Потерянный рай: Теренс Маккенна про роль псилоцибина в эволюции

Современная наука до сих пор не может ответить на вопрос, как и почему произошел столь заметный эволюционный скачок в развитии человеческого мозга. Известный американский писатель и психонавт Теренс Маккенна в лекции 1995 года поделился своими рассуждениями о том, как природные психоделики могли дать нашим предкам эволюционное преимущество и пробудить в них интерес к философии. Cамые интересные тезисы доклада.

Двух основных факторов эволюции, естественного отбора и мутации, достаточно, чтобы объяснить существование богомолов, бурундуков, тропических лесов, но не наше с вами. И связано это с тем, что мы слишком быстро появились на свет. За два миллиона лет человеческий мозг увеличился в размере в два раза. Биолог Карл Лумхольц, сторонник эволюционной теории, назвал это наиболее радикальной трансформацией, отмеченной у сложного органа за всю историю существования жизни на Земле. Какое же экстраординарное стечение обстоятельств могло произойти, чтобы подтолкнуть обезьяну, в основном обитающую на деревьях, на протяжении миллионов лет находящуюся на эволюционном пике под густым пологом тропических лесов, на путь, ведущий к Элвису, интернету, Биллу Клинтону и прочим радостям?

Мы ищем фактор, повлиявший на увеличение размера человеческого мозга со скоростью, в десять раз превышающей обычный темп эволюции. Это точно было что-то, выходящее за рамки привычного.

Рассмотрим псилоцибин подробней. Он обладает некоторыми свойствами, не связанными напрямую с психической активностью, делающие его отличным кандидатом в катализаторы рождения сознания в развитом животном. На ранней стадии экспансии протогоминидов в луговую нишу они пробовали псилоцибиновые грибы. Я видел грибы размером с тарелку на Амазонке после дождя. Эти серебристые, с синим и фиолетовым отливом, грибы сразу бросаются в глаза и привлекают внимание, вне зависимости от того, знаете ли вы об их психоактивных свойствах или нет.

Первое качество псилоцибина, не действующее сугубо на психику, заключается в том, что в малых дозах, которые можно получить при употреблении вместе с корешками, травой и жуками, улучшается острота зрения, особенно контурное обнаружение. Несложно себе представить, что в условиях повышенной конкуренции на открытых пространствах луговых пастбищ, отличающихся сосуществованием крупных хищников и их потенциальной добычи, в основном состоящей из небольших копытных животных, более чуткое восприятие контуров объектов в движении может решить судьбу животного. Животные, включившие в свой рацион вид пищи, дающей такого рода возможности, имели немного больше шансов на выживание и эволюционный успех, чем члены их группы, не употребляющие псилоцибин. Они также были более успешными охотниками.

При более значительных дозах у таких сексуально возбудимых животных, как приматы, любые алкалоиды работают как стимуляторы центральной нервной системы. Возбуждение означает эрекцию, за которой следуют шуры-муры, или, как это еще называют антропологи и приматологи, успешная копуляция. Это второй фактор, способствующий доминированию членов популяции, употребляющих псилоцибин. Эти индивиды создавали эпигенетические (надгенетические) правила или культурные формы, которые позволяли им выжить и размножаться интенсивнее других индивидов. Индивиды, воздерживающиеся от употребления грибов ввиду аллергии, предубеждений или страха, оказываются на периферии популяции. Они менее успешны в охоте, следовательно, они добывают меньше пищи для себя и своих потомков. Они гораздо реже спариваются, поэтому у них меньше отпрысков.

Когда дозировка приближается к 20 миллиграммам и более, то есть достаточна, чтобы вызвать отклонения в психике, об охоте или сексе уже не может быть и речи. Единственное, чем можно заниматься, это лежать на земле в таком состоянии сознания, смысл и последствия которого мы не можем описать даже сейчас, со всей нашей искушенностью, логическим позитивизмом и суперпроводящими суперколлайдерами. Полномасштабный психоделический опыт, о котором можно судить только в терминах хиротонии (таинство священства), епифании (богоявления), апокатастасиса (всеобщего восстановления), атараксии (безмятежности), и других прекрасных греческих слов. Другими словами, нам нравится это состояние, но мы не понимаем его. Это становится основой религии. Этот трехступенчатый процесс, обусловленный не более чем голодом и любопытством, приводит наших дальних родственников-приматов к столкновению с тем, что Рудольф Отто назвал ganz Andere, то есть, «нечто иное», ко встрече со священным, нуминозным, трансцендентальным.

Нуминозность (от лат. numen - божество, воля богов) - понятие, введенное родоначальником западной феноменологии религии Рудольфом Отто и характеризующее важнейшую сторону религиозного опыта, связанную с интенсивным переживанием таинственного и устрашающего божественного присутствия.

Мой собственный опыт (а я коллекционирую психоделические состояния всю свою жизнь) позволяет мне с уверенностью говорить о том, что псилоцибин в больших дозах вызывает глоссолалию. Глоссолалия - синтактически структурированное, похожее на язык, поведение, не имеющее смысла, «говорение языками», как называют это христиане-фундаменталисты. Но у христианства нет монополии на это явление. Оно старо как мир и происходит во всех культурах. По сути, это нервный припадок, при котором вербализируется некоторая лингвистическая формация. Ни одно животное не делает этого. Значит, дело в освоении людьми языка. Я думаю, что язык выполнял функцию развлечения задолго до того, как получил свое значение.

Я искренне верю в то, что 12 тысяч лет назад возник своего рода рай, ситуация, в которой мужчины и женщины, родители и дети, люди и животные, человеческие институты и природа находились в динамическом балансе. Вовсе не в примитивном смысле - выработался язык, поэзия была на своем пике. Танец, магия, поэзия, альтруизм, философия - нет оснований полагать, что все эти вещи не практиковались так же естественно, как сейчас. Все это происходило под влиянием псилоцибина, размывающего многие ограничения. Но если все было так хорошо, то что же случилось дальше?

Такое положение вещей было обусловлено силами, ответственными за высыхание африканского континента, за то, что мы спустились с деревьев, изменили свою диету и приняли навозные грибы в свой рацион. Были и другие факторы, сделавшие нас разумными. Первым типом сознания была способность увидеть все глазами своей жертвы. Хищники обладали высшей формой животного сознания, но осознавали лишь внешний мир. Псилоцибин вытолкнул нас за рамки такого мышления в мир воображения, рефлексии.

Но климат меняется. Грибы, некогда растущие повсюду, становятся сезонными, перемещаются в дождевые тени ближе к горам, превращаются в привилегию специального класса людей - шаманов, назначенных иметь дело с гиперпространством мифа.

Наверняка, люди предпринимали попытки консервации все реже и реже встречающихся грибов. А в мире без холодильников лучший способ консервации - это мед. Проблема заключается в том, что первобытный мед был очень жидким. Он сам по себе превращался в психоактивное вещество - алкоголь. Но алкоголь несет с собой совсем другой набор культурных ценностей и отношений, нежели псилоцибин.

Видите ли, это не просто история о том, как один интоксикант стимулировал рождение сознания, стал затем дефицитным, ввиду чего мы переключились на другой интоксикант. Псилоцибин имел еще один необычный эффект сверх всего, что я уже сказал. И как раз этот «избыточный» эффект вызывает такую полемику вокруг моей теории и пугает многих ученых. Он открывает целый ящик Пандоры. Психоактивные вещества бросают вызов не только христианскому предположению о несокрушимости и об особом онтологическом статусе души, но и современной идее несокрушимости «эго» и его контролирующих структур. Короче говоря, встречи с психоделическими растениями ставят под сомнение все мировоззрение нашей культуры - культуры подавления, культуры владычества.

Все приматы, вплоть до беличьих обезьян, формировали системы иерархического господства. Это значит, что крепкие молодые альфа-самцы контролировали всех вокруг - женщин, детей, больных, пожилых, гомосексуалистов - всем было отведено место в этой иерархии. И мы нисколько не отличаемся от них. Псилоцибин препятствовал такому поведению приматов, в особенности тенденции формировать моногамные союзы и многоступенчатые системы подавления. Химической стимуляции сексуальности с помощью грибов оказалось достаточно, чтобы подорвать склонность к моногамии и заменить ее оргиастическим сексуальным поведением. Или же они сосуществовали одновременно. Кто знает, нас там не было! Я представляю себе небольшие грибные вечеринки каждое полнолуние, которые регулярно просто выходили из-под контроля. Итак, моногамные отношения встали под вопрос или были уничтожены вовсе. Это свойственно многим культурам и по сей день. В каком-то смысле Марди-Гра - это праздник, правилом которого является само нарушение правил. Одним из последствий оргиастического поведения было то, что самцы уже не могли отследить линии отцовства. Это создает невероятный социальный клей, колоссальную силу сплочения общества. Индивиды начинают мыслить в категориях «наши дети» или «дети нашей группы», а не «мои дети». Под влиянием таких групповых полиморфных сексуальных отношений возникают институты расширенной семьи и группового воспитания потомства. Мы создали все, что считается человеческим, - искусство, музыку, философию, уважение друг к другу, рисунки на теле, тату, пирсинг. Все те прелести, которые отличают нас от животных, были заложены при другом типе разумности, чем сейчас. У нас не было предрасположенности к специализации ролей, патриархату, беспокойству по поводу сексуальной активности самок, похожему на современное чувство собственности самцов или ревность. Все это пришло позже. Мы стали людьми в мире совершенно других ценностей и психологических отношений.

Комментарии: