Колыбель науки или о том, что в информационном обществе нельзя без Аристотеля

Наш собеседник – Николай Петрович Брусенцов, старейшина Московского университета, заведующий научно-исследовательской лабораторией ЭВМ на факультете вычислительной математики и кибернетики МГУ, создатель первых в СССР троичных вычислительных машин «Сетунь» и «Сетунь 70», микрокомпьютерной системы обучения «Наставник», реализующей высокоэффективную дидактику Яна Коменского. По его мнению, сегодняшние компьютеры мешают человеку видеть мир таким, какой он на самом деле есть. Он упрекает в ущербности двухзначную «классическую» логику и двоичную информатику, препятствующие становлению творческого интеллекта. Логике надлежит быть трехзначной, а компьютерам – троичными.

Стены МГУ в 1950-е были свидетелями мирового открытия: в Вычислительном центре Московского университета ученые разработали уникальную машину, аналогов которой не было в мире. О том, что из этого вышло, и многом другом наш разговор.

Почему «Сетунь»? Назвать машину «Сетунью» предложил М.Р. Шура-Бура: «Машина малая, давайте назовем именем речки». А у нас тут рядом с университетом как раз речка Сетунь протекает. «Сетунь» действительно была малой как по габаритам, энергопотреблению, количеству оборудования, стоимости – (27,5 тыс. руб.), так и по архитектуре – всего лишь 24 команды, 5 регистров, 3 страницы ОЗУ и постраничный обмен с магнитным барабаном от «Урала». Машина легко осваивалась программистами и вскоре была оснащена комплектом интерпретирующих программ с различной разрядностью чисел, с фиксированной и плавающей запятой, комплексными числами. Несмотря на скромность ресурсов, машина оказалась эффективной в широком спектре применений, и количество программ решения на ней типовых вычислительных задач быстро увеличивалось. Техническое обслуживание «Сетуни» сводилось к регулировке устройств ввода-вывода и магнитного барабана, поскольку ее феррито-диодная электроника функционировала на редкость устойчиво и безотказно.

В СССР было выпущено всего 50 машин (включая опытный и выставочный образцы), укомплектованных фотовводными устройствами опытного образца, электроуправляемыми пишущими машинками Московского завода «Пишмаш» и магнитным барабаном от «Урала», поставлявшимся Пензенским заводом САМ по договоренности с главным конструктором «Уралов» Б.И. Рамеевым, ибо утвердить технические условия на модифицированный вариант этого барабана в ГКРЭ отказались. Отказывали во всем, что требовалось для «Сетуни».

В 1965 году мы подготовили к изданию книжку «Малая цифровая вычислительная машина «Сетунь». Она была уже набрана в нашем издательстве. По существующим в то время порядкам, ее можно было опубликовать только с разрешения того же ГКРЭ. Я поехал за этим разрешением и получил отказ под предлогом того, что у нас якобы не имелось технического описания этой машины. Тогда как и описание, и руководство по программированию уже были изданы Внешторгом в переводе на английский язык.

Несмотря на гонения, «Сетунь» продемонстрировала все преимущества троичного компьютера: несложность в освоении, эффективность в практическом использовании в НИИ, вузах, на заводах для решения насущных задач – от обработки экспериментальных данных и инженерных расчетов до прогнозирования погоды и оптимального планирования работы предприятия. На семинарах пользователей «Сетуни», проведенных в МГУ, Иркутском политехе, на Людиновском тепловозостроительном заводе в Калужской области были представлены десятки содержательных докладов о применениях нашей машины.

Обобщив этот ценный опыт, мы предприняли разработку троичной машины нетрадиционной двухстековой архитектуры и создали к столетию со дня рождения В.И. Ленина опытный образец «Сетуни 70». «Сетунь 70» явилась воплощением предложенного Э. Дейкстрой метода структурирования программ. На ней была радикально уменьшена трудоемкость программирования, причем обеспечивалась достоверность и модифицируемость программ. Впоследствии архитектура «Сетуни 70» послужила принципиальной основой диалоговой системы структурированного программирования ДССП, реализованной на двоичных компьютерах.

О «Наставнике»

Попыток тиражировать «Сетунь 70» мы, обладая горьким опытом «Сетуни», естественно, не предпринимали. К тому же Сергей Львович теперь работал в Новосибирске, Иван Семенович Березин уже не возглавлял (по состоянию здоровья) ВЦ МГУ. А новое руководство разработку компьютеров не поощряло. Пришлось заняться компьютеризацией процесса обучения. В 1972 году была утверждена НИР, нацеленная на разработку автоматизированной системы обучения на базе малой машины «Сетунь 70», а весной 1974 года при помощи созданной в результате этой НИР системы «Наставник» Н.С. Бахвалов успешно осуществил групповой зачет по курсу «Численный анализ» на потоке в 150 студентов. В этом качестве «Наставник», реализованный на двоичных компьютерах, используется в университете на факультете ВМК уже более 30 лет. Вместе с тем «Наставник», в котором воплощены принципы «Великой дидактики» Яна Амоса Коменского, обладает уникальной способностью быстро и надежно обучать людей теоретическим предметам. «Наставник» дает возможность осуществить диалог учащегося с надлежащим образом отформатированной книгой. В такой книга+компьютер дидактической системе книга обретает недостающую ей возможность контролировать и корректировать понимание ее учащимися [1].

О логике Аристотеля

Сегодня у нас есть все основания полагать, что именно неполноценностью двухзначной логики обусловлены трудности интеллектуализации информатики. Посмотрите, сколько мороки с двоичными ЭВМ. А когда мы сделали «Сетунь», то никакой мороки не было. В Якутске в аэрокосмическом институте никак не решалась одна задача, которую тамошние ученые пытались запрограммировать на «Уралах». Через полтора месяца задача была решена на «Сетуни». Вот что значит естественная машина, естественный подход. Естественность и совершенство троичной симметричной системы счисления и базирующейся на ней арифметики обусловлены воплощенной в них трехзначной логикой. Современная, так называемая «классическая» логика двухзначна – «да»/«нет», третьего не дано. Простотой ее технической реализации оправдывается двоичность компьютеров и современной информатики. Но это логика искусственного дискретного мира, а не реального бытия и здравого смысла. В ней нет модальностей, нечеткости, неотобразима аристотелева силлогистика, диалектика. Ее не применяют для разрешения споров, а все попытки обучения логике в школе оказались безуспешными. Теперь же она внедрилась в школьное обучение как информатика. Ущербность двухзначной логики проявляется уже в том, что в ней отсутствует первостепенное логическое отношение – необходимое (содержательное) следование. В силлогистике Аристотеля это отношение представлено общеутвердительной посылкой «Все А суть Б» («Б содержится в А», «Из А следует Б»). Это значит, что в рассматриваемой совокупности различаемых относительно особенностей А и Б вещей всякая А – вещь непременно будет (не может не быть) Б-вещью, т.е. все А-вещи суть АБвещи. По Аристотелю такой совокупности необходимо принадлежат АБ-вещи и АўБў-вещи (не-А и не-Б вещи), но не могут принадлежать АБў-вещи, а принадлежность АўБвещей несущественна, у них привходящий статус – могут либо принадлежать, либо не принадлежать, благодаря чему совокупность оказывается нечеткой. Логика же нечетких совокупностей трехзначна: «есть»/«нет»/«может быть либо не быть». В двухзначной логике привходящая принадлежность вещей и нечеткость совокупности (множества, класса) непредставимы. Поэтому следование определено в ней как четкая совокупность, которой не принадлежат АБў-вещи. Но это не необходимое, а лишь возможное следование Б из А, так называемая «материальная импликация». Ей присущи парадоксы (нелепости), которые логики настойчиво пытаются устранить, изобретая «сильные», «строгие», «релевантные» и иные импликации, но тщетно – в двухзначной логике необходимое (содержательное) следование невыразимо. Поразительно, что ни одна из предложенных современными логиками трехзначных импликаций (Лукасевича, Гейтинга, Бочвара, Клини, Собочинского) также не выражает необходимого следования. Их изобрели, создавая неаристотелеву логику, тогда как реальности и здравому рассудку адекватна именно аристотелева при надлежащей трехзначной интерпретации [2].

Силлогистика Аристотеля базируется на несовместимом с принятым в «классической» логике «законом исключенного третьего» диалектическом постулате сосуществования противоположностей. Именно сосуществования, а не тождества или единства, как то полагал Гегель, ибо единство противоположностей немыслимо, противоречиво [3].

В 2003 году вышла книга Оппенгеймера «Мерцающий ум» [4]. Так вот, автор говорит о том вреде, который нанесли обучению современные компьютеры, он убедительно показывает пагубность современной компьютеризации учебного процесса и заключает, что обучение надо спасать возвратом к традиционным бескомпьютерным методам, едва ли осуществимым. Но поскольку компьютеры губительны не самим по себе, а принятой в них двухзначной логикой, то реальным решением проблемы представляется внедрение троичного компьютера, воплощающего живую, диалектическую логику Аристотеля.

Я понимаю, сложно уйти от двухзначности, которая устоялась. Но альтернативы нет – логика непременно обретет здравый смысл и будет, в частности, важным подспорьем в труднейшей борьбе за сохранение отечественного образования, которую ведет Московский университет во главе с непреклонным Виктором Антоновичем Садовничим.

Беседовала Марина Павликова -

научный сотрудник факультета журналистики МГУ им. М.В. Ломоносова.

Литература

Микрокомпьютерная система обучения «Наставник» / Н.П. Брусенцов, С.П. Маслов, Х. Рамиль Альварес. – М.: Наука, 1990.

Брусенцов Н.П. Трехзначная интерпретация силлогистики Аристотеля / Историко-математические исследования. Вторая серия, выпуск 8 (43). – М.: «Янус-К», 2003. – С. 317-327.

Интеллект и диалектическая триада / Н.П. Брусенцов // Искусственный интеллект – 2002. – № 2. – С.53-57.

The Flickering Mind / T. Oppenheimer. – New York: Random House, 2003.

Источник: emag.iis.ru

Комментарии: