом, а значит, доступно непосредственному восприятию через мышление. За эти идеи Соловьев был заклеймен еретиком, поскольку в христианстве Бог совершенно трансцендентен относительно сотворенного мира, а людям открывает себя только в Откровении.

Основной предмет философствования Мартина Хайдеггера– бытие. Относительно идей Соловьева бытие и сущее (Sein и Seinde) у немецкого философа «поменяны местами». У Хайдеггера именно бытие является первоосновой и главным предметом мышления, тогда как сущее находится в «подчиненной функции», также являясь аналогом феноменологического пространства, взятого во всей совокупности. Основные «черты» бытия – его радикальное различение с сущим, а также его сокрытость в сущем. «Обнаружить» бытие как первооснову можно, как и у Соловьева, только через мышление (предворяемое экзистенциальным опытом, напр. встреча с Ничто через испытывание ужаса).

Теперь рассмотрим гносеологические взгляды двух авторов. В отличие от Соловьева, теория познания Хайдеггера совершенно не имеет формального характера, но оба мыслителя солидарны в следующем: разделения онтологии и гносеологии, на самом деле, не существует.

Подлинное философствование исходит только из мышления о всеобщем и изначально данном. Вырабатывание философских систем зависит не столько от личностей тех или иных мыслителей и контекста эпохи, сколько от сопутствующей парадигмы отношения действительности. В связи с этим, Хайдеггер особенно трепетно относится к проблематике понятия истины, поскольку отношение к нему в тот или иной исторический момент характеризует отношение людей к самой действительности, отношение сущего к своей же первооснове – бытию.

Понятию истины уделял внимание и Соловьев, но не настолько акцентированно. В целом, оно укладывается в его логику всеединства, находящую определенный отклик в хайдеггеровском мышлении. Для Соловьева осмыслить истину и значит осмыслить высшее сущее, оно и является истиной самой по себе.

Неприемлемо понимать истину как самосущую абстракцию (кантовские императивы) или как данное непосредственно, эмпирически (чувственный опыт). Не случайно Соловьев обратит внимание на подчиненное истине понятие подлинности (истинности скрытой, не данной конкретно), что позже будет сделано и Хайдеггером (в работе «О существе истины»).

Как «Dasein» пересекается с философией Владимира Соловьева? Что «истина» значит для Флоренского и Мартина Хайдеггера? Какое место в мире Бердяев и Хайдеггер отводят человеку? Узнайте в полной версии статьи для VK Donut здесь.

Источник: m.vk.com

Комментарии: