ВТОРАЯ ЧАСТЬ КНИГИ АНДРЕЯ ПЕЛИПЕНКО ПОСТИЖЕНИЕ.. | Андрей Пелипенко

Мифоритуальньное мышление.

Общие замечания.

Ранние формы мышления привлекли внимание философов, этнологов и психологов ещё в первой половине прошлого века. Но если обращение к ним для более глубокого понимания мифа давно принято как само собой разумеющееся, то необходимость их анализа в целях реконструкции целостного культурно-смыслового контекста соответствующей эпохи начинает осознаваться только в последнее время. Причина тут в исчерпании универсалистско-редукционистского подхода, основанного на априорной убеждённости в том, что в истории культур можно выделить набор «всеобщих категорий», которые всякий раз «наполняются» исторически конкретным и специфическим для разных культур содержанием. Историческая культурология и некоторые другие направления приходят к точке зрения, согласно которой каждая ЛКС вырабатывает свой особенный набор «категорий» – ключевых смысловых конструкций, определяющих её фундамент и несущий каркас. Глядя правде в глаза, необходимо признать: безущербный перевод этих смысловых конструкций на современный научный язык невозможен. Возможна, однако, частичная расшифровка и герменевтика, способная существенно углубить наше понимание культур прошлого. Здесь на первый план выходит задача реконструкции соответствующих форм когнитивности. Из этого же опыта реконструкции ментальности всякий раз строится особая модель соотношения универсального (общекультурного) и локального (специфичного для отдельной ЛКС).

Прежде, чем обратиться к реконструкции ключевых смыслов и «категориальных сеток» ранних культур, требуется построить хотя бы самую черновую модель их общей когнитивной платформы. В такой постановке вопроса нет уступки универсалистскому редукционизму – ведь речь идёт не о содержании мышления, а только о его формах и техниках, которые в своей совокупности и составляют историческую специфику когнитивности. Дополнительным эпиграфом может послужить высказывание Э. Нойманна: «Бессознательные знания о происхождении жизни и соответствующем поведении человека отображены в ритуалах и мифах; это ответы того, что называют человеческой душой и человеческим разумом на очень важные вопросы, хотя никакое сознательное Эго их не задавало» . Здесь содержится указание на эффект прямого знании. Какова же природа этого феномена и сопряжённых с ним особенностей мифоритуального мышления? Можно ли его объяснить с позиций смыслогенетической и медиационной парадигм?

Отправной термин здесь – ментальная конституция, определяющая систему мышления в целом. Культурно-историческое развитие систем мышления – продолжение глобального эволюционного процесса, который после завершения видовой эволюции сапиенсов в верхнем палеолите совершил, в полном соответствии с общеэволюционной логикой, очередное уплотнение фронта развития. Магистральная эволюция свернула на более узкую стезю: от нейродинамических структур мозга к психике и, далее, к ментальности – источнику и сфере смыслообразования и мышления. На этой стезе было совершено несколько вертикальных эволюционных ароморфозов, и потому между системами мышления - типами ментальных конституций разница не количественная, а качественная. Каждой из систем мышления соответствует свой тип человека, и типология тут сложнее, чем присущее «старой» этнологии простое различение человека первобытного и цивилизованного . Современная «политкорректная» наука тщится различия культурно-антропологических типов всячески затушевать. Со временем, это получается всё хуже, и аргументировать свою позицию приходится уже не столько научно сколько идеологически. МЕНТАЛЬНЫЕ-КУЛЬТУРНО-АНТРОПОЛОГИЧЕСКИЕ ТИПЫ, ОБРЕТАЯ РАЗНООБРАЗНЫЕ КОГНИТИВНЫЕ СПЕЦИАЛИЗАЦИИ, СПОСОБНЫ ВОСПРОИЗВОДИТЬ ЛИШЬ СВОЮ «ВИДОВУЮ» МЕНТАЛЬНУЮ КОНСТИТУЦИЮ. ТАК ЛЮБОЙ БИОЛОГИЧЕСКИЙ ВИД, ПРИ ВСЕХ ЭВОЛЮЦИОННЫХ ПРИОБРЕТЕНИЯХ, ГЕНЕТИЧЕСКИ ВОСПРОИЗВОДИТ ИМЕННО СЕБЯ, А НЕ КАКОЙ-ЛИБО ИНОЙ ВИД. НОВЫЕ КУЛЬТУРНО-АНТРОПОЛОГИЧЕСКИЕ ТИПЫ С ИХ МЕНТАЛЬНЫМИ КОНСТИТУЦИЯМИ, КАК И БИОЛОГИЧЕСКИЕ ВИДЫ, РОЖДАЮТСЯ СРАЗУ В «ГОТОВОМ ВИДЕ», А НЕ ПУТЁМ ПОЛЗУЧЕГО НАКОПЛЕНИЯ ИЗМЕНЕНИЙ.

ВЕРТИКАЛЬНЫЕ АРОМОРФОЗЫ ПО СВОЕМУ МАСШТАБУ РАЗДЕЛЯЮТСЯ НА ВНУТРИСИСТЕМНЫЕ И МЕЖСИСТЕМНЫЕ. Если не считать ароморфоза, приведшего к появлению в антропогенезе человеческого мышления как такового, то главным и, по сути, единственным межсистемным ароморфозом было рождение логоцентрического типа ментальности в эпоху ДР (напомню, I тыс. до н.э.). Тогда же произошёл и другой, субмежсистемный ароморфоз, предопределивший появление переходного ментального типа – личности.

Поскольку «пролог» раннего культурогенеза связывает первобытную и архаическую стадии Культуры с её материнским лоном – биосистемой, стоит вспомнить, что формирование раннего мышления в значительной степени определялось биоэволюционными факторами, так что приобретения последних этапов эволюции мозга не теряют своей обусловленности более ранними нейронными структурами.

!!! Так, средний мозг образовался поверх более древнего заднего, а передний надстроен на вершине их обоих. Задний мозг, сформировавшийся по меньшей мере полмиллиарда лет назад, отвечает за дыхание, равновесие, быстроту реакций и другие функции, которые одинаково важны как для динозавра, так и для человека. Средний мозг, появившийся вслед за ним, координирует визуальные и слуховые рефлексы и контролирует такие функции, как движения глаз. Передний мозг, возникший последним, управляет речью и принятием решений, но способами, которые часто зависят от старых систем. Самая молодая часть мозга – кора (большую часть которой образует неокортекс) связывается с телом при помощи сравнительно простых подкорковых структур. Они заведуют базовыми системами жизнедеятельности, гормональными процессами и самыми простыми эмоциями. Таламус – структура выполняющая важнейшую функцию связи между разными участками мозга: лобные доли с лимбической системой, а значительная часть неокортекса – с подкорковыми структурами и органами тела. Ретикулярная активирующая система – совокупность рассеянных нейроном, расположенных над спинным мозгом и регулирующая уровень возбуждения, в том числе и в изменённых состояниях сознания ИСС. Орган под названием ядро перегородки, работая вместе с гипоталамусом и гиппокампом, воздействует на функции лимбической системы, смягчая или притормаживая возбуждение. Эта функция непосредственно связана концентрацией внимания и припоминанием. С функцией внимания связан также и мозжечок.

Моторный центр речи, как известно, локализован, главным образом, в поле Брока, левой зоны переднего мозга (височная доля). Не следует, впрочем, упускать из виду, что в правом полушарии имеется вторичный центр формирования речи, роль которого нельзя недооценивать . Получая из главного центра в левом полушарии общий аудиальный образ слова, вторичный центр придаёт ему эмоционально-интонационную интерпретацию, преобразуя его в конкретное смысловое содержание. Это подкрепляет смыслогенетическую позицию, согласно которой, смысл как синтетическую структуру, не сводимую к его семантическому значению, но включающую в себя также и момент эмоционального переживания . В синтетической структуре смысла эти компоненты нераздельны.

Речь также зависит и от более старых систем: мозжечок и наследственные системы памяти, которые, впрочем, подходят для речевых функций не идеально. Видимо, они были приобретены позднее. В ходе эволюции человеческий мозг стал подобен палимпсесту, древнего манускрипту с несколькими слоями текстов, написанных в разные времена, когда старые части просвечиваю сквозь новые, а их функции проявляются в диффузном переплетении и работают далеко не оптимально.!!!

Современная нейрофизиология описывает сложение интегрированной перцептивной картины как поэтапный процесс, состоящий из трёх ступеней . На первой, сенсорные данные обрабатываются в первичных зонах каждой из пяти соответствующих органам чувств сенсорных систем. Получаемые ими необработанные данные собираются в «сырую» перцептивную картину, для которой в нашей системе изложения используется термин гештальт. Далее, картина обрабатывается во вторичных зонах сенсорных систем, также разделённых по типу ощущений. Окончательная обработка совершается в ассоциативных зонах. Передавая полученные образы в центры памяти и эмоций, где данные помещаются в контекст культурного опыта, мозг завершает формирование полноценной стереометрической картины. Примечательно, что данные, поступающие в первичные зоны в виде беспорядочного конгломерата, будучи недоступны для осознания, могут, тем не менее, восприниматься бессознательно. В поисках объяснения ряда связанных с этим психических феноменов («слепозрение» и нек. др.), нейрофизиология предполагает, что здесь может иметь место перцепции данных (в данном случае, визуальных) в обход первичных зон.

В изложении данной модели обычно говорится о передаче и обработке информации. Но если приглядеться к тому, что скрывается под этим камуфлирующим термином-заплаткой, то выявляется высокая степень неопределённости, требующая существенных коррективов всей модели. «Информационная» лексика здесь уводит от первейших вопросов об онтологии поступающих в мозг данных и характере происходящих с ними преобразований. Если на эти вопросы нельзя пока ответить, то не стоит, в любом случае, от них увиливать, прикрываясь недифференцированным и ничего по сути не объясняющим термином «информация». На входе – сенсорные данные органов чувств – информация. «Внутри» – биохимия и электродинамика мозга – тоже информация. На выходе – разнообразно структурированные культурные смыслы – тоже информация. Не слишком ли размашистое обобщение?

Любая деятельность в основе своей есть деятельность мышления. Поэтому «правополушарность» мышления у современных первобытных народов по природе своей атавистична , и возражать против этого можно лишь с идеологических, но не с научных позиций.

Здесь мы сталкиваемся с серьёзной проблемой: как нейрофизиологическое развитие мозга и психических функций соотносится со встречным воздействием культурно-исторической динамики, и как последняя влияет на развитие его (мозга) нейронных и когнитивных структур? Крайние точки зрения, что именно культура определяет направленность и характер когнитивной эволюции или, наоборот, что последняя разворачивается строго в биоэволюционной колее, видимо, следует отбросить. Есть основания предположить, что в филогении человечества биоэволюционные изменения затухают , а культурно-исторические, напротив, усиливаются (речь, разумеется, идёт об общей тенденции). Это вполне соответствует общеэволюционной логике: «упираясь» в границы материнской системы, развитие новых эволюционных форм переходит на более тонкий уровень – и пространственный, и структурный, и энергетический. Поэтому, в частности, для следующих витков когнитивной эволюции малые размеры черепной коробки значения иметь не будут. И даже если мозг, согласно прогнозам, станет уменьшаться в размерах, то никакой инволюцией мышления это не грозит. Впрочем, тенденцию смещения доминирования от нейрофизилогического начала к культурно-историческому не следует понимать упрощённо: бывают и остановки, а на локальных уровнях и возврат.

Как биохимия и электродинамика мозга преобразуется в содержание мышления – одна из самых сокровенных тайн, и вряд ли она будет в ближайшее время раскрыта. Но некоторые пункты в «дорожной карте» этого межсистемного сопряжения всё же наметить можно. Следует, впрочем, помнить, что любые реконструкции ранних форм мышления уязвимы методологически: ни этнологические описания современных первобытных народов, ни исследования психологии детства не дают о них точного, и полностью адекватного знания. Ещё менее надёжный материал – археологические памятники. К этим весьма косвенным источникам следует добавить и материал, полученный при культурологическом исследовании современных форм обыденного и массового сознания. Последние в той или иной мере воспроизводят архаические смысловые комплексы и когнитивные схемы МРС. Однако «слоёный пирог», образованный историческим наложением ментальных структур, по природе своей диффузен, и, потому отделить мифоритуальный когнитивный субстрат «в чистом виде» от позднейших ментальных наслоений: программ, смысловых комплексов, установок и т.п. в общем затруднительно. Так что доказательной теории ранних форм мышления на имеющемся эмпирическом материале не построить, и потому придется утешаться тем, что теория, основанная на гипотезах, лучше, чем отсутствие всякой теории вообще.

Андрей Пелипенко. Постижение культуры. Часть II. Мифоритуальная система. Раздел 2. Системные константы. Глава 1. Мифоритуальньное мышление. Общие замечания.

Источник: m.vk.com

Комментарии: