Дихотомия «сознание-тело»

Вообще дихотомия «сознание-тело» не совсем правомерна в качестве повседневной дихотомии. В обыденном бытии мы одновременно и в теле, и в сознании, и мы не допускаем такого шизофренического разрыва, обособления, иначе разрушилась бы наша целостность. Но мы вправе теоретически рассматривать тело и сознание как два связанных, разнообразно влияющих друга на друга, но не тождественных аспекта бытия человека.

Морис Мерло-Понти в «Феноменологии восприятия» называет тело пассивным. Что это за состояние? Это состояние не-покидания. Очень похоже на мысль о том, что «Я» всегда с нами, о чем мы уже неединично писали, но только касаемо не «Я», а тела.

Также философ пишет, что «…осуществил синтез новых свойств посредством тела…» (курсив мой – П. О.) Видимо, тело участвует в со-бытии с миром не меньше, чем интенциональное сознание. Тело вписывает. Как это понять? Тело, как нам думается, вписывает нас в пространство-время. Сознание, грубо говоря, «активно», а тело – «пассивно». Но, как мы полагаем, тело не является в подлинном смысле объектом, отделенным от нас, это модификация субъективности, даже если тело «вписывает в пространство», а пространство наполнено объектами. Тело – это квазиобъект, если можно так сказать, т.е. объект, не отделенный от нас, как бы «субъективный», но не имманентный.

Опять же, дабы не запутаться, укажем, что мы не имеем в виду здесь плоть, которая, все всякого сомнения, отличается от тела. Плоть – это мышцы, сухожилия, внутренние органы, и т.д. Тело же – это особая конструкция, этакая «чувственная абстракция», связывающая меня с миром. Но сознание тоже несет в себе эту функцию (одну из функций). Тело – некая «оболочка», умозрительное наименование того физиологически-чувственного (слухового, осязательного и т.д.) посредника, который параллельно с сознанием, адаптирует нас, вносит в чертоги мира. И тело, и сознание есть в каком-то смысле наши посредники, именно через них мы воспринимаем и преобразуем окрестный мир с его внутримирным сущим.

В «Феноменологии восприятия» Мерло-Понти мы нашли еще несколько интересных мыслей, которые принадлежат Бергсону: «…тело и дух сообщаются при посредстве времени… быть духом – значит господствовать над течением времени, а обладать телом – значит иметь настоящее». Сообщение тела и духа при посредстве времени происходит, как мы полагаем, внутрисознательно. Оно существует в рамках течения нашей жизни, в нашем личностном существовании, в наших поступках, которые овременяются. А желания сделать то-то и то-то (вытащить мысль на волю из заточения в имманентности, потаенности для других) как бы «отелесниваются», выходят «наружу», а тело их выражает, скажем, когда мы говорим, жестикулируем, подмигиваем, обнимаем, улыбаемся и т.д.

Интересно и очень важно то, что, в отличие от сознания, тело «…не находится в пределах бесконечного обследования, оно отвергает обследование…» И действительно, анализировать сознание можно бесконечно и безгранично, ибо оно постоянно в модифицировании, а вот ограниченное тело мы изменить не можем. Изменить мы можем только плоть, скажем, когда целенаправленно полнеем или худеем, сидим на диете, занимаемся спортом и т.п. Тело же остается телом, причем нашим телом – квазиобъектной конструкцией бытия.

«…внешние объекты я наблюдаю с помощью тела, ощупываю, осматриваю их, обхожу вокруг, но вот свое тело я сам не наблюдаю: чтобы этого достичь, мне потребовалось бы второе тело, которое само не было бы доступно наблюдению». Вот здесь, у Мерло-Понти, как раз обговаривается важный момент, выраженный похожим образом и Сартром: «глаз не может сам себя видеть». Нужно другое тело, чтобы увидеть наше тело, и так in infinitum. Здесь кроется сложная проблема: можно ли все-таки сделать так, чтобы не провалиться в бездну бесконечных отсылок без возможности застичь тело как таковое?

Мерло-Понти пишет: «Тело застигает самое себя извне в тот момент, когда готово начать познание, пытается коснуться себя в тот момент, когда само чего-то касается, намечает “своего рода рефлексию”, и уже этого было бы достаточно, чтобы отличить его от объектов, о которых легко можно сказать, что они “трогают” мое тело, правда, если оно инертно, а значит, они никогда не застигают его за исполнением исследовательской функции». Как это понять? Далее философ в своей работе использует выражение «краевое предъявление». Краевое потому, что тело никогда не сможет самоконституироваться как целое и полностью понятное для себя, даже если себя предъявляет каким-то образом. Краевое – значит, мы что-то улавливаем, но не видим полной картины. Контур тела, как дальше будет говорить французский философ, есть граница, и вот, как мы полагаем, именно в качестве границы мы можем «краем глаза» осознать тело. Есть еще хорошее слово «схема», при помощи которой мы пытаемся дотянуться до сути тела.

Не будем забывать, что тело – «фон абстрактного движения» (как писал Гольдштейн, множество раз цитируемый Мерло-Понти). В самом деле, до конкретного движения части тела (например, руки) есть возможность, некая «виртуальность» или «предданность» такого движения, и эту возможность дает именно тело в спайке с сознанием, формирующим цель действия (например, тело дает возможность схватить рукой вазу, дабы переместить или разбить ее). Последнее и есть цель движения рукой, которая рождается внутрисознательно. Но как это связать с пассивностью, которую мы подметили в начале? Пассивность – это некое «состояние возможностей», когда ничего еще не реализовано, но есть некая предрасположенность, предданность, которая обещает активность с некоторой целью. Вот и существование тела – некая предрасположенность к действиям в отношении объектов. Тело, таким образом, виртуально, а плоть реальна.

Сделаем небольшой промежуточный вывод. Плоть – это все живое в нас как организмах, а «оболочка», схема или граница – это как раз о теле, пребывающем в мире случайностей, привносящем нас в событие в пространственно-временном континууме.

Комментарии: