Вживить в голову счастливое прошлое

Прежде чем вы начнете читать этот текст, вспомните свое раннее детство. Однажды вы с мамой пошли гулять в парк. Было лето, вы бегали по дорожкам. А потом забрались в высокую траву и обожгли ноги крапивой. Вы еще кричали: «Она жжется! Она жжется!» А еще вы с родителями ходили в зоопарк и смотрели на бегемота…

Вспомнили?

Если у вас пробудились эти воспоминания, можете сразу подсмотреть конец статьи. Если нет, то спокойно читайте дальше.

Нам кажется, что наша память — это что-то вроде огромного комода. По ящикам разложено все, что с нами было: простуда в первом классе, выпускные экзамены, путешествие в Крым, первый поцелуй, первая бутылка вина, разбитая чашка, поход с папой в зоопарк, ссора с подругой… Есть воспоминания для торжественных случаев, есть повседневные, есть для траурных событий.

Мы знаем, что одежда в комоде может помяться, затеряться или оказаться изъедена молью. Но в реальный комод нельзя положить порванную рубашку, а потом обнаружить на ее месте пиджак от Aгmani. С человеческой памятью такое вполне возможно.

— В июле 2000 года меня пригласили на Всемирный конгресс по психологии в Стокгольм. Я тогда была молодой исследовательницей, и это было крайне волнительно — делать доклад на таком представительном мероприятии. В качестве бонуса нам устроили банкет в ратуше, в том знаменитом синем зале, где празднуют свое награждение лауреаты Нобелевской премии. Меня просто покорил этот зал с потолком, сделанным в виде голубого неба. И все эти годы я использовала это воспоминание, когда агитировала студентов заниматься наукой: «Представьте, что когда-нибудь вы окажетесь в синем зале и будете праздновать вручение своей Нобелевской премии. Вы будете смотреть на это небо, которого вы достигли…» Все было прекрасно, и вот в июле прошлого года я снова оказалась там, снова давали банкет, снова в этом зале, и там… Там не было ничего голубого, ничего синего. Когда я спросила сторожа, почему же зал называется синим, он рассказал мне, что сначала архитектор хотел покрасить его в такой цвет, но потом передумал, а поскольку так уже было написано в проекте, то зал по привычке стали так называть.

Эту историю Вероника Нуркова часто рассказывает во время своих лекций. Она профессор МГУ им. М. В. Ломоносова и один из крупнейших специалистов по психологии памяти. Сейчас Нуркова вместе с коллегами разработала методику, которая может помочь лечить неврозы. Для этого человеку внедряют в память ложные воспоминания. Но об этом чуть позже.

Помнить то, чего не было

Сейчас немного о политике. В прошлом году в Москве выбирали мэра. Кандидат от правящей партии Сергей Собянин отказался участвовать в публичных дебатах с другими претендентами на пост московского градоначальника. На этом месте политика кончается и начинается социология.

Во время опроса ВЦИОМа как минимум 6% москвичей заявили, что видели дебаты с участием Собянина. Получается, что сотни тысяч человек уверены, что наблюдали событие, которого на самом деле не было. Не исключено, что если бы москвичей спросили, произносил ли во время дебатов Сергей Собянин фразу «Вы привыкли говорить, а я привык работать», то большинство подтвердили бы, что такие слова кандидат в мэры действительно говорил.

Теперь забудем и о политике, и о социологии. Уйдем в психологию. Однажды американские ученые составили рейтинг 100 самых выдающихся психологов ХХ века. Вместе с Зигмундом Фрейдом и прочими бородатыми классиками там оказалась американка Элизабет Лофтус. Она занимает в этом списке первое место среди женщин-психологов и является одним из немногих участников рейтинга, кто продолжает активно работать и в наши дни.

В одном из экспериментов, проведенных Лофтус, принимали участие 150 добровольцев. Испытуемые просматривали видеофильм об автомобильной аварии. Затем их разделили на две группы и попросили ответить на десять вопросов по содержанию фильма. Все вопросы были одинаковыми, кроме одного, который давался в двух вариантах — по-разному в разных группах.

1. Как быстро двигалась по проселочной дороге белая спортивная машина, когда она проезжала мимо сарая?
2. Как быстро ехала белая спортивная машина по проселочной дороге?

Заметили разницу?

Спустя неделю испытуемым снова задали вопросы об увиденной на экране аварии, и среди них был такой: «Вы видели сарай в видеофильме?» 17,3% испытуемых из той группы, в которой неделю назад слово «сарай» присутствовало в вопросе, ответили «да», хотя никакого сарая в фильме не было.

Если каждый день рассказывать с телеэкранов, как дружно и счастливо жили люди в Советском Союзе и какой кошмар творился во времена перестройки, то индивидуальная память начнет модифицировать личные воспоминания в соответствии с навязанным контекстом. Некоторые даже ухитряются вспомнить заваленные колбасой и мясом полки советских магазинов.

В своих экспериментах Элизабет Лофтус не раз показывала, как можно заставить человека «вспомнить» то, чего с ним на самом деле никогда не происходило. Например, у испытуемых спрашивали, встречали ли они в Диснейленде героя мультфильмов — кролика Банни, и 36% опрошенных ответили, что встречали и даже пожимали ему руку. А между тем этого персонажа в Диснейленде никогда не было и быть не могло: мультик про него выпускает компания Waгneг Bгotheгs — вечный конкурент Диснея.

Откуда берутся ложные воспоминания? Каковы условия их возникновения? Во-первых, событие должно быть правдоподобным, оно должно вписываться в картину мира нормального человека. Например, участие кандидатов в предвыборных дебатах — повсеместная практика, а отказ Собянина, скорее, исключение.

Второй фактор — наводящие вопросы, которые активизируют в сознании образы, практически неотличимые от реальных. Эксперимент с сараем — характерный пример. Третий эффект — «перенос на себя». Как ни крути, в центре внимания человека всегда будет он сам. События, которые в реальности происходили с кем-то другим, могут со временем осесть в памяти в таком виде, как будто они случились с нами. Например, мы можем помнить, как сказали что-то очень остроумное, что привело в восторг всю компанию, однако в реальности эту фразу произнес кто-то другой, а может быть, она прозвучала в какой-то книге или фильме.

Еще работает желание защитить свою самооценку. Каждый считает себя честным и добрым. Наша память может услужливо подогнать события прошлого под положительный образ себя. В воспоминаниях мы все-таки помогли старушке дотащить сумку, а не прошли мимо; мы навестили друга в больнице, а не ограничились подбадривающей эсэмэской; мы действительно подарили маме на день рождения огромный букет, а не просто поймали себя на мысли, что хорошо было бы это сделать.

Влияет на воспоминания и окружающая среда. Если каждый день рассказывать с телеэкранов, как дружно и счастливо жили люди в Советском Союзе и какой кошмар творился во времена перестройки, то индивидуальная память начнет модифицировать личные воспоминания в соответствии с навязанным контекстом. Некоторые даже ухитряются вспомнить заваленные колбасой и мясом полки советских магазинов.

— Сейчас мы выявили примерно пятнадцать факторов, которые могут вызывать ложные воспоминания, — говорит Вероника Нуркова. Кстати, она работала с Элизабет Лофтус, например они вместе исследовали, как отложились в памяти людей теракты в Москве и Нью-Йорке.

Воображаемое изнасилование

Можно подумать, что ложные воспоминания — это не более чем психологический фокус, что-то вроде оптических иллюзий, которыми любят развлекать учеников средних классов школы. Но все гораздо серьезнее.

Умение управлять личной памятью человека по масштабам возможных последствий стоит в одном ряду с умением управлять распадом урана.

Вернемся к Элизабет Лофтус. Она не только знаменитый психолог, но и объект лютой ненависти многих американских адвокатов и прокуроров. В 70-х годах XX века по США прокатилась волна судебных процессов, на которых люди обвиняли своих родственников в изнасиловании или сексуальном домогательстве (сейчас нечто подобное происходит и в России). Во время сеансов психоанализа люди вдруг вспоминали, как их в детстве насиловал папа, дядя или старший брат.

Общественность негодовала по поводу «извращенцев» и сочувствовала «жертвам». Американские суды вставали на сторону «пострадавших». С клеймом позора престарелые родственники отправлялись за решетку. Но потом начали появляться сомнения. Тем более что дело порой доходило до абсурда: например, одна девушка во всех подробностях описывала, как ее на протяжении семи лет регулярно насиловал отец, однако медицинская экспертиза обнаружила, что эта барышня — девственница.

И тут юристы обратились за консультациями к Элизабет Лофтус. И она объяснила им, как можно создавать у людей ложные воспоминания, которые кажутся абсолютно правдоподобными. Судебные процессы начали разваливаться. Адвокаты истцов и обвинители подозреваемых были в ярости: жертва рассказывает такие жуткие истории про отца-извращенца, что слезы льются из глаз даже нью-йоркских копов, а тут приходит эта непонятная психологиня и доказывает, что все это неправда. Возмутительно! Скандалы не утихают и по сей день.

Вживление ложных воспоминаний — сюжет острый. На эту тему можно писать антиутопии и снимать остросюжетные сериалы. Умение управлять личной памятью человека по масштабам возможных последствий стоит в одном ряду с умением управлять распадом урана. И тут может получиться как атомная бомба, убивающая за секунду десятки тысяч людей, так и мирная АЭС, которая обеспечивает нас электричеством. Оставим страшные сюжеты для сценаристов Голливуда и посмотрим, как внедрение ложных воспоминаний может помочь людям.

Каждый имеет право на счастливое прошлое

«Мне, пожалуйста, два счастливых воспоминания из детства, пару эпизодов про мою компетентность и успех и уберите драку с мужем» — примерно так может в будущем звучать терапевтический запрос клиента, который пришел за личностными изменениями. «Окей!» — говорит терапевт, вводит клиента в состояние гипноза, и они вместе конструируют именинный пирог, мамину ласку и заботливого мужа. Через пару месяцев эти воспоминания приживутся и станут неотличимы от настоящих.

Звучит фантастически, однако эксперименты по внедрению новых воспоминаний идут полным ходом. Вероника Нуркова приводит данные, свидетельствующие о том, что новые автобиографические воспоминания не только приживаются как родные, но и снижают уровень тревожности у испытуемых.

— Мы — это то, что мы помним о себе, — говорит психолог. — Свою личность мы все время определяем через воспоминания.

У тревожных людей постоянно всплывают в памяти те эпизоды из прошлого, где они потерпели неудачу

Психологи доказали, что между я-концепцией человека и его воспоминаниями существует четкая связь. Например, люди, считающие себя успешными в дружбе, склонны забывать болезненные эпизоды пережитого предательства. А удовлетворенные своей жизнью женщины гораздо реже вспоминают про семейное насилие в детстве (психологи специально сравнивали автобиографические интервью с полицейскими протоколами).

Раз самооценка влияет на воспоминания, так, может, есть и обратная связь? И если изменить людям представления об их прошлом, то они по-другому будут оценивать себя нынешних? Эту гипотезу решили проверить ученые во главе с Вероникой Нурковой. Для исследования были выбраны испытуемые с повышенным чувством тревоги.

— В норме у человека есть воспоминания и положительные, и отрицательные. Я могу вспомнить и когда я молодец, и когда я «слажала». И то и другое может быть полезным. Одни факты поддерживают уверенность в себе, другие — заставляют проявлять осторожность. Я могу выбирать положительные воспоминания (которые меня поддержат) или отрицательные (которые заставят задуматься). Но у тревожных людей постоянно всплывают в памяти именно те эпизоды из прошлого, где они потерпели неудачу, провалились. Так формируется негативный прогноз: «Я неудачник, у меня никогда ничего не получается». Это уже вопрос самооценки. Если снова складывается ситуация, когда нужно что-то сделать, когда есть напряжение и риск, то человек оказывается неспособным к этому действию, потому что помнит себя неудачником, — объясняет Нуркова.

Есть в психологии такой эффект — самосбывающееся пророчество. Помня свой негативный опыт, человек уверен, что ему не добиться успеха и в будущем: меня не примут в приличный вуз, меня не возьмут на хорошую работу, меня не полюбит красивая девушка (юноша). И в реальной ситуации такой человек ведет себя как неудачник, например на свидании или собеседовании нервно грызет ногти и издает невнятное мычание вместо членораздельной речи. В итоге его действительно отвергают.

Можно, конечно, попробовать просто изменить отношение к неприятным событиям прошлого: ну, не приняли меня в вуз — ничего страшного, мне даже повезло, ведь про этот университет рассказывают всякие сомнительные вещи… Так делает практически каждый, но не всегда это помогает.

— Если менять смысловое отношение к факту, то получим консервацию существующих воспоминаний, — считает Нуркова. — Закрутим ситуацию еще хуже: «Меня не взяли в институт, потому что меня отвергли. Но на самом деле я сам не хотел, это я отверг с самого начала. Да мне и в принципе ничего не нужно…» Мы никогда не знаем, какие смыслы уже существуют. Поэтому лучше добавить человеку альтернативное переживание, когда он «помнит» свой успех. Это мы и сделали в своем эксперименте.

Сначала с испытуемыми проводили беседу о воспоминаниях, повлиявших на их самооценку. Затем погружали их в измененное состояние сознания, что-то вроде мягкого гипноза (по-умному это называется «методика сенсомоторного психосинтеза»). Когда человек впадал в транс, ему давали инструкцию: «...Давайте прокрутим/просмотрим/прочувствуем эту ситуацию так, как она была на самом деле, обращая внимание на самое главное… Есть ли такой момент, когда хочется изменить ход событий / посмотреть на процесс иначе / повести себя иначе… Как бы хотелось видеть/переживать ситуацию? Есть ли иной, более приемлемый для вас способ поведения в этой ситуации? Проживите этот эпизод иначе, используя более приемлемый для вас способ поведения, обращая внимание на то, что вы видите, слышите, чувствуете…»

Здесь речь не идет о том, что психологи вживляют в память заготовленные заранее «правильные» события. Автором своих альтернативных воспоминаний становится сам испытуемый

Психологи уверяют, что постепенно новое воспоминание становится неотличимым от реального, оно превращается в факт биографии.

— Например, человек жалуется, что его никогда в детстве не любили и не понимали родители. Очень холодная семья, и слова доброго от них он ни разу не слышал. Мы же понимаем, что так не бывает: длительные отношения — всегда маятник, хоть что-то, но теплое и хорошее было, — говорит Нуркова. — Нам нужно имплантировать какое-то светлое детское воспоминание. Но оно должно быть наполнено живой чувственной тканью. Например, мы предлагаем ему «вспомнить» прогулку в зоопарк. Если предположить, что наш клиент — житель Москвы, скорее всего, он там бывал. Может, не ребенком, а во взрослом возрасте. Даже если не бывал сам, то знает, что заботливые родители детей водят в зоопарк. Ну, и дальше мы помогаем ему «вспомнить» бегемотов, сладкую вату, воздушные шары.

Вероника Нуркова

Доктор психологических наук, профессор МГУ им. М. В. Ломоносова. Автор десятков научных публикаций. Эксперимент о вживлении ложных воспоминаний описан в её совместной с Д. А. Василенко статье "Формирование вариативного репертуара самоопределяющих воспоминаний как средство развития самоидентичности" // Вестник РГГУ, 2013. №18 (119). С. 11-30. и в других работах.

Психологи уверяют, что постепенно новое воспоминание становится неотличимым от реального, оно превращается в факт биографии.

У испытуемых замеряли уровень тревожности и сравнивали с теми результатами, которые были до начала эксперимента. Через неделю разница были почти незаметна. (Подозреваю, что психологи схватились за голову: «У нас ничего не получилось!») Но через четыре месяца кривая тревожности у участников эксперимента резко скакнула вниз, а показатели контрольной группы (им воспоминания не вживляли) остались на месте.

«Как ни странно, мне помогло. Я стала по-другому общаться с людьми, я заметила. Не достаю людей. Как-то, судя по реакции, со мной легче общаться стало. Сейчас, когда надо волноваться, я что-то делаю и не волнуюсь», — приводят психологи слова одной из испытуемых.

Правда, возникает много вопросов. Допустим, человеку вживили какие-то приятные воспоминания о детстве. Он радуется, оттаивает сердцем и душой, говорит себе: «Да, мои родители не монстры, а я — не никчемный ребенок, который был никому не нужен». И рассказывает как-то в семейном кругу, дедушке например: «Как мы с тобой, помнишь, ходили в зоопарк…» А дедушка говорит: «Да ты что, откуда ты взял, сроду мы не бывали в зоопарке….» И что тогда происходит с беднягой?

— Знаете, про автобиографическую память говорят еще «доверчивая память» — в том смысле, что если человек что-то принял как факты своей биографии, то он так просто с этими фактами уже не расстанется, — успокаивает нас Вероника Нуркова. — И он становится очень толерантен к недоверию. Он может говорить, к примеру, следующее: «Конечно, дедушка, ты сам не помнишь. Ведь и я не помнил. А почему не помнил? Потому что обижался на вас и считал, что вы меня все не любите. Но ведь вспомнил же… И ты вспомнишь». Интересно было бы, если бы в такой ситуации наш клиент имплантировал свое воспоминание дедушке. Это был бы красивый дизайн — «передача воспоминания»…

Еще одна проблема — как быть, если новые воспоминания вступают в жесткое противоречие с другими фактами? Вернемся к нашему примеру: человек провалил экзамен. Ему внедрили воспоминания, что он успешно прошел все испытания. Но в реальности-то он не поступил в вуз. Как с этим быть? И на это у Нурковой есть ответ:

— Мы не берем ситуации, которые так прямолинейно связаны с реальными событиями. Человеку можно имплантировать любые воспоминания, даже что он летал на Луну. Но как он будет жить с этим воспоминанием и как его будут воспринимать другие люди? Конечно, не должно быть раскола с реальностью. Если он реально не поступил в институт, но «вспомнит», что поступил, мы получим конфликт. Поэтому мы берем только сюжет.

— Получается, что вы изготавливаете своего рода протез для тревожных людей? — интересуемся мы у Нурковой.

— Я бы сказала, не протез, а имплант. Меняя представление о своем прошлом, человек меняет себя и тем самым меняет свое будущее. Прошлое — это средство для конструирования будущего.

P.S. Если вы вспомнили, как в детстве обожглись крапивой, то, возможно, такое событие было. Но есть вероятность, что ничего подобного с вами не случалось, а воспоминание появилось благодаря нашему вопросу. Скорее всего, правды вы не узнаете, потому что ложные воспоминания имеют в вашем сознании примерно такие же права, как истинные. Но если вы помните, как, прогуливаясь по Московскому зоопарку, вы разглядывали бегемота, то знайте: в Московском зоопарке бегемотов нет как минимум полвека.

P.P.S. Кстати, у главного редактора журнала тоже возникло ощущение, что он вместе с мамой и папой ходил смотреть на бегемота в Московском зоопарке.

Источник: kot.sh

Комментарии: