Современные вирусные исследования похожи на охоту на снежного человека.

Следы этого легендарного обезьяноподобного зверя показывают случайные размытые фотографии и отпечатки следов, что и претендует на доказательство существования снежного человека.

Основываясь на этих подозрительных данных, говорят, что зверь достигает десяти футов в высоту и веса в 440 фунтов с 17-дюймовыми отпечатками, с которых даже были сделаны гипсовые слепки, чтобы доказать его существование.

Вирусные охотники делают тоже самое: они собирают сомнительные данные, утверждая, что имеют электронные микрофотографии вирусов, но при этом не приводят анализ их полного генетического материала и оболочек - а это единственный метод доказательства существования вируса.

Охота на бигфута, как и охота на вирусы, является крайне прибыльным делом.

Вдоль обочины Калифорнийского шоссе многочисленные магазины торгуют сувенирами со снежным человеком, и они очень популярны среди туристов, хотя принято считать, что снежный человек - это просто вымысел.

Разумеется, снежный человек не приносит столько денег, как многомиллиардная международная вирусная индустрия.
Что явилось бы доказательством существования снежного человека?

Нужны хотя бы его многочисленные фотографии в разных ракурсах, а лучше - достаточно качественная и длительная видеозапись (ведь фото можно подделать).

ДОКАЗАТЕЛЬСТВО СУЩЕСТВОВАНИЯ ЛЮБОГО ВИРУСА

Для доказательства существования и идентификации вируса тоже нужны хотя бы его фотографии - его электронная микроскопия (микрофотография).

Бактерии и грибы можно увидеть с помощью светового микроскопа.

А вирусы настолько малы, что только крутой электронный микроскоп (впервые запатентованный в 1931 году) позволяет детализировать изображение, чтобы сделать их видимыми.

Но обозреваемые частицы (возможные вирусы) должны существовать в чистой или очищенной форме, чтобы иметь возможность отличать вирусные частицы от вирусоподобных.

Это необходимо - еще в начале 1950-х годов вирусологи согласились с этим,  поскольку в определённых условиях даже здоровые клетки производят целый ряд частиц, которые могут быть похожи на так называемые опухолевые вирусы (онковирусы).

Важность этого процесса была подтверждена на международном совещании Института Пастера в 1972 году,  и «устояла в начале 1980-х годов».

По словам Валь Тернера (Val Turner), врача и члена Перт-группы (австралийской исследовательской группы):
«Вирусы - это не голые фрагменты (кусочки) РНК (или ДНК).

Это частицы с особыми размерами, формами и другими идентифицирующими признаками, которые обязаны копироваться вместе с живыми клетками.

Они не будут размножаться в мёртвом мясе,  как это делают бактерии.»

Нужно «поймать» вирусов, отделив их от не вирусов (вирусоподобных частиц).

Следующий шаг:  получение электронной микрофотографии очищенного вируса.

Соблюдена ли эта процедура в отношении коронавируса?

Увы, вирусы, которые предположительно угрожают уничтожить человечество (H5N1, вирус SARS и т.д.), как ни странно, никто никогда не наблюдал в очищенном виде.

Летом 2005 года в Институте Роберта Коха (RKI) в Берлине нами была запрошена следующая информация:
1. Просим назвать исследования, которые бесспорно доказывают существование вирусов атипичной пневмонии, гепатита С, лихорадки Эбола, оспы и полиомиелита и возбудителя коровьего бешенства (полное очищение, выделение и определение биохимических свойств плюс электронные микрофотографии).

2. Назовите, пожалуйста, исследования, которые неоспоримо показывают, что вирусы вызывают вышеуказанные заболевания (а также, что другие факторы, такие как недоедание, токсины и т.д., по крайней мере, совместно определяют ход заболевания).
3. Назовите, пожалуйста, хотя бы, два исследования, которые неоспоримо доказывают, что прививки являются эффективными.
К сожалению, несмотря на повторение запросов и в другие организации, ни на один из этих простых вопросов ответов нет, причем ни у кого нет.

КАК ТАКОЕ ВОЗМОЖНО, С УЧЕТОМ МИЛЛИАРДОВ ДОЛЛАРОВ, ВЫДЕЛЕННЫХ НА ИССЛЕДОВАНИЯ?

Да нет выгоды никому ничего искать, никому не нужно как Шарик бегать в лесу с фотоаппаратом.
Это даже уже и не рекомендуется.

Ушли те старые добрые времена, когда Андре Львофф (Andre Lwoff), который получил Нобелевскую премию по медицине, назвал электронную микроскопию  наиболее эффективным методом доказательства существования вирусов; он предложил исследовать вирусы с помощью этой процедуры и делить их на классы.

Сейчас вирусы ищут по косвенным признакам и свойствам, которые, причем,  постоянно меняются.
Господствующая вирусная наука оставила путь прямого наблюдения за природой и решила вместо этого пойти так называемым путем косвенных «доказательств» с такими процедурами, как тесты на антитела и ПЦР.

Интересно - зачем, каков смысл отказа от обычных прямых процедур?

Между тем косвенные тесты на антитела просто подтверждают существование антител, а не самого вируса или частицы, к которым антитело испытывает реакцию.

ПЦР (полимеразная цепная реакция) – этим косвенным методом также вирус с неопределёнными характеристиками не может быть доказан.

И, все-таки, отчего же все так и зачем и кому это выгодно?

ОХОТА ЗА ВИРУСАМИ - СДС

Копнем немного истории.
После Второй мировой войны, такие заболевания как туберкулёз, корь, дифтерия или пневмония больше не вызывали массовой гибели людей в промышленно развитых странах, таких как богатая Америка.

Это стало огромной проблемой для таких учреждений, как Центры по контролю за заболеваниями (CDC) - американским органам по контролю за эпидемиями, поскольку им угрожало массовое закрытие и сокращение сотрудников.

В 1949 году большинство в стране высказывалось за полное закрытие CDC.

Однако, вместо того, чтобы навсегда распрощаться с потенциально очень прибыльной сферой деятельности, CDC продолжали трудный поиск вирусов.

Но как найти эпидемию там, где ее нет?

Очень просто - вы делаете «кластеризацию».

Это процедура быстрого сканирования вашей среды - больницы, детские учреждения, местные бары и т.д. - для поиска одного, двух или нескольких лиц с одинаковыми или похожими симптомами.

Очевидно, этого вполне достаточно, чтобы охотники за вирусами объявили о надвигающейся эпидемии.

Не имеет значения, если эти выявленные люди никогда не имели никакого контакта друг с другом, даже с интервалом в несколько недель или месяцев.

Между тем, даже тот факт, что некоторые люди показывают одну и ту же клиническую картину, не обязательно означает, что в них «работает» микроб.

Это может означать любые всевозможные вещи, в том числе что эти люди имеют одинаковое нездоровое питание или что им приходится бороться с одинаковыми нездоровыми условиями окружающей среды (химические токсины и т.п.).

Даже предположение о том, что работает инфекционный микроб, может указывать на то, что определённые группы людей восприимчивы к определенному недомоганию, в то время как многие другие люди, которые также подвергаются воздействию этого микроба, остаются здоровыми.

По этой причине эпидемии редко происходят в богатых обществах, поскольку эти общества предлагают более здоровые условия жизни людей (достаточное питание, чистая питьевая вода и т.д.), что не позволяет микробам аномально размножаться, хотя также широко против бактерий применяются и антибиотики (при этом люди, которые злоупотребляют антибиотиками и другими препаратами, влияющими на иммунную систему, подвергаются ещё большему риску).

То, как неэффективна кластеризация в поиске эпидемий, становится ещё более очевидным, если мы более внимательно рассмотрим случаи, когда кластеризация была сделана в качестве инструмента для «вынюхивания» (предположительно надвигающихся) эпидемий.

Это произошло с поиском причин цинги, бери-бери и пеллагры в начале XX века.

Но предположение об инфекционной природе этих заболеваний оказалось необоснованным.

Пример: в 1995 году американский CDC забил тревогу, настойчиво предупреждая о пандемии вируса Эбола.

С помощью кластерных методов несколько случаев лихорадки в Киквите, в Демократической Республике Конго, были выделены и объявлены в качестве вспышки эпидемии Эбола.

В своём пристрастии к громким заголовкам СМИ во всем мире сообщили, что смертельный вирус-убийца собирается покинуть свое логово в джунглях и напасть на Европу и США.

Журнал Time напечатал впечатляющие снимки «детективов» из CDC в скафандрах, непроницаемых для микробов, и красочные фотографии, на которых мог быть замечен опасный патоген.

Директор программы ООН по СПИДу сделал ужас осязаемым, заявив: «Теоретически возможно, что заражённый человек из Киквита отправится в столицу Киншасу, залезет в самолет в Нью-Йорк, заболеет, а затем эпидемия охватит США.»

Однако в течение месяца Эбола перестала быть проблемой в Африке, и ни один случай никогда не был зарегистрирован в Европе или Северной Америке.

И ни одной публикации, в которой вирус Эбола был бы описан (с его генетическим материалом и вирусной оболочкой) и показан в электронной микрофотографии, до сих пор не вышло.

ВРАЧ ИЛИ МОШЕННИК ЛУИ ПАСТЕР?

О высоком статусе Луи Пастера, которым он наслаждался во время своей жизни, хорошо говорит цитата врача Огюста Луто, сделанная в 1887 году (за восемь лет до смерти Пастера):

«Во Франции можно быть анархистом, коммунистом или нигилистом, но не анти-Пастеристом».

И действительно, Пастер не был божественно чистым образцом совершенства, скорее он был исследователем, пристрастившимся к славе, которую он получил благодаря ложным предположениям и «он ввел мир и его коллег-ученых в заблуждение об исследованиях, за которыми стоят два его самых известных эксперимента», как заявил журнал The Lancet в 2004 году.

Через свою откровенно фанатичную ненависть к микробам Пастер пришёл к нелепому уравнению, что здоровая ткань равна стерильной (без микробной) окружающей среде.

Он верил со всей серьёзностью, что бактерии не могут быть найдены в здоровом теле, и что микробы, летающие в воздухе на частицах пыли, ответственны за все возможные болезни.

В возрасте 45 лет он «купался в своей славе», как пишет в своей книге «Охотники за микробами» бактериолог Поль де Круи, и трубил о своих надеждах всему миру:

«Человеческой силе должно быть подвластно устранить все болезни, вызванные паразитами [микробами] с лица земли ».
Недостатки теорий Пастера были показаны ещё в первой половине XX века экспериментами, в которых животные содержались в полностью очищенной от всех микробов среде (примечание: далее «безмикробной»). Их рождение производилось кесаревым сечением; после чего их закрывали в безмикробные клетки и кормили стерильной пищей и водой - и через несколько дней все животные были мертвы.

Это сделало очевидным тот факт, что «загрязнение» экзогенными бактериями является абсолютно необходимых для их жизни.
«Хитрец Луи» сознательно лгал даже в своих экспериментах по вакцинации, которые обеспечили ему место на Олимпе Богов-исследователей.

В 1881 Пастер утверждал, что он успешно вакцинировал овец против сибирской язвы.
Но никто не знает, как проводились тесты на открытом поле Пастера за пределами Парижа и ни тогда, ни сейчас не может проверить результаты вакцинации.

А как насчёт успешных экспериментов Пастера с вакциной против бешенства в 1885 году?

Исследователи обнаружили, что они совершенно не удовлетворяли научным стандартам.

Супер-вакцина Пастера «могла вызвать, а не предотвратить бешенство», пишет научный историк Гораций Джадсон.
Эти эксперименты не обсуждались на протяжении десятилетий в основном из-за особой секретности знаменитого француза.
За свою жизнь Пастер не позволял никак и никому, даже своим ближайшим сотрудникам, изучать его записи.

И «Хитрец Луи» договорился со своей семьёй, что его книги также должны остаться недоступными для всех после его смерти.
В конце XX века Джеральд Гейсон, медицинский историк из Принстонского университета, впервые получил возможность изучить записи Пастера, и он опубликовал факты о мошенничестве в 1995 году.

Его выводы признали спорными, что не особо удивительно, поскольку слишком много лиц были не заинтересованы в разоблачении Пастера.
Здравая наука процветает в прозрачной среде, чтобы другие исследователи могли проверить сделанные выводы.
Секретность имеет особую цель - избежать независимого мониторинга и проверок.

Когда внешняя проверка и проверка независимыми экспертами отстранены от процесса, шлюзы открыты для мошенничества.
Медицина в 20 веке заболела и болезнь прогрессирует.

ВРАЧ ИЛИ МОШЕННИК РОБЕРТ КОХ?

Другой яркий представитель современной медицины, немецкий врач Роберт Кох (1843 - 1910) также был предприимчивым мошенником.

На «10-м Международном медицинском конгрессе» в Берлине в 1890 году этот охотник на микробов «с раздутым эго» заявил, что он разработал чудо-лекарство против туберкулёза.

И в Немецком Медицинском Журнале (Deutsche Medizinische Wochenzeitschrift) Кох даже утверждал, что его тесты на морских свинок доказали, что можно «полностью остановить болезнь, не воздействуя на тело другими способами».

Реакция мира в целом на этот предполагаемый чудотворный препарат «Туберкулин» была сначала настолько ошеломляющей, что в окрестностях Берлина, где в то время работал Кох, санатории стали возникать, как грибы после дождя.

Больные люди со всего мира превратили германскую столицу в место паломничества.

Но вскоре оказалось, что Туберкулин был катастрофическим провалом.

Долгосрочный лечебный эффект не возникал, и вместо этого один катафалк за другим подъезжал к санаториям. И разные газеты буквально издевались над Кохом:
«Господин профессор Кох! Не хотите ли вы открыть средство от бактерии, вызывающей головокружение?»
В стиле Пастера Кох также сначала хранил состав своего предполагаемого чудо-лекарства в строжайшей тайне. Но т.к. смертность пациентов, принимающих Туберкулин, всё время росла, пришлось пойти на открытое тщательное исследование свойств этого препарата, которое показало, что Туберкулин был не чем иным, как культурой бациллы, убитой высокой температурой; даже при самых лучших намерениях никто не мог предположить, что это помогло бы больным туберкулёзом.
Напротив, все кто принимал этот препарат, получали тяжёлые побочные реакции: озноб, высокую температуру или даже смерть.
Наконец, критикам Коха, включая ещё одного медицинского авторитета того времени Рудольфа Вирхова, удалось доказать, что Туберкулин не может остановить туберкулёз.
Скорее, этот препарат, согласно последней резкой критике, делал прогресс течения болезни ещё хуже.
Власти потребовали, чтобы Кох представил доказательства своих «знаменитых» испытаний на морских свинках, но он не мог этого сделать.
Такие эксперты, как историк Кристоф Градманн из Гейдельберга, говорят, что Кох очень «умело организовал» запуск производства Туберкулина.
Кажется, что всё это было спланировано заранее.
В конце октября 1890 года, во время первой волны эйфории от Туберкулина, Кох оставил свой пост профессора гигиены.
На основе изучения его конфиденциальной переписки, он организовал свой собственный институт - Институт Пастера в Париже - чтобы иметь возможность далее исследовать свой Туберкулин.
Профессор Кох рассчитал ожидаемую прибыль на основе «ежедневного производства 500 порций Туберкулина в 4,5 миллиона марок в год».
О надежности своего прогноза он сухо заметил:
«На миллион человек, в среднем, можно рассчитывать от 6000 до 8000 человек, страдающих от туберкулёза лёгких. В стране с населением 30 миллионов человек это не менее 180000 больных».
Заявление Коха в Немецком Медицинском Журнале (German Weekly Medical Journal - Deutsche Medizinische Wochenzeitschrift) появилось одновременно с чрезмерно положительными сообщениями его доверенных лиц, которые, по словам Градманна, служили «как для подтверждения действия Туберкулина, так и для его пропаганды».

ОХОТА НА ЗЛЫХ МИКРОБОВ

В конце XIX века, когда Пастер и Кох стали знаменитостями, у широкой общественности едва ли появилась возможность сразиться с пропагандой теории «злых микробов».
Многие медицинские авторитеты придерживались теории «микробы = смертельные враги», а растущая фармацевтическая промышленность уже крепко держала в руках власть и общественное мнение.
При этом был установлен курс на создание клинических исследований с использованием лабораторных животных с целью разработки (предполагаемых) чудо-таблеток против очень специфических заболеваний.
Схема была настолько эффективной, что даже такая субстанция, как Туберкулин, которая вызвала такую фатальную катастрофу, была очень выгодной. Кох даже не признался, что его Туберкулин провалился.
И компания Hoechst, красильная фабрика, ищущая дешевый вход в фармацевтические исследования, начала производство Туберкулина.
Студент Коха Арнольд Либберц должен был руководить производством при тесном сотрудничестве с институтом Коха, и фармацевтическая промышленность развивалась стремительными темпами.
С этого момента учёные практически всё пытались втиснуть в модель «одна болезнь - одна причина (патоген) - одно чудодейственное средство», что вызывало одну неудачу за другой.
Например, в течение длительного времени официальная (преобладающая) медицина упрямо утверждала, что такие заболевания, как цинга (болезнь моряков), пеллагра (грубая кожа) или бери-бери (болезнь шахтёров и заключённых), были вызваны микробами.
До тех пор, пока в конечном счёте, со стиснутыми зубами не признала, что витаминная недостаточность является истинной причиной этих болезней.
В примере с бери-бери, спор длиной в несколько десятилетий о том, что вызвало дегенеративную нервную болезнь, решился в 1911 году, когда был выделен витамин В1 (тиамин) - витамин, отсутствующий в рафинированных продуктах, таких как белый рис.
Роберт Р. Уильямс, один из первооткрывателей тиамина, отметил, что благодаря деятельности Коха и Пастера «все молодые медики были настолько проникнуты идеей заражения как причиной болезни, что в настоящее время её приняли как почти аксиоматическую - что болезнь не может иметь никакой другой причины [кроме микробов].
Озабоченность врачей инфекцией как причиной болезни была, несомненно, ответственной за многие отклонения внимания к пище в качестве причинного фактора бери-бери».

СОВРЕМЕННАЯ СИТУАЦИЯ

Вирусы - в отличие от бактерий и грибов - даже не имеют своего метаболизма - по определению, вирусы полностью отдают свой метаболизм клеткам, они состоят только из одной цепи нуклеиновой кислоты (ДНК или РНК-генов) и одной белковой капсулы, поэтому у них отсутствуют решающие признаки живых существ.
Строго говоря, они не считаются даже «микробами», т.к. исходя из перевода с греческого: «микро» = маленький, «биос» = жизнь.
Как вирусы могут стать активными и агрессивными по своему усмотрению?
Если в них это "усмотрение" отсутствует?

Тем не менее, главные исследователи вирусов, и официальная медицина  полагают, что вирусы являются «инфекционными» патогенными микробами, которые активно распространяются в клетках паразитическим путем (с помощью ферментов и других клеточных компонентов), размножаются и, в конечном счёте, атакуют и иногда убивают клетки нашего организма.
Или, как пишет известная немецкая ежедневная газета, в типичной сенсационной манере: «Вирусы - самые чудовищные инфекционные агенты на Земле: они нападают на животных и людей, чтобы поработить их клетки» .
Люди очень близка и понятна идея, что некоторые микробы действуют как хищники, выискивают среди нас жертв и вызывают самые серьёзные заболевания, такие как SARS-атипичная пневмония (лёгочная инфекция) или гепатит С (повреждение печени).
Такая идея  проста и привлекательна.
Психология и социальные науки обнаружили, у людей есть склонность к упрощённым решениям, особенно в мире, который, кажется, всё более усложняется.
Это и поддерживает  концепцию «врага у ворот», позволяющую людям переносить ответственность за свои болезни на грибки, бактерии или вирусы.
«Человек предпочтёт погибнуть, но не поменяет свои привычки!» - сказал однажды Лев Толстой.
Но это мышление про «козла отпущения» часто приводило человечество в заблуждение, будь то в личной жизни, в науке или в политике.
Так, например, рыбаки и политики искренне утверждают, что тюлени и дельфины способствуют истощению запасов океанских рыб.
Поэтому каждый год в Канаде в течение лишь нескольких дней порядка ста тысяч тюленей забивается до смерти, а каждую осень в Японии тысячи дельфинов живьём разрубаются на куски.
Но в своей слепой ненависти к животным люди полностью игнорируют тот факт, что это их собственный вид - Homo sapiens - отвечает за состояние наших океанов и что благодаря чрезмерной массивной эксплуатации и высокотехнологичным методам лова мы сами разграбили рыбу в мировом океане.
Немецко-канадское исследование, появившееся в Nature в 2003 году, показало, что промышленный промысел резко сократил запасы таких рыб-хищников, как тунец, рыба-меч, марлин, треска, палтус, скат и камбала в мировом океане с начала коммерческого промысла в 1950-х годах - не менее чем на 90% ,
Сосредоточив внимание на микробах и обвинив их в том, что они являются первичными причинами болезней, мы упускаем из виду истинные факторы - такие как экологические токсины, побочные эффекты лекарств, психологические проблемы, такие как депрессия и беспокойство, а также плохое питание.
Например, если в течение сравнительно большого периода времени вы будете есть слишком мало свежих фруктов и овощей и вместо этого будете употреблять слишком много фаст-фуда, сладостей, кофе, безалкогольных напитков или алкоголя (и вместе с ними - все виды токсинов, таких как пестициды или консерванты), и, возможно, ещё и много курить или даже принимать наркотики, такие как кокаин или героин, то ваше здоровье в конечном итоге будет разрушено.
Наркоманы и голодающие люди - не единственные члены общества, которые ясно указывают на это.
Это было также ярко представлено в фильме Super Size Me 2004 года, в котором американец Морган Сперлок -режиссер фильма и одновременно подопытный кролик в течение 30 дней питался только фастфудом из McDonald's.
Результат: Сперлок прибавил 12 кг, показатели жира в его печени были эквивалентны показателям у алкоголика, его холестерин увеличился, он стал подавленным, страдал сильными головными болями и эректильной дисфункцией

О ПРИЧИНАХ БОЛЕЗНЕЙ

В лесу встречается более 100 000 видов грибов и формируются их собственное царство рядом с животными и растениями.
И эти грибы действуют как сборщики мусора, они съедают листья, мёртвые ветки, пни в лесу и возвращают питательные вещества в жизненный цикл растений в качестве повторно утилизируемого гумуса.
Всё в природе - клетки, наши тела, земля - находится в равновесии56, поэтому «грибковые болезни у отдельных здоровых растений не имеют шансов», как сказано в учебнике по ботанике.
Однако, если «растение заражено грибком, то что-то должно быть не в порядке с условиями жизни растения». Это могло бы случиться, например, если почва растения была чрезмерно кислой, что и вызвало рост грибов.
В 1954 году ученый Ральф Скоби сообщил в журнале «Архивы педиатрии», что herpes simplex развился после  приёма молока или употребления определённых продуктов питания; в то время как herpes zoster (опоясывающий лишай) возник после приема внутрь или инъекции тяжёлых металлов, таких как мышьяк и висмут, или дозы алкоголя.
Таким образом,  токсины в организме могут вызывать точно такие же физиологические реакции, как микробы.
Но современная медицина видит все только с точки зрения экзогенных вирусов.
Идея о том, что некоторые микробы - прежде всего грибы, бактерии и вирусы - являются
нашими противниками в 20 веке глубоко погрузилась в наше коллективное сознание.
Теперь общепринято, что болезни вызывают микробы, с которыми мы должны сражаться, забрасывая в себя специальные химические бомбы.
Между тем, погружение в историю показывает, что в западном мире медицинская догма «одна болезнь, одна причина, одна чудодейственная таблетка» преобладает лишь с конца XIX века, как раз с времени появления фармацевтической промышленности.
До этого у нас было совсем другое мышление, и даже сегодня мы всё ещё можем обнаружить его следы.
«Со времён древних греков люди не «подхватывали» извне болезнь, они соскальзывали, падали, погружались в неё – таким был образ болезни в головах у людей (причина болезни внутри человека). 
Чтобы подхватить что-то извне, нужно, чтобы это «что-то» существовало только вовне, иначе - экзогенно (а не внутри нас).
«И до тех пор, пока теория о причине болезней в экзогенных микробах не была принята врачами, нечего было подхватывать», - пишет профессор биологии Эдвард Голуб в своей работе «Пределы медицины: как наука формирует нашу надежду на лечение».
Гиппократ, который, как говорят, жил примерно в 400 г. до н.э., и Гален (один из самых значительных врачей своего времени, родился в 130 г. н.э.), считали,  что человек, по большей части, имеет полное влияние на поддержание своего здоровья через соответствующее поведение и выбор образа жизни.
И в случае заболевания должен изменить свое поведении и образ жизни – иначе лечение не состоится.
«Большинство болезней [согласно взглядам древней философии] было обусловлено отклонением от хорошей жизни», - говорит Голуб.
Как  драматично изменилась концепция здоровья в Европе через 1500 лет после Гиппократа и через 950 лет после Галена - именно в XIX веке в отношении болезней и лекарств!
Ещё в 1850-х годах идея о том, что большинство болезней заразно, практически не находит поддержки в медицинских и научных кругах.
Но в 20 веке коллективное сознание начало стремительно меняться.
Конечно, не все врачи придерживались новой точки зрения на болезни, некоторые из них были ключевыми игроками в сохранении целостной точки зрения на здоровья.
Швейцарский врач Максимилиан Берхер-Беннер (Maximilian Bircher-Benner, 1867-1939) обратил внимание на преимущества питания после собственного излечения от желтухи диетой из сырых продуктов питания, а также наблюдал этот эффект у пациента, страдающего серьёзными желудочными проблемами.
В 1891 году, задолго до того, как было признано значение витаминов и пищевых волокон для человеческого организма, Бирхер-Беннер открыл практику в Цюрихе, где он развил свою питательную терапию, основанную на рационе питания. К 1897 году, всего через несколько лет, эта практика превратилась в небольшую частную клинику. К его вегетарианской диете был большой интерес у пациентов со всего мира, поэтому в 1904 году Берхер-Беннер построил четырехэтажный частный санаторий под названием «Lebendige Kraft» («Живая сила»). Помимо диеты с сырыми продуктами питания, Берхер-Беннер (чьё имя было увековечено в Bircher-Muesli) применял и природные лечебные факторы, такие как солнечные ванны, чистая вода, физические упражнения и психологическое здоровье. Этим он поддерживал лечение, которое всё чаще игнорировалось с появлением «машинных процедур» и, в частности, фармацевтических препаратов: внимание к естественным целебным свойствам тела и клеток организма, которые обладают своей собственной чувствительностью и интеллектом.
Уолтер Кэннон (Walter Cannon), профессор физиологии в Гарварде, также сделал целостное здоровье центральной темой в своей работе «Премудрость тела» в 1932 году. В ней он описывает концепцию гомеостаза и подчеркивает, что явления в организме связаны друг с другом и саморегулируются чрезвычайно сложным образом.
«Мудрость тела» является атрибутом живых организмов», - писал израильский медицинский исследователь Гершом Зайичек (Gershom Zajicek) в выпуске журнала «Медицинские гипотезы» в 1999 году. «Она направляет растущие растения к солнечному свету, направляет амёбы от вредных агентов и определяет поведение высших животных. Главная задача мудрости тела - поддерживать здоровье и улучшать его качество. Мудрость тела имеет своё собственный язык и должна учитываться при исследовании пациентов».
Слова биолога Грэгори Бейтсона (Gregory Bateson) от 1970 года, безусловно, всё еще актуальны и сегодня: «[Уолтер] Кэннон написал книгу о Мудрости тела, но никто не написал книгу о мудрости медицинской науки, потому что это именно то, чего ей не хватает».

СРЕДА ИЛИ БАКТЕРИИ?

Если мы попросим бактериологов о том, что первично: среда или бактерии, ответ всегда заключается в том, что именно среда (ландшафт) позволяет микробам процветать.
Таким образом, микробы непосредственно не вызывают заболевания.
Таким образом, очевидно, что кризис, вызванный телом, снижает иммунитет (защитные силы организма) и заставляет бактерии размножаться, создавая такие условия для фактически безвредных бактерий, что они «превращаются» в ядовитый гной.
«Повреждение организма происходит в начале заболевания, и только после этого начинается бактериальная активность, - говорит врач-практик Йоханн Лойбнер,  - «Каждый может наблюдать это у себя. Если мы нанесли грязь на новую рану, другие бактерии появляются также. После проникновения инородного тела появляются очень специфические микробы, которые после удаления или освобождения уходят сами по себе и не продолжают нас заселять.
Если мы повредим нашу респираторную слизистую оболочку через гипотермию (переохлаждение), то появятся эти бактерии, которые, в зависимости от остроты и длительности гипотермии, и состояния пострадавшего человека, могут разрушить поражённые клетки и привести к простуде и насморку».
Это также объясняет и то, чего доминирующий образец медицинской мысли не может понять: почему в наших телах всегда так много разных микроорганизмов (среди них такие «очень опасные», как туберкулёзная палочка (tuberculosis bacillus), стрептококк или бактерия Staphylococcus), которые в большинстве случаев фактически не приносят нам никакого ущерба.
Они становятся опасными (вредными), только когда у них достаточно пищи правильного вида.
В зависимости от типа бактерии эта пища может представлять собой токсины, конечные продукты метаболизма, неправильно переваренную пищу и многое другое.
Даже официальная медицина при хирургических операциях иногда использует этот принцип, используя небольших личинок (опарышей) для чистки ран, которые особенно трудно дезинфицировать обычным способом.
Личинки едят только мёртвый или «сломанный» материал.
Они не касаются здоровой, живой плоти.
Ни один хирург в мире не может очистить такую рану так точно и безопасно, как эти личинки.
И когда все чисто, «праздник закончился»; личинки не едят вас, потому что им уже больше нечего есть.
Пастер наконец осознал всё это, цитируя высказывание Бернарда: «микроб - ничто, среда - это всё» - на своём смертном одре.
Но Пол Эрлих (1854-1915), известный как отец химиотерапии, придерживался интерпретации, проповедуемой Робертом Кохом (как и Пастером в его «лучшие дни»): эти микробы были фактическими причинами заболевания.
По этой причине Эрлих, которого его конкуренты назвали «Доктор Фантазия», мечтал о «химическом оружии» для бактерий и решительно помогал доктрине «волшебной пилюли», приняв очень успешное лечение очень специфических заболеваний с очень специфическими химически-фармацевтическими препаратами.
Эта доктрина стала золотой лихорадкой для растущей фармацевтической промышленности с их производством «чудо-таблеток».
«Но обещание изобретения «волшебной пули» для микробов никогда не исполнялось», - пишет Аллан Брандт, медицинский историк Гарвардской медицинской школы.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Итак, последовательное, научно обоснованное доказательство существования многих вирусов никогда не проводилось, хотя это должно было быть сделано  просто - взять образец крови пациента и изолировать один из этих вирусов, в очищенной форме с его полным генетическим материалом (геномом) и вирусной оболочкой, а затем визуализировать с помощью электронного микроскопа.
Но эти  шаги никогда не делались ни с H5N1 (птичий грипп), 94 ни с так называемым вирусом гепатита С,95 ни с ВИЧ,96 97 ни с множеством других частиц, которые официально называются вирусами и изображаются как сумасшедшие звери.

ПРИЛОЖЕНИЕ

АНГЛИЯ И ПРИВИВКИ ОТ ОСПЫ

В Англии до введения обязательных прививок в 1953 году на каждые 10 000 жителей в год приходилось две смерти от оспы.
Но в начале 1970-х годов, почти через 20 лет после введения обязательных прививок, которые привели к 98% степени вакцинации населения, в Англии уже регистрировалось около 10 смертей от оспы на каждые 10 000 человек в год; в пять раз больше, чем раньше.
«Эпидемия оспы достигла своего пика после введения вакцинации», - резюмирует Уильям Фарр, который отвечал за составление статистики в Лондоне.

ФИЛЛИПИНЫ И ПРИВИВКИ ОТ ОСПЫ
 
На Филиппинах подобная картина была не менее противоречивой: самая сильная эпидемия оспы на островах произошла в начале XX века, хотя к тому времени показатель вакцинации составлял почти 100%,
И в 1928 году в Британском медицинском журнале была опубликована статья, в которой говорилось, что риск смерти от оспы был в пять раз выше для тех, кто был вакцинирован, чем для тех, у кого не было этой прививки.

ГЕРМАНИЯ И ПРИВИВКИ ОТ ОСПЫ

В Германии статистические данные о смертности от оспы собирались с 1816 года.
В конце 1860-х годов от оспы ежегодно умирало около 6.000 человек.
В период с 1870 по 1871 год число жертв внезапно подскочило в 14 раз - до почти 85.000 смертей.
Что же произошло?
В разгаре франкопрусская война, а французские военнопленные содержатся в немецком лагере в самых жалких условиях с крайне плохим питанием.
В результате число случаев оспы в лагерях увеличилось экспоненциально, хотя все французские и немецкие солдаты были вакцинированы против оспы.
Обычные немцы (сами страдая от войны) также заболевали оспой, хотя многие из них также были вакцинированы.
Когда лагеря были распущены непосредственно после войны, число смертей от оспы также заметно снизилось. Три года спустя, в 1874 году, в Германии было зарегистрировано всего 3345 случаев смерти от оспы в год.
Ортодоксальная медицина утверждает, что это сокращение было вызвано Reichsimpfgesetz - законом, в котором, помимо прочего, предусматривалось, что ребёнок должен был быть вакцинирован «до конца календарного года, следующего за годом его рождения».
Но на самом деле этот закон впервые вступил в силу только в 1875 году, когда страх оспы уже был значительно слабее.
«В то время произошло улучшение гигиены, технологии и цивилизации, что привело к сокращению болезней и смертей», - говорит врач Герхард Бухвальд.

ИСТОЧНИК:
Клаус Кёнлейн, Торстен Энгельбрехт
Вирусомания

Источник: proza.ru

Комментарии: