Мишель Фуко: Что такое просвещение?

Где бы мне ни пришлось говорить о Фуко, практически всегда я встречал скепсис, который можно отнести к французской мысли в целом. На мой взгляд, мы не можем в достаточной мере оценить проделанную Фуко работу. Мы не встречаем ничего подобного в отечественной литературе и это действительно слишком западный для нашего сознания дискурс, о котором нам трудно говорить. Кроме ряда биографических регалий, к которым безусловно принадлежит первая открытая кафедра психоанализа и первая зарегистрированная смерть от СПИДа, ему принадлежит инновационный дискурс. Нам непосильно говорить о Фуко так, как он сказал бы о себе сам. Мы сталкиваемся с попыткой преодолеть барьер комментирования, но раз мы продолжаем лишь комментировать, то значит и основная проблема, которую Фуко очерчивал на протяжении всей своей жизни так и не была решена — можем ли мы сказать что-то совершенно новое или же мы обречены быть пигмеями на фоне Великих оригиналов.

Фуко удалось сказать что-то новое, ему удалась даже более сложная задача: создать новый метод. Метод, который заключен в тщательном анализе истории, утверждающей истину как некоторую искусственно созданную вещь. Истину, заключенную в круговорот языка и практик организации-деления.

«Что такое Просвещение?» М. Фуко

Вашему рассмотрению я опять предлагаю небольшой отрывок из огромного наследия: «Что такое Просвещение?» (1984) Мишеля Фуко. Если Вы являетесь внимательным читателем наших статей, то уже наверняка знакомы с работой, обладающей аналогичным названием у И. Канта. Также, Вы наверняка заметили, что хронологическая разница между этими работами ровно 200 лет. Кроме того, 1984 является последним годом жизни Фуко. Работа действительно обладает неким «характером завещания». В процессе чтения мы сталкиваемся как с критикой, так и с еще одним методом, который предлагает нам великий французский мыслитель. От слов ближе к словам, обладающим неким более твердым содержанием, то есть, к делу.

Кант в призме Фуко

«В наши дни, если газета задает какой-либо вопрос читателям, то лишь для того, чтобы выяснить их точку зрения на предмет, о котором каждый уже составил мнение – и мы не рискуем узнать слишком много. В XVIII в. публику предпочитали расспрашивать о проблемах, на которые действительно не имели еще ответа.»

Именно с этих слов начинается работа, которая сразу же бросает нас в удобный для Фуко «исторический дискурс». Буквально с первых слов, мы понимаем, что это зрелый Мишель, вводящий свою стандартную лестницу, которая начинается именно с кризиса современного информационного пространства. Пространства, которое выступает как нечто уже сформированное для нас и оставляющее нам место только для оценочного суждения (комментария). Но речь сейчас пойдет не об этом. Акцентируя наше внимание на актуальности Канта как мыслителя, пытающегося определить отличие настоящего от прошлого, с помощью все того же прошлого, Фуко ясно дает нам понять, что предметом Просвещения будет как раз эта постоянная рефлексия о современности.

По мнению Фуко, и это весьма рационально, «Просвещение определено через модификацию ранее существовавшего отношения между волей, авторитетом и использованием разума.»

И резонно предположить, что дальше Фуко будет оригинально рассматривать эти отношения, но нет. Он оставляет это «немножко на потом». Сперва мы должны рассмотреть эти условия в труде Канта и только потом перейти к тому, что предложил Фуко.

«Кант цитирует ... «подчиняйтесь, не рассуждая» …«повинуйтесь и можете рассуждать так, как хотите».

Мгновенно приняв во внимание концепцию «частного» и «публичного» разума у Канта, позволим себе пропустить этот отрывок, вычленив из него лишь значительные высказывания Фуко, которые он оставляет по этому поводу:

«В конце концов это оказывается прямо противоположно тому, что мы обыкновенно называем свободой совести.»

И действительно, трудно в глубине души, пользуясь свободным (публичным) разумом действовать так, как нам велит наш подчиненный (частный) разум. Это всегда «сделка с совестью», ведь есть возможность того, что наш свободный разум так и не будет услышан.

«Стало быть, здесь человек не может свободно пользоваться разумом.»

Здесь Фуко имеет в виду сложные взаимоотношения частного и публичного разума, которые всенепременно ведут к приоритету одного из них. Ограничения, присущие частному разуму экстраполируются и на разум публичный одним своим существованием.

«Как видим, Просвещение не может восприниматься просто как общий процесс, влияющий на все человечество; оно не может восприниматься только как обязанность, предписанная индивидам: оно возникает теперь как политическая проблема.»

Если Вы, мой друг, воспринимаете политику только как взаимоотношения государств или же отдельно взятых чиновников, то Фуко, естественно, не это имеет в виду. Политика для Фуко выступает в её философском смысле, как любое отношение власти, а если быть еще точнее, в отношении подчинения одной вещи другой. И здесь мы имеем дело как раз с интерпретацией Просвещения как политического процесса подчиненных взаимоотношений: Как использование разума может приобрести публичную форму? Как может в полной мере осуществиться? Как публичный разум может быть свободным, если главный политический принцип будет подчинен универсальному разуму? и т.д.

Опираясь на три основных работы родоначальника немецкой классической философии, то есть Канта («Критика чистого разума» (1781), «Критика практического разума» (1788), «Критика способности суждения» (1790), Фуко подчеркивает неслучайный характер его статьи 1784 года. Именно в этот момент, когда человечество начинает использовать собственный разум без опоры на авторитеты, как никогда встает вопрос о легитимности знания (довольно политический аспект). Как нам определить, что является истинным, а что нет. Об этом и есть все эти три труда Канта.

«Критика (имеются в виду работы Канта) – это своего рода книга о пределе разума, ставшего главным в Просвещении, а Просвещение, в свою очередь, – это век Критики.»

Фуко выстраивает гипотезу: Данная статья была написана с целью соединить исторические и рефлексивные воззрения Канта на действительность, которая устремлена в будущее. «И здесь мы впервые сталкиваемся с чем-то подобным», — пишет Фуко.

«Рефлексия над «сегодняшним днем» как способ исторической дифференциации и как повод для специальной философской задачи кажется мне нововведением этого текста.»

Именно в этой взаимосвязи Фуко находит набросок того, что можно считать современной установкой философии. Кроме того, это очень интересная тенденция «лоббирования» собственной системы знания. Она совершенно не такая, нежели была до Канта, и это совершенно неслучайно.

Связь Просвещения и современности

Когда мы говорим о современности в контексте Фуко, для быстрого понимания необходимо прибегнуть к моему любимому схематизму:

Данная схема слишком банальна, чтобы претендовать на исчерпывающее понимание. Прошлое — это условный отрезок, который может быть зафиксирован различными методами, здесь ничего нового. Однако, когда речь идет о современности, то она, строго говоря, не может быть определена. Она находится per excellence, в промежутке который разделяет прошлое и будущее таким образом, что не подчинена определению, но вполне может содержать в себе элементы и прошлого и будущего. Это есть некоторое движение перпендикулярно основной оси нашего времяощущения, которое как бы в процессе игры находится в постоянной динамике, очерчивая условия для прошлого и будущего.

С этими невероятными познаниями мы продолжаем наш путь по разбору эссе:

Я ни в коем случае не сбиваю Вас с пути повествования, напротив, Фуко углубляется в понятие современности и пытается интерпретировать основные черты. Делает он это для того, чтобы продемонстрировать некоторую иную сторону истории: сторону установок, целей, дискурсов. И позже он возьмется за Просвещение как за установку, а не определенный исторический период. Итак, современность в XIX веке он рассматривает сквозь призму Бодлера:

«Чтобы коротко охарактеризовать эту современную установку, я возьму очевидный пример – речь идет о Бодлере. Ведь именно у него мы найдем наиболее острое осознание современности XIX в.»

И современность здесь оказывается попыткой понять нечто новое, что будет в современности достаточно долгосрочным.

«Речь вовсе не идет о том, чтобы современная установка сакрализовала текущий момент, чтобы пытаться удержать или увековечить его. Речь не идет и о том, чтобы воспринимать его как мимолетную, но интересную достопримечательность.»

Так о чем же речь? Речь как раз о том, если говорить уж совсем простым языком, чтобы улучшить уже имеющуюся тенденциювещь, которая располагается в плоскости современного и сделать её еще лучше.

«Тем не менее для Бодлера современность – не просто форма отношения к настоящему: это также модус отношения, который необходимо выработать к самому себе.»

По Бодлеру, и это справедливо для XIX в., некоторым современным отношением к самому себе можно было назвать «дендизм», который делал из обычного человека произведение искусства. В общем и целом современный человек — это тот, который делает сам себя, изобретает и улучшает уже имеющееся в себе. И это, подчеркивает Фуко, есть вневременная установка, нечто лежащее в людях, если угодно, имманентно. Таким образом, возвращаясь к Просвещению, Фуко хотел продемонстрировать нам именно такую установку, которая появляется в момент Просвещения, «способ исторического бытия и построения себя как автономного субъекта». И связь, которая присутствует между современностью и Просвещением присутствует не за счет теоретических элементов, а за счет этой самой установки субъекта.

Характер установки

Постоянная критика нашего исторического бытия (установка) у Фуко выливается в этос. Сам по себе этос это многозначительное понятие с неустойчивым определением, а поэтому будем оперировать не «этосом», а «дискурсом», то есть системой взглядов на что-то. Позволю себе такое упрощение, чтобы добавить немного конкретики. Фуко разделяет критику данной установки по отношению к Просвещению на две части: негативную и позитивную. Начнем по порядку с негативной:

Негативно.

Итак, негативная часть связана как раз с попыткой отсечь лишнее в проекте Просвещения и современным отношением к нему. Речь идет как раз о той части, которая более остального похожа на завещание Фуко. Он оберегает нас от экстремумов по отношению к Просвещению и предлагает:

«Надо попытаться проанализировать самих себя в качестве существ, в определенном аспекте исторически детерминированных Просвещением.» «Эти изыскания должны быть направлены на «актуальные пределы необходимого», т.е. на то, что в нашем состоянии автономных субъектов не является более обязательным.»

Фуко говорит о гуманизме, который по его мнению актуально не является той частью Просвещения, которая нам необходима. Дело в том, что гуманизм чрезмерно подвержен различным модификациям как со стороны экзистенциалистов (Об этом мы говорили в нашей статье «Экзистенциализм это гуманизм»), так и марксистов, персоналистов, социал-демократов и т.д.

Просвещение, по мнению Фуко, это ряд событий и практик, которые отчасти нас детерминируют по сегодняшний день. Гуманизм же отнюдь этим не является.

«Гуманизм – это совсем другое: это тема, или, скорее, совокупность тем, которые вновь и вновь возникают по ходу времени в европейских обществах»

Если резюмировать, то сердце Просвещения, его основной принцип, то есть «принцип самокритики и постоянного автономного самосозидания» не следует никоим образом путать с гуманизмом, который реализовывался в рамках проекта Просвещения. Гуманизм как бы мешает нам рассмотреть самое главное в Просвещении.

Позитивно.

Если в негативной части мы рассмотрели, что не стоит включать в Просвещение, то логично предположить, что в позитивной части мы включим в него нечто. Этим нечто будет одна из разновидностей критики, которую нам предлагает Фуко. Эта критика или этот анализ разработал, по большому счету, сам Фуко. «Практическая критика возможного преодоления», — пишет он. Это метод, который не признает необходимость работать с формальным универсалиями, но подчеркивает необходимость археологического исследования, исторического анализа тех событий, которые сделали нас нами.

Таким образом, мы сможем прийти к уникальным и более точным выводам. В этом Фуко видит определенную эволюцию нашего сознания.

«… подобная критика не трансцендентальна и не ставит целью создание той или иной метафизики: она генеалогична по цели и археологична по методу.»

Генеалогична она в том смысле, что приведет нас к определенным новым выводам о себе. Мы есть сумма исторических событий, но каких — нам неизвестно. Напоминаю, это уже довольно поздний Фуко, настолько зрелый, что здесь не будет места другим методам, кроме его собственного.

«Итак, я охарактеризовал бы философский этос, присущий критической онтологии нас самих, как историко-практическое испытание пределов, которые мы можем перейти, и как нашу собственную работу над нами самими в качестве свободных существ.»

Далее Фуко занимается оправданием своего метода. Он утверждает, что повсеместное изучение небольших локальных исторических событий даст нам огромный результат. Но в своем исследовании мы должны учитывать такие моменты как: Цель, гомогенность, систематичность, общность. Подобные аспекты мы встречаем в любой из работ Фуко, да и это не значительно для самой идеи, которую я Вам только что описал. Резюмируем: Проект Просвещения и его историческая судьба неоднозначна. Нам необходимо отсечь лишнее и оставить лишь критическое отношение к самим себе, а раз уж мы продукт событий прошлого, в том числе проекта Просвещения, то нам необходимо воспользовавшись методом Фуко произвести критический анализ тех событий, чтобы определить исторические пределы человека и выявить возможность их преодоления. И напоследок:

«Не знаю, станем ли мы когда-нибудь взрослее. Многое в нашем опыте убеждает, что историческое событие Просвещения не сделало нас совершеннолетними, – и мы все еще ими не стали.»

Источник: m.vk.com

Комментарии: