Пограничное расстройство личности или расстройство шизофренического спектра? Психопатологическое исследование |
||
МЕНЮ Главная страница Поиск Регистрация на сайте Помощь проекту Архив новостей ТЕМЫ Новости ИИ Голосовой помощник Разработка ИИГородские сумасшедшие ИИ в медицине ИИ проекты Искусственные нейросети Искусственный интеллект Слежка за людьми Угроза ИИ ИИ теория Внедрение ИИКомпьютерные науки Машинное обуч. (Ошибки) Машинное обучение Машинный перевод Нейронные сети начинающим Психология ИИ Реализация ИИ Реализация нейросетей Создание беспилотных авто Трезво про ИИ Философия ИИ Big data Работа разума и сознаниеМодель мозгаРобототехника, БПЛАТрансгуманизмОбработка текстаТеория эволюцииДополненная реальностьЖелезоКиберугрозыНаучный мирИТ индустрияРазработка ПОТеория информацииМатематикаЦифровая экономика
Генетические алгоритмы Капсульные нейросети Основы нейронных сетей Распознавание лиц Распознавание образов Распознавание речи Творчество ИИ Техническое зрение Чат-боты Авторизация |
2021-11-17 17:39 Пограничное расстройство личности (ПРЛ) является одним из наиболее часто используемых диагнозов в европейской и американской психиатрии. Тем не менее, нозологическая принадлежность пограничных расстройств не всегда понятна, особенно при проведении дифференциальной диагностики с расстройствами шизофренического спектра. При введении DSM-III ПРЛ было отделено от шизотипического расстройства, которое ранее часто обозначалось как пограничная шизофрения. В подробном историческом, концептуальном и эмпирическом обзоре1 мы утверждали, что разделение пограничных расстройств не было полностью оправданным и ПРЛ в настоящее время является чрезмерно всеобъемлющей категорией, ее клинически и концептуально трудно отличить от расстройств шизофренического спектра. В другом исследовании2 мы указывали на то, что диагностические критерии ПРЛ «расстройство самоидентификации» и «хроническое чувство пустоты» относятся к неоднозначным феноменам, которые изначально приписывались расстройствам шизофренического спектра С учетом этих данных мы провели исследование 30 пациентов (из них 28 женщин, средний возраст 30,0±8,0 лет), которым был установлен основной клинический диагноз ПРЛ в трех специализированных амбулаторных клиниках университета по лечению ПРЛ в Дании. Среди этих пациентов 56,7% ранее были госпитализированы, а 70,0% пациентов ранее был установлен иной диагноз, в основном аффективных расстройств или расстройств, связанных со стрессом, что соответствует данным недавнего датского исследования, в которое были включены 10 876 пациентов4. Пациентов тщательно обследовали старший клинический психолог (MZ) и врач-исследователь (JP). Интервью проводились в полуструктурированной и диалоговой форме в соответствии со стандартными феноменологическими принципами и применением сложного инструмента, используемого для проведения психопатологических исследований в нашем отделении5. Кроме того, мы специально оценили все критерии ПРЛ и шизотипического расстройства в соответствии с DSM-5 и МКБ-10. Все интервью, кроме одного, были записаны на видео и проверены, на их основании были составлены краткие отчеты. Диагнозы были установлены в соответствии с DSM-5 и МКБ-10 по итогам общего обсуждения между MZ и JP. В случаях разногласий в отношении оценки основных психопатологических феноменов MZ и JP совместно оценивали фрагменты видеозаписей или проводили дополнительное интервью с пациентом. Пять случайных отчетов были изучены внешним психиатром-консультантом, который согласился с диагнозом, установленным по итогам совместного обсуждения. Исследование показало, что подавляющее большинство пациентов в действительности соответствовало критериям расстройств шизофренического спектра (66,7% по DSM-5 и 76,7% по МКБ-10), то есть шизофрении (20,0% по DSM-5 и МКБ-10) или шизотипического расстройства. У 40,0% пациентов, которым не был установлен диагноз шизофрении, имели место «квазипсихотические эпизоды» (критерий шизотипического расстройства в соответствии с МКБ-10). У пяти пациентов психотические симптомы были более выражены, чем на «квазипсихотическом» уровне, но все же не соответствовали критериям шизофрении. Наиболее часто определялись диагностические критерии шизотипического расстройства, «неадекватный или сдержанный аффект» и «необычные феномены восприятия», тогда как к наименее частым относились характерные для ПРЛ «импульсивность» и «напряженные и нестабильные отношения». Критерии ПРЛ «расстройство самоидентификации» и «хроническое чувство пустоты» в значительной степени коррелировали с общей оценкой расстройств самосознания, изученных с помощью Шкалы оценки аномальных ощущений (Examination of Anomalous Self-Experiences scale, EASE)6. Пациенты с шизофренией и шизотипическим расстройством имели значительно (p<0,01) более высокий уровень расстройств самосознания, чем другие пациенты (17,5±6,0 против 6,8±5,4 по DSM-5; 16,9±6,0 против 4,1±2,6 по МКБ-10), что соответствует результатам других исследований5. При использовании обеих диагностических классификаций не было выявлено существенных различий по общему баллу EASE между пациентами с расстройствами шизофренического спектра и пограничным расстройством. Мы полагаем, что эта значительная диагностическая путаница может частично являться непреднамеренным результатом «операциональной революции» и введения политетических критериев, которые представляют собой короткие непрофессиональные формулировки, допускающие множественные интерпретации и семантико-исторические отклонения. Концепция пограничных расстройств, предшествующая DSM-III, возникла из нескольких источников1. Одним из источников было клиническое и психотерапевтическое представление о субпсихотических формах шизофрении, первоначально описанных как латентная, псевдоневротическая или пограничная шизофрения или «пограничный синдром Hoch-Polatin»7. Этот «гештальт» включал в себя тонкие блейлеровские основные симптомы, такие как аффективные расстройства, формальные расстройства мышления, амбивалентность, расстройства самосознания и другие признаки дезинтегративных пограничных расстройств. Другой источник исходит из психотерапевтической практики, описывающей экстравертированных пациентов, склонных к драматизации, интенсивным, но неустойчивым межличностным отношениям, переходящим от идеализации к девальвации, представляющих трудность для психотерапии. Наконец, на разработку критериев ПРЛ повлияла структурно-динамическая концепция пограничной личности, предложенная Kernberg (например, размытая личностная идентичность и специфические паттерны защитных механизмов, такие как расщепление). Тем не менее, концепция Kernberg была трансдиагностической дименсиональной системой, применимой к таким разным категориям, как шизоидные (и, предположительно, шизотипические), параноидальные, гипоманиакальные, нарциссические и антисоциальные личности, и различным пограничным расстройствам. С 1980 года основополагающие прототипы и оригинальные психопатологические концепции, которые служили источником создания политетических критериев, оказались забыты. Политетические критерии привели к контекстуальному акценту на отдельных символических элементах (например, самоповреждение) и общему снижению уровня психопатологических знаний. Это способствовало современной диагностической путанице. Например, импульсивность как черта личности (то есть проявляющаяся в разных ситуациях на протяжении всей жизни) может быть спутана с дезорганизованным поведением или импульсивностью, наблюдающимися при расстройствах шизофренического спектра. Сегодня пограничные психотические симптомы в DSM-5 встречаются как в критериях ПРЛ, так и шизотипического расстройства. Это делает дифференциальную диагностику ПРЛ и расстройств шизофренического спектра в значительной степени зависимой от выявления и регистрации основных симптомов шизофрении. К сожалению, клиницисты и исследователи больше не обращают пристального внимания на эти особенности, а их неоднозначный характер делает невозможной их оценку с помощью анкетировании при самоотчетах и структурированных интервью. С момента введения DSM-III психиатрические диагнозы были утверждены и стали рассматриваться как «естественные виды», и, как правило, для публикации считаются подходящими только исследования, основанные на диагностических критериях самого последнего издания DSM9. Вместо этого нам, возможно, следует восстановить теоретическую и эмпирическую психопатологию как основу научной психиатрии. Перевод: Павлова-Воинкова Е.Е. (Санкт-Петербург) Редактура: к.м.н. Федотов И.А. (Рязань) Источник: con-med.ru Источник: vk.com Комментарии: |
|