К удивительному заключению пришли ученые Института русского языка им. В.В. Виноградова РАН

К удивительному заключению пришли ученые Института русского языка им. В.В. Виноградова РАН. Слова-паразиты цикличны, если не вечны в употреблении. Так происходит потому, что вместе с функцией отражения бедности словарного запаса того, кто ими пользуется, эти самые паразиты еще интенсивно развивают речь.

Одна из сквозных тенденций последних лет — языковые паразиты нередко становятся словами-мемами. Такими их делает тиражирование в СМИ и в социальных сетях, а улица довершает дело: легализует как элемент разговорной речи. Именно так в свое время известное "да ладно?" в исполнении телеведущей Т. Канделаки обрело статус мема. Теперь оно живет вполне литературной жизнью и означает сомнение с ноткой иронии, легкое недоверие к собеседнику или выражает шутливое отношение к жизни. Им "балуются" те, кто чего-то достиг в жизни, но устал от статусности и давления успеха.

По этому же пути — через сетевую "мемезацию" — прошли модные слова-сорняки: "прикинь", "походу" и "типа". В последние три-четыре года они тоже стали мемами. Хотя по факту они — слова-паразиты, такие же, как "?-мо?", "в натуре", "это самое", "значит", "понимаешь", "как-то так", "пипец", "ну вот", "без проблем", "итак", "лады", "типа того". Или знаменитое "однозначно", введенное в речевой оборот известным политиком В. Жириновским.

В чем дело? Почему давно или недавно забытые слова-паразиты снова входят в употребление и обретают статус "продвинутых" слов? Хотя с точки зрения литературной нормы они остаются словами, засоряющими речь.

Как и раньше, слово-сорняк в речи человека вычислить просто. Оно не имеет информационной ценности, его легко исключить из сказанного без потери смысла всего предложения. Часто люди прикрывают такими словами неловкие паузы или придают своему высказыванию яркий, запоминающийся оттенок. Причины использования таких слов тоже остаются вечными — небогатый словарный запас, волнение и неспособность точно выразить мысль. А вот способы проникновения в разговор сорняков, похоже, становятся более разнообразными. Если раньше нецензурная лексика, местоимения и междометия были основной базой для возникновения паразитов в русском языке, то сегодня их дополняют иностранные слова, регионализмы и реже — диалектизмы.

— Есть два современных пути проникновения языковых паразитов в речь, — говорит лингвист-морфолог Института филологии, массовой информации и психологии Новосибирского государственного педагогического университета Е. Павлоцки, — старый, за счет нецензурной лексики, регионализмов и диалектизмов, но по-прежнему на основе местоимений и междометий. И относительно новый. В основном это научная и техническая терминология английского языка, которая используется в русском языке. Первый путь более массовый. Он веками держится на разности в произношении Пскова и Краснодара, Калининграда и Уссурийска, Нижнего Новгорода и Вологды. Причем слова-паразиты в различных местах настолько разные, что по ним можно определить регион, где родился и вырос конкретный человек. Второй путь, проникновение англицизмов, тоже набирает обороты. "Каноническими" интервентами-паразитами стали даже не слова, а, скорее, междометия — "ок", "о’кей" и "вау". А вот неканоническая группа слов, связанная с высокими технологиями, переменчива в своем влиянии. К примеру, более или менее устойчивы "комп" (компьютер) и "экс" (экспат). А вот языковые паразиты, связанные с интернет-технологиями или мобильной связью, усиливают или ослабляют свое влияние на речь по мере развития и совершенствования наукоемких процессов. Так, из использования в разговоре почти ушла "аська". А вот "вацап" как только не называют — "цап", "ругальник" и даже "кацап".

Как полагает Павлоцки, новая порция сорняков на основе иностранных заимствований неизбежно придет в русский язык с обновлением средств мобильной связи и усовершенствованием иных, в основном бытовых, высоких технологий. Растущее использование новых слов-паразитов, как считают лингвисты, вызвано трудностями привыкания человека к наукоемким гаджетам и иностранным терминам.

Другой путь "заражения" словами-паразитами — приспособление носителя русского языка к неудобным русским словам и ситуациям. Например, по мнению лингвиста Института русского языка РАН И.Левонтиной, в последнее время хитом-паразитом стало "походу". Оно нередко отражает неуверенность в точности произнесенной информации или правильности произношения тех или иных слов либо терминов, часто связанных с иностранными заимствованиями. Выражением "походу" говорящий страхуется от возможных фактических или иных ошибок. Так человек интуитивно отказывается от ответственности за свои слова.

"Походу" пришло на смену перестроечному "как бы". "Как бы" употребляла оппозиционная часть интеллигенции СССР. В ее понимании "как бы" подчеркивало зыбкость и эфемерность социалистического строя. Так рафинированные интеллигенты противопоставляли себя коммунистической идеологии, не терпящей сомнений. Те же, кто говорил "как бы", смел выражать неуверенность в сказанном и давал собеседникам возможность высказать свою точку зрения. После перестройки "как бы" стало массовым, утратило элитарность, но не лишилось значения. Его до сих пор произносят, выражая неуверенность в чем-то. А вот лавры "элитарного" сомнения перешли к некогда простонародному "походу".

К этим же выражениям-паразитам, но уже с крайней степенью сомнения и даже с оттенком иронии, примыкают слова-сорняки "типа" и "прикинь". Разница между ними в том, что в "типа" есть элемент отстраненности и даже высмеивания, а в "прикинь" за элементом сомнения больше молодежного жаргонизма и желания выделиться рассказом о чем-то значительном и крутом, во что с трудом верится. Последнее — слово-сорняк из разряда тех, которые употребляются слишком часто и совсем не к месту ради того, чтобы человек, говорящий на языке мемов, казался своим в той или иной среде или "тусе" — тусовке. Из этого же разряда сорняки, также ставшие мемами: "крутяк", "во ржач", "супер". Сила и одновременно слабость этих слов в том, что они мощно заряжены эмоциональностью, но быстро устаревают или теряют свою значимость, как это произошло с "как бы".

— Причина простая, — считает И. Левонтина. — С одной стороны, слова-паразиты вечны, как и мат. С другой — если мат живуч потому, что табуирован, то слова-паразиты быстро умирают, потому что разрешены. Ими щеголяют чрезмерно и даже безмерно, что и приводит к относительно быстрому отмиранию одних паразитов и рождению новых или, что реже, возвращению старых.

Впрочем, есть среди сорняков группа слов, которые паразитами не являются, но их употребление сразу выставляет человека безграмотным. Или как минимум ставит в двусмысленное положение. Классический пример — крайности с употреблением слов "крайний" и "последний". Сами по себе они ни в коей мере сорными не являются. Однако споры о том, как правильно говорить: "Вы последний?" (в очереди) или "Вы крайний?" — по-прежнему путают многих.

Например, исключительно "крайний" говорит весь юг России — Краснодар, Ростов-на-Дону, Крым. Появилось и устоялось это слово с конца ХIХ — начала ХХ века в лексиконе шахтеров Донбасса и городов Шахты и Новочеркасск Ростовской области. Тогда люди часто гибли в забоях ветхих шахт и слова "последний" в шахтерских местах суеверно боялись. Так постепенно в широкий российский обиход вошло слово "крайний", хотя, по мнению ученых Института русского языка РАН, тоже верный и более грамотный вариант — слово "последний". Его не боятся говорить не только не суеверные, но и просто грамотные люди.

Однако со словами-регионализмами, коим является "крайний", случаются и иные казусы. Например, выражение-сорняк "на самом деле" — типичный московский говор, изначально не имеющий к Москве никакого отношения. Лингвисты считают, что это устойчивое выражение стало популярным в 50–60-х годах ХХ века, когда в социуме первую скрипку играли представители поколения энтузиастов — покорители целины, космоса и чуть позже строители БАМа. Выражением "на самом деле" они позиционировали свою активность и заявляли о себе. Но сегодня человека, часто говорящего "на самом деле", окружающие не без основания могут упрекнуть в излишней прямолинейности. Таковы многие москвичи нового поколения из числа как раз тех самых "понаехавших" энтузиастов и их детей. Они вместе с привычкой быть прямолинейными переняли московскую манеру говорить протяжно и менять безударный звук "о" на "а". То есть акать, если говорить на языке и диалектологии, и просторечия. Так родилось устойчивое сегодня выражение-сорняк "на самом деле".

А вот природа происхождения и употребления слов "садитесь" и "присаживайтесь" имеет иной, криминальный оттенок. Так же как "крайний" и "последний", это обычные слова, но до сих пор на предложение в метро или наземном городском транспорте: "Садитесь" — можно получить резкую отповедь.

— Сам садись, — однажды довелось услышать от пожилой женщины, которая обиделась на молодого человека, уступившего ей место со словом: "Садитесь". — А я присяду. Приличные люди присаживаются.

Хотя, как убеждают ученые Института русского языка РАН, единственно правильный и грамотный вариант произношения — "садитесь". Как и выражение "это самое", обычное слово "садитесь" стало сорняком в 30–50-х годах ХХ века из-за массовых политических репрессий. И тогда люди начали поступать и говорить по принципу "как бы чего не вышло". Так, многие в своей речи стали заменять то, о чем хотели сказать, на словосочетание "это самое". Оно стало означать нечто табуированное. А невинное предложение "Садитесь" от человека, незнакомого с лагерным бытом и тюремной культурой, это негласное табу публично нарушало. И даже в 90-х годах, и в новом столетии, когда два этих слова постепенно утратили прежнюю табуированность, суеверный страх перед ними и бытовая привычка их употреблять с оглядкой остались у многих.

Слова-паразиты нередко рождают желание быть современным.

— Как вам наши лайфхаки? — спросил меня нынешним летом таксист, который вез нас на черноморский курортный хутор Бетта.

Произнес он "лайфхак" (англ. life hacking (сленг) — "хитрость жизни", "народная мудрость" или совет, который помогает решать бытовые проблемы) как "ла-хаки". Пришлось растерянно отшутиться:

— Да вроде ничего.

Он уловил растерянность и начал терпеливо объяснять, что это он с женой придумал: раздавать пассажирам такси адреса курортных ресторанчиков с экоедой и частных пляжей, где чистое море и можно уединиться. Он все рассказывал, а я, признаться, переживал маленький стресс от того, что почувствовал себя как перед старой дилеммой: сесть или присесть?

Потом, когда знакомые в "Фейсбуке" присылали эти самые непрошеные лайфхаки или когда по телевизору увидел новую рубрику, "Лайфхаки ремонта", подумал о том, что вот так, наверное, слова-паразиты и становятся словами "де-люкс". А русский язык так и развивается через двойной стресс: носителя языка, которому недостает слов и он "прикрывается" паразитами, и через стресс или стрессоустойчивость самого языка. На него давят два мощных явления — глобализация и одно из ее последствий — внутренняя и внешняя миграция. Глобализм дает интенсивное проникновение в русский язык англицизмов, а растущая внутренняя и внешняя миграция — приток диалектизмов и регионализмов. Переваривая и тех, и других, русский язык поспевает за переменами, но без спасительных слов-паразитов жить не может. И не беспокойтесь: он их легко переживет.

В. Емельяненко

Источник: vk.com

Комментарии: